Пленница дорог (СИ) - Титова Светлана - Страница 10

Светлая Богиня! Я сама скоро лаять начну.

— Ну и как я тебя спеленаю, чтобы молоком напоить? — строго спросила поскуливающего щенка. — Обращайся назад в ребенка.

Кроха похлопал глазами, но обращаться не стал, увеличив тональность подвываний. Обернувшись к леди за помощью, заметила ее бледность. Бросилась к ней, оставив мелкого ползать на краю пледа. Дыхание и сердцебиение были, но слабые. Под подолом растекалось красное пятно. У Регины открылось кровотечение. Шикнув на воющего от страха малыша, призвала магию. Слабым потоком направила на живот, смутно представляя, что нужно залечить, искренне молясь Светлой Богине, чтобы не забирала мать у четверых детишек.

— Сури, достаточно. Я в порядке, — новоиспеченная матушка очнулась и вяло махнула рукой. — Где Риски? Моя девочка в порядке?

Отдав бальзам бодрости, огляделась по сторонам, заметив шевелящуюся траву в шаге от нас. Щенок тыкался носом и лизал языком крупного слизняка. Подхватив пушистика под голое пузо, отнесла к беспокойно оглядывающейся по сторонам женщине.

— Вот ваш Риски, — вложила непоседу в руки матери.

Глотнув зелья, закупорила и спрятала в мешок, гадая, когда мать оправится, и они с младенцем смогут отправиться в путь.

— Это не мой ребенок. Это обычный волчонок, — всхлипывая, сунула скулящее существо мне обратно. — Где мой? Ты его потеряла?

— Потеряла, — повторила за ней, хлопая глазами и разглядывая точную серую копию новорожденного. — Может и так, пока вас спасала. Сейчас найду. Далеко не мог уползти.

Леди забилась в истерике, исторгая потоки слез, порываясь встать на поиски своего младенца. Не говоря ни слова, пошла на поиски крохи-оборотня, мысленно костеря свою судьбу, столкнувшую меня с горе-мамашей, удумавшей рожать в лесу.

Вот чувствовала, что эта брюнетка не к добру. Ну, где я найду ее щенка? Этот серенький и голопузый откуда взялся? Никак мы у волчьего логова рожать решили? Во всем лесу нашли самое укромное местечко! Бежать отсюда, пока волчица не появилась!

Я прислушалась, рядом в траве что-то кряхтело. Рванув туда, заметила в траве спящую волчицу, к груди которой присосался младенец. Волчонок у меня на руках завозился и запищал, унюхав свою мамашу. Я опустила его рядом с брюхом. Малыш потыкался мордой, сел рядом и неожиданно горестно завыл. Я на него шикнула, подхватила ребенка и рванула к Регине. Младенец зачмокал и капризно захныкал, требуя вернуть завтрак. За спиной выл волчонок. Его мамаша так и не проснулась. Вернувшись, я увидела глубокую рваную рану на боку. Волчица была мертва. Увидев меня, малыш взвизгнул и неуклюже пошлепал в мою сторону. Я понимала, что такой крохе не выжить без матери. Подхватив малыша в другую руку, вернулась на полянку.

— Вот ваш Риски. Мальчик родился, — сразу предупредила притихшую леди. С нее станется отказаться от сына и отправить меня на поиски девочки. — А это его молочный брат.

Предъявила леди волчонка. Ребенок спал у нее на коленях, обернувшись щенком. Регина осторожно взяла на руки зверька, с интересом разглядывая, крутила в разные стороны.

— Это каранах. Призрачный волк. Редкий зверь на нашем континенте. Их разводили шебитты. Эти волки сильные и верные, — она нажала на влажную пуговку черного носика. Малыш забавно чихнул. Мы обе засмеялись. — Повезло тебе, такого зверя приручишь.

— Нам всем повезло, — я кивнула на ее колени, где резвилось еще трое. — Интересно, который из них Риски?

— Я не знаю, — растерянно глянув на меня, трогала троих серых малышей, кусающих друг друга за уши. — Он больше не Риски. Это женское имя.

— Забирайте всех. Без матери они погибнут. «большенериски» сам объявится, когда есть захочет. — Сложив всех четверых малышей в остатки рубашки, помогла леди встать. Отвязала лошадь, и не спеша пошла за женщиной по едва заметной тропке к тракту.

Глава 12

Когда на небе появились первые звезды, а в импровизированном мешке орущий от голода младенец, нас нагнала знакомая повозка, в окружении четверых всадников. Симпатичный, пепельноволосый мужчина бросился обнимать и осыпать поцелуями Регину и младенца, жарко бормоча на неизвестном языке. От избытка чувств разрыдался папаша, вторя всхлипываниям жены, заорал потревоженный малыш, и завыли в мешке волчата. С ними за компанию хлюпал носом возница, счастливо избежавший наказания за потерю хозяйки.

