Туман и гроза (СИ) - "Lacysky" - Страница 76

Переговорная исключительно для магии в конце первого этажа, дальше от открытых офисов и кабинетов глав отделов. И только Николай знает, что Яна с парой стражей стерегут за стенкой.

Глава печатников неторопливо входит в кабинет. Высокий, широкоплечий, знавший Службу ещё во времена запустения, а потом становления, как самостоятельной организации, он даже старше Шорохова и когда-то был знаком с его предшественником. Он из тех, кто никогда не уходит на пенсию, предпочитая хотя бы пассивно присутствовать в офисе. Но его ценность в знаниях печатей, в сложных схемах и рисунках, что стражи вычерчивают пальцами с огненными или землистыми всполохами.

По-своему опасен, как хранитель многих знаний.

Кирилл сидит рядом, не скрывая своей тени, распахнутой чёрным полотном сзади. Колыхание мёртвых вод рек другого мира.

Простой деревянный стул неприятно скрипит, когда на него грузно опускается печатник и достаёт замусоленную бумажку и мешочек с табаком для самокрутки.

— Николай Андреевич, хотели видеть?

— Да. Я жду новостей о причинах разрыва печатей во всём городе.

— Ну, тут ведь как… их чётко вскрывали с изнанки. Щёлкали, как скорлупки орешков, одну за другой.

— В каждом районе, так ведь?

— Кажется, да. Надо бы заглянуть в карты и графики, память уже не та.

— Кажется.

В звенящей тишине между ними медленно распускается магия каждого, кроме Кирилла. Едва уловимыми вибрациями и касаниями. Песчинки огненных искр против завитков дыма печатника. Он вскидывает в удивлении брови — не земля. Маленькое преимущество. Николай подаётся вперёд, чувствуя внутри злость.

— Я узнавал. Два или три района остались не затронутыми. Удивительное совпадение — в одном из них дом твоей семьи. И одна из общих магических школ сына.

— Примечательно, не спорю. А мне вот известно, что ещё в Академии ничего не произошло. Тоже подозрительно? Не сказал бы. Какая бы логика ни была у нападающих, они сделали именно такой выбор.

— Тебе уже известно число погибших? Хотя бы среди стражей? Семеро. Семеро!

Вместе со словами взметается магия, вонзается в мебель и стены вокруг тлеющими огоньками. В комнате сразу жарко и душно, как от близкого пламени костра. По потолку и стенам мгновенно проносится тень, слизывая всё без остатка, и снова оседает вокруг Кирилла по закатанным рукавам тёмной рубашки и геометрии татуировки.

Два стража, которые готовы стоять рядом друг с другом, даже если весь мир погребён во тьму. Ровный огонь и дикое пламя, древний вулкан и искрящийся туман.

Печатник впивается руками в стол, сгибаясь под жаром вокруг себя. У него явно нет сил на противостояние, ни на земляной щит, ни на поглощающий горящий купол. Вокруг по столу рассыпан пеплом табак, от сожженной бумаги кружит пепел.

— Рассказывай, — зло бросает Кирилл, как всегда торопящийся вперёд. — За что ты продал своих?

— Вот потому вы никогда и не поймёте.

Печатник медленно вытирает тыльной стороной ладони кровь с прокушенной губы, скупыми движениями стряхивает коричневый табак прямо на пол.

— Правильно Шорохов когда-то хотел убрать одного из вас. Вы зарываетесь и не видите ничего вокруг себя. Только Служба имеет значение. Знаете, я хотел уйти, когда на пост назначили Игоря. Остался посмотреть, что выйдет.

Он говорит хрипло и тихо. Как человек, которому уже нечего терять. Достаёт медленно из кармана новый мешочек и знакомую многим стражам чёрную фляжку с крепким и обжигающим пойлом.

— Служба никогда никому не мешала в составе Управления. Всё чинно, аккуратно. Никто не вылезал с сумасбродными идеями. Нас было мало, но достаточно. Мы не лезли и не кичились тем, кто мы есть. Знали своё место без наглости или зазнайства.

— И умирали, как нечего делать, — вставляет Николай, отвлекаясь на минутку на всплывшее сообщение.

— Был порядок! А теперь что? Служба и Управление постоянно на ножах, угрозы одному или другому, разрыв в мире милинов и сухри. А началось всё с самостоятельности стражей! У меня три сына — и все мечтают стать стражами! Глупо погибнуть на никому не нужной войне с призраками.

