Пять Дней Стражей (СИ) - Титова Светлана - Страница 46

— Выпей или заболеешь, — Тирэль сунула в руки дымящуюся чашку, усаживая в мягкое кресло.

Меня потряхивало то ли от волнения, то ли начинался озноб — предвестник болезни. Я отхлебнула, мысленно молясь, чтобы в бокале не оказался яд или приворотное зелье. Прикрыв глаза, перекатывала на языке пряные капли горячего вина, наслаждаясь вкусом. После третьего глотка мне уже было все равно есть ли в напитке зелье или яд. Я обмякла в кресле, жалея, что рядом нет камина. Живой огонь сейчас бы не помешал, согрев тело и душу.

— Нравится? — подала голос блондинка, нарушая гармонию момента.

— Очень, — созналась я, из-под ресниц разглядывая девушку, с аппетитом уплетавшую суп из моллюсков.

— Поешь, — кивнула на мою порцию, прикрытую стазисом, — ты не притронулась к пирожным в кафе. Голодать вредно, что бы ни говорило общественное мнение. Портится цвет лица, — с неожиданной злостью добавив:- Какая разница? Под маской все равно не видно!

Глава 50

Суп из моллюсков, нежное жаркое из неизвестного мяса под соусом, воздушный десерт… мне показалось, что еще ложка, и я лопну. Герцогиня налила красного вина, расплескав несколько капель по столу, и подняла бокал.

— За знакомство, Жюли, — шоколадные глаза блондинки мягко сияли золотистыми искорками.

Она распустила прическу, и золотистые локоны падали на плечи, оттеняя фарфоровую кожу безупречного лица. Синий шелк халата подчеркивал красивые изгибы фигуры визави. Я отвела глаза, пригубив вина. Часть меня уже сомневалась, что сидящая напротив девушка виновна, не смотря на безобразную и пугающую сцену у тира. Не вязалось с совершенной красотой чудовищное по своей жестокости преступление.

— Хочу признаться тебе, — начала девушка, отставив пустой бокал в сторону, — ты мне сразу понравилась еще там, на балу. Я хотела подойти и познакомиться, но Годарийский заупрямился. Иногда он бывает просто несносным.

Я согласно кивнула, вспомнив ядовитую манеру общения герцога. Знакомое угрожающее шипение раздалось под столом у правой ноги. Сердце в груди пропустило удар, я замерла, боясь пошевелиться и спровоцировать ящера.

— Что случилось? Вино не понравилось? — заметив мое состояние, всполошилась блондинка.

— Ящер у моей ноги, — только и смогла вымолвить, скосив глаза на белесую громадину, покрытую розовой шерстью, принюхивающуюся к правому сапогу.

Герцогиня прыснула в сторону, с сочувствием глянула на меня и проворковала:

— Это Малыш. Он соскучился по мамочке? Иди сюда мой хороший.

Услышав свое имя, ящер медленно развернулся и вперевалочку побрел к хозяйке, на прощанье чувствительно задев меня хвостом.

У них тут дефицит кличек для ящеров, или мода всех одним именем называть?

Тирэль нырнула под стол, уселась на ковре и запустила пальцы в ухоженную блестящую шерсть варана. Мне пришлось спуститься с кресла и расположиться напротив, отодвинувшись подальше от шипастого хвоста. И этикет соблюла и за вараном смогу проследить.

— Правда Малыш «симпатяжка»? — проворковала блондинка, любовно проводя ладонью в опасной близости от ядовитых зубов.

— Розовый ему идет, — решила похвалить, как могла любимчика герцогини. — Очень необычный цвет.

Услышав мой голос, белесая гадина обернулась и угрожающе зашипела, высунув раздвоенный на конце язык. Я отодвинулась дальше на всякий случай, наблюдая за опасной и непредсказуемой тварью.

— Ну-ну, Малыш. Не злись. Жюли мой гость, — погрозила она ящеру. — Я его крашу под настроение, — созналась девушка. — На самом деле все ящеры одинаковы. Болотно-зеленые. Хозяева перекрашивают их по своему вкусу. Мне нравится розовый. Мамин любимый цвет. Она любила заплетать мне в косы розовые ленты и цветы… когда была жива.

Девушка склонила голову, в тишине комнаты мне послышался тихий всхлип.

— Тиль, — тихо позвала замолчавшую блондинку, механически поглаживающую ящера.