Три всадника, привычные к такой картине, стояли истуканами, ожидая приказаний. Мой же бедный мозг обзывался всеми знакомыми плохими словами и придумывал свои, требуя вернуться в тихую обитель, в родную келью. Сунув мешок с волчатами папаше, в двух словах объяснила, откуда взялись подкидыши, вскинула мешок на спину и зашагала к виднеющимся вдали огонькам придорожной деревушки.

— Сури, подожди, — меня окликнула мать семейства. — Мы тебя довезем до деревни. Садись, не обижай отказом.

Прикинув, что идти всего ничего, а на лошади еще быстрее, я согласилась. В повозке присела на мягкую подушку, оперлась спиной о дугу каркаса и прикрыла глаза. Папаша пожелавший проехаться с нами, в замешательстве разглядывал четырех щенков, ползающих у него на коленях. Похоже, они снова потеряли сына.

— Сури, проснись, мы уже на месте, — Регина осторожно потрясла меня за плечо. — Муж снял тебе комнату. Пойдем.

— Леди, я так не могу. Лучше я сама, — категорически оказалась от предложения.

— Сури, ты спасла меня. Столько энергии влила… — она покраснела и шепнула:- Я снова девица, представляешь?! Муженек-оборотень почувствовал.

Я закашлялась. Это же мой первый лекарский опыт. С силой перестаралась.

— Извините, леди. Я впервые лечила, не рассчитала силы, — пряча глаза, промямлила извинения.

— Сури, ты чего?! — удивленно вскинула брови Регина и загадочно улыбнулась. — Это же так волнительно… Первый раз повторить. Благоверный аж извелся весь в нетерпении.

Вспомнив свой небогатый опыт, подивилась причудам в голове у внешне адекватных людей, попросила Светлую Богиню укрепить мой разум и поплелась в таверну за женщиной.

В своей комнате, скинула мешок, глядя, как дюжие молодцы носят горячую воду, а служанка споро расставляет тарелки с ужином на столе. Регина положила на кровать закрученного в цветастые пеленки младенца и вручила мне небольшой сверток.

— Тут пара рубашек и мешочек с деньгами, — она сдвинула сурово брови и покачала головой. — А это письмо к Рогасту Борею от меня. Он тебе не откажет.

Глядя как я задумчиво верчу в руках бумажный прямоугольник, читая мелкую вязь букв, добавила:

— Мы задержимся. Дождемся моих братьев. Хочешь, оставайся с нами, в Глияс поедим все вместе. С братьями познакомишься.

— Благодарю, Регина. Но деньги лишние, я же просто так помогла, — развернув сверток, застыла, не веря своим глазам. У меня в руках лежали те самые синие шелковые рубашки, вышитые серебром. Или очень похожие.

— Нравятся? У нас полон дом мастериц — вышивальщиц, — она провела пальцами по тонкой материи.

Послышался звук рвущейся ткани. Мы разом повернули головы. Ребенок, обернувшись щенком, трепал пеленки, сделав лужу мне на постель. Подхватив хулигана на руки, леди извинилась и пулей вылетела за дверь. Я вызвала служанку, попросила заменить белье, разделась и занырнула в горячую воду, блаженно постанывая от удовольствия, радуясь, что никакой Гаролд больше не ввалится неожиданно.

* * *

Туман еще стелился по ложбинам, Кастр едва оторвался от горизонта, когда я уже тряслась в седле. Поднявшись с петухами, плотно позавтракала и, прикупив резвую лошадку, благо оборотень не поскупился, отблагодарив за спасение благоверной, трясясь в седле, радовалась, что все еще отдыхают и попутчиков не предвидится. До города было рукой подать. Полоумного гвардейца не видать. Красота, да и только!

Пустив кобылу иноходью, разглядывала поднимающиеся в небо высокие городские шпили, украшенные забавными металлическими фигурками. В грязноватом и убогом пригороде, тесно жмущемся к городским стенам, подвод на дороге значительно прибавилось. Селяне тянулись на городскую ярмарку. Ржание лошадей, скрип колес, крик возниц, стремящихся обогнать друг друга, визг свиней и гогот птицы сливались в невообразимый шум, несмолкаемым гулом, висящий над трактом. После тишины обители такое обилие народу давило, дезориентировало, вызывая невольный страх и панику. Едва переступая ногами, кобылка, пофыркивая, вышагивала по обочине. Я ошарашенно разглядывала разношерстную толпу, бредущую к главным воротам.