— Так тени никуда не денутся.

— Вот пусть этим занимается какое-нибудь отребье. Знаете, как было? Сгоняли провинившихся магов на краткосрочные курсы, а потом — в бой в тени. Благородные маги не марали руки. А потомственные сухри, — он тычет пальцем в Кирилла, — не сжигали себя в тенях. Вы бредите культом стражей….

— Ясно, — прерывает Николай, не давая договорить. С него хватит. — А разменивать сына, как монету, вписывается в эту картину? Марк прислал фото.

Телефон скользит через весь стол прямо в руки печатника. Тот замирает, в ужасе глядя на экран.

Николай ничем не показывает собственной ярости. По крайней мере, до этого момента он не знал, кого убил этой ночью. Но Марк смог снять маску двойника, заклятую на магии крови и теней, уже почти источившуюся. Заклинание почти развеялось, но ещё держалось.

И теперь печатник смотрит на мёртвого сына. Того, кто сам учился в Школе на стража то ли по стопам отца, то ли по чьему-то хитрому замыслу.

— Мишка! Не может быть! Он же просто мальчик на побегушках!

— У кого? Что ещё тебе известно?

Печатник закрывает глаза, отталкивая от себя телефон. Долго пьёт из фляжки, кажется, прямо до дна. Трясёт ею в воздухе, но ни одной капли не вытекает из металлического горлышка на высунутый язык. Ничего не осталось.

— Почему? — спрашивает Кирилл. — Почему сына?

— Они обещали, что ничего страшного не случится. Просто попросили помочь с печатями. А чтобы не через меня, позвали Мишку. Его же выгнали из Школы, вы знали? Вот. Да. За плохую успеваемость. И они пришли ко мне… предложили обучить его, как стража.

— Кажется, это противоречит твоей теории, — сухо замечает Николай, когда бормотание становится почти бессвязным. — Твой сын ведь не отребье, правда? Как и ты сам.

— Именно! Я хотел дать им лучшую жизнь, сам когда-то напортачил… всё как-то не так сложилось. Но сыновьям зачем!

— А Мишу можно было бросить вот так?

— Всё ради блага других семей!

— И чтобы не тронули твою, да? — догадывается Кирилл. — Один сын за двух других и жену?

— Вам не понять… у вас нет семей… Мишка…. да как так-то, - короткий всхлип.

— Кто эти маги? Имена, позывные, как связаться?

— Не знаю я толком ничего. Я их никогда не видел, они прятались в тенях, мы всегда только встречались в мире теней. Но Мишка должен был встретиться с ними завтра в каком-то баре.

— Теневая клюква?

— Кажется, да.

Николай поднимается и проходит к двери. В коридоре уже ждёт Яна, за спиной двое молодых стражей. И мысль о каждом из них режет — а вдруг он тоже? Подорвать доверие друг другу в их рядах — отличный план. Стражам и так не доверяют. А теперь и они друг другу.

Но это ровно то, чему он не позволит случиться. Один явно запутавшийся мальчишка не станет яблоком раздора.

Арест проходит тихо и спокойно с монотонными условиями содержания и дальнейшего расследования — это уже юрисдикция правового отдела, как и мера наказания. Для доказательств вполне достаточно его признания.

Николай шагает по коридорам Службы мимо закрытых дверей и открытых офисов, отмахивается от дымчатых теневых дракончиков. Он едва видит что-то перед собой, пока не выскакивает на холодный воздух.

У него нет магии земли, он вчера убил человека, и весь мир рассыпается в прах и пепел. Всё серо, как в мире теней, и также пепельно-горько.

Кирилл находит его во внутреннем дворике сидящим на спинке скамейки, ноги в ботинках на деревянном сиденье. Он устраивается рядом, на руках непривычные коричневые тёплые перчатки. Протягивает синюю пачку сигарет. У них нет вкуса, только дым. И Николай понимает, что больше не может держать это в себе, что если и может с кем-то поделиться необратимой слабостью, то именно с Кириллом.

— У меня больше нет магии земли.

— Что?

— Марк ошибся. Я провёл вчера ритуал, заглотил все таблетки, даже вспомнил навыки медитации из Школы. Ничего. Пора признать, что тогда её отняли напрочь.