Туман и гроза (СИ) - "Lacysky" - Страница 64

— Неужели этого нет в курсе стражей?

Кирилл пожимает плечами едва ли не равнодушно и произносит куда тише:

— Есть только легенды. Говорят, мир теней возник из духов огня и земли, по своей сути агрессивный и злой. Мы уже никогда не узнаем, что было на самом деле. А тени, как ты и сама прекрасно знаешь, — это всего лишь духи. Ну, или кровожадные создания из плоти и крови, но чаще — бесплотные существа.

Скорее всего, просто инстинктивно он трёт рукой слева под сердцем, где под толстой шерстью свитера чернильный мазок от тени, которая сейчас на удивление тиха и спокойна.

Кристина не замечает того момента, когда Кирилл переступает грань между стражем и преподавателем. Но сейчас в его голосе такие нотки, которые напоминают об учёбе, лекциях и расписании.

Она спохватывается и немного суетно собирает бумаги со стола, вдруг почувствовав себя неудобно и смущенно перед ним. И всё же вместо неловкой паузы спрашивает:

— Как ты решил стать стражем? Однажды ты сказал, что мог сгореть от огня, если бы не обуздал его. Как это?

Чуть отодвинув бокалы в сторону, он протягивает ей руки, ещё в ожогах, но уже подживающих. Кристина почти чувствует, что под ними у него чуть шершавые мозоли от рукояти кинжала стража. Кирилл пахнет табачным дымом, костром и можжевельником.

Уже почти привычно.

И так близко, как колдовской дурман, от которого чуть кружится голова.

— Попробуй вызвать огонь.

Он указательным пальцем медленно проводит от локтя до запястья прямо по плавному изгибу чёрной вены, до линий на ладони, приятно и едва весомо. До мурашек по коже.

Кристина осторожно пробует, ощущая в венах приятный жар, разгорающийся с каждой секундой всё больше. В чаше ладошки вспыхивает ровный язычок пламени с синим кончиком.

— А теперь представь, что такой огонь жжётся втройне каждую секунду изнутри. Бьётся и рвётся наружу.

— Неужели был выход только стать стражем?

Молчание наполнено сигаретным дымом и пристальным ярким синим взглядом. Кирилл наклоняется ближе, выдыхая струйку дыма чуть в сторону.

— Плохой выбор?

— Нет, конечно! — Кристина возражает горячо, испугавшись, что сказала что-то не то. Поэтому поспешно добавляет, стараясь донести мысль, — просто… это же тяжело. У меня немного огня, и то…

— Это только огонь и не более, нет, это только огонь, что в нём грех?

У него не улыбка — кривая усмешка, словно вынутая через боль и все тени.

— Пикник, да? Дедушка больше зарубежную классику предпочитает, а вот у отца было много пластинок и с нашими группами.

— Ого, уже неплохо! У меня в машине в бардачке лежит флешка с «вечным» плейлистом. Золотая коллекция для долгих поездок.

Всё ещё не отпуская его пальцы и усмирив пламя, Кристина тихо добавляет:

— Я бы хотела с тобой прокатиться под этот плейлист.

— Учту на будущее. Куда безопаснее, чем прогулка по миру теней, уж поверь мне.

— И как ты справился с магией огня?

— Оказалось, помогает сбрасывать её там. Словно лишнюю энергию. Вот только можно легко увлечься и потеряться среди серого и чёрного.

— А тень?

— Хочешь знать всё?

— О тебе — да.

— Это долгая история. Всё началось с того, что однажды я не смог найти выход. Ушёл один так глубоко, что перестал понимать, где вообще нахожусь.

Кристине интересно. История утягивает в себя. Про якорь, про ритуал, про годы Школы стражей, про глубокие тени.

Вино отдаёт сливой и вишней, вся кухня в сизой дымке, а за окном едва-едва шуршит дождь, октябрьский, наверняка холодный, но в тёплой комнате кажется, что он навевает уют и вплетается в истории.

Они говорят обо всём на свете, забыв на эту ночь про тени, про боль и про любые заговоры. Кирилл рассказывает про родителей и отказ отца принять его выбор, про дом в Лондоне и про нападение на особняк. Кристина делится историями про мастерскую и последними новостями про Академию.