Она так и не подняла голову, пряча лицо за волнистой завесой из волос. Малыш, уловив перемену в настроении хозяйки, приподнял голову и прислушался, ловя горестные, тихие всхлипы.

Вот ведь… Всегда терялась в таких ситуациях, не представляя, что делать, как утешать расстроенных, что говорить в таких случаях. Из головы тут же вылетали все слова сочувствия и утешения.

— Жюли, мне так одиноко, так тоскливо. Вокруг только враги и соперницы, — прерывая слова вздохами, признавалась девушка. — После смерти мамы все изменилось. Словно в жизни закончилось все хорошее. Мачеха не разрешала громко смеяться, говорить, плакать…

Всхлипы стали чаще, худенькие плеч затряслись от рыданий. На морду Малыша закапали частые слезы. Ящер слизнул языком несколько, недовольно шипя, скатился с колен и, смешно косолапя, заковылял в сторону двери, бросив хозяйку в расстроенных чувствах. Проклиная про себя неудачный день, поднялась, обойдя стол, опустилась рядом с молча плачущей герцогиней. Обняв за плечи, почувствовала, как девушка прильнула всем телом, вздрагивая от сдерживаемых рыданий. Поглаживая распущенные волосы на спине, тихонько покачивала ее, убаюкивая, как некогда утешала меня бабушка.

— Ты же останешься, Жюли? — сквозь всхлипы прошептала блондинка, не поднимая лица. — Я одна боюсь спать, а Малыш не любит, когда я плачу.

— Останусь, если постараешься успокоиться, — почувствовала, как девушка покорно выдохнула, успокаиваясь.

Мы просидели молча около часа, пока Тирэль, наплакавшись, скомкано извинилась и ушла в ванную, оставив меня в раздумьях.

В гостиной быстро темнело, и в хрустальных рожках люстр сами зажигались магические огни.

В спальне Тирэль, едва коснувшись подушки, сразу заснула и сейчас тихонько сопела рядом, подложив под щеку мою руку. Я разглядывала скрытое маской лицо, расслабившееся и казавшееся совсем юным, почти детским, прикидывая, насколько она может быть замешана в двойном убийстве.

Наличие сильной магии смерти и общее сходство с семейством Зарат делают ее возможной наследницей, имеющей мотив. Она могла убить спонтанно, в состоянии аффекта. Но тщательно спланировать убийство, не сорваться в истерику при малейшем затруднении — это вряд ли. Слишком герцогиня эмоциональна для такого преступления. В одиночку вряд ли, но у нее может быть сообщник. Хладнокровный и расчетливый… сдерживающий порывы и направляющий эмоциональную блондинку. Кто-то вроде… Девиса. Изуродовать и пытать императора Юниана она вполне смогла бы, дай тот повод. А может повод был? Он, по утверждению милна Девиса, отказался жениться? Если так, то насмешек вылилось на герцогиню не мало. Для кого-то достаточно веский повод лишить жизни переменчивого жениха. Но сама Тирэль утверждает, что она оставалась его невестой. Кому из них верить? День прошел, а записку я так и не увидела. Где эта записка и была ли она вообще?

— Жюли, ты говоришь вслух. Секретер с коллекцией Фаринийского фарфора в гостиной, — сонно проговорила блондинка, не открывая глаз. — Нажми яхонтовый цветок в украшении. В шкатулке из камафоровой кости клочок бумаги… Это она.

Девушка повернулась на другой бок, давая мне свободу. Выбравшись из кровати, стараясь не шуметь, пробралась к нужному шкафу, открыла дверцу и застыла перед тремя шкатулками, инкрустированными перламутром, не решаясь прикоснуться. Все три были вырезаны из выбеленной кости и чуть различались оттенком бежевого. Едва заметное голубое сияние означало магически закрытые замки. Мне показалось, на одной голубое сияние потускнело. Я осторожно коснулась крышки, приоткрывая и заглядывая внутрь. Кучка разноцветных визиток, открыток, несколько золотистых клочков бумаги. Выгребла всю кучу, разглядывая, в поисках нужной. Цветные картонки в руках оживали, демонстрируя магию иллюзий, наложенную на них. Меня окружили десятки разных ароматов, на ладонях расцветали диковенные цветы, скалились звери, сияли драгоценными камнями гербы знатных родов, мелодии сменяли одна другую, на разные голоса звучали поздравления, признания в чувствах, приглашения на праздники и торжества.