Кирилл гасит верхний свет и пододвигает к ней две простые толстые свечки. В темноте его голос, как шёпот, шорох, чуть тихий и хриплый.

— Попробуй. Огонь податлив, как и вода. Только куда упрямее.

— Это ты сейчас про себя?

— Что-то вроде того, — в полумраке и невнятном свете фонарей с улицы почти видна его хитрая улыбка. — У тебя получится.

У него сейчас нет огня, но он отлично знает, как безопаснее. Кристина стискивает кулачки и пробует снова и снова, слушая его советы.

— Так, вставай, сейчас покажу по-другому.

Он обнимает её со спины, прижимая к себе и удерживая ладони в своих, сейчас без перчаток, кожа к коже. Шепчет на ушко об управлении и концентрации, о дыхании и внутреннем спокойствии мыслей. Кажется, что от одного его дыхания может разгореться свеча, а за движениями пальцев дымный след.

— У тебя получится.

Конечно, особенно, если отвлечься от мысли, что даже сквозь плотную ткань платья ощущается его тепло — без всякой магии, обычное, человеческое. И в его объятиях она чувствует себя в безопасности, как нигде больше за последнее время.

Свечка вспыхивает ровным пламенем.

Обрадовавшись, Кристина разворачивается к нему, искренне делясь таким маленьким достижением:

— Получилось! Даже не сразу угасло!

— Молодец. Так и тренируйся. У тебя всё получится.

Его руки на талии и держат чуть крепче, чем необходимо. Теснее.

В тишине и сумраке кухни всё острее, громче, терпче. Даже кажется, что сердце бьётся вдвойне, а голова кружится вовсе не от лишнего бокала вина — а от него рядом, от запаха табака и сухого, тёплого можжевельника то ли от свитера, то ли от дымки тени вокруг.

Слишком близко — но разве сейчас это имеет значение?

Слишком терпко.

Замирая в мгновении до поцелуя, Кирилл прижимает её к себе, скользя руками вверх по платью, которое кажется настолько лишним и ненужным, что его хочется стянуть и сорвать здесь и сейчас, как скучную и надоевшую мишуру.

Шепчет, касаясь губами шеи:

— Одно слово — и я остановлюсь.

— Нет!

И почти одновременно с этим весь мир вокруг них рушится от пронзительного звонка в дверь и глухого удара.

Полная разочарования, Кристина отстраняется и, сдерживая дрожь в пальцах, поправляет платье, которое и так в полном порядке. Едва не шипит «чёрт» под чуть насмешливым взглядом Кирилла, уже исчезнувшим в коридоре.

Забравшись с ногами на диван, водит пальцами над огнём свечи, не уверенная, хочет она его затушить или устроить огромный пожар.

***

— Тебя ждут, - бармен-гора кивает в сторону столика в углу, когда Лиза, вынырнув из дождя, спускается по лестнице в полутемное помещение.

— Отлично. Надеюсь, не проблема, что я всё-таки одна?

— Для меня – нет.

Маг вызывал смутное ощущение беспокойства – может, потому что его лица не было видно, может, потому что он сидел неподвижно так, что на мгновение показалось, что это статуя, на которую накинули чёрный плащ.

Бухнув мотоциклетный шлем на стол, Лиза садится напротив, ничуть не смущенная ни молчанием, ни нарочитой неподвижностью.

— Я ищу Орден.

— И зачем же? – голос звучит приглушенно.

— Мне нужна помощь со стихиями. Точнее, не мне, а сестре.

— Кто она?

— По рождению – милин. Но теперь у неё есть огонь. И, кажется, не только.

Перед магом стоит нетронутая чашка с уже остывшим чаем, которая, кажется, его интересует не больше самого разговора. Скучающий – именно так его можно назвать, но после её последних слов он оживляется.

— И она справляется?

— Откровенно говоря, не очень. Но если Орден и правда так разбирается во всех четырёх стихиях, я верю, что найдется тот, кто поможет.

— Милин с огнём… это интересно. Я бы посмотрел на эту девочку.

Лизе не нравится то, как звучит его голос – отчасти зловеще, отчасти немного задумчиво, как перекатывание идеи в голове. Кристина и так стала какой-то базой для экспериментов, не хватало ещё, чтобы и дальше её продолжили изучать или препарировать – а именно так и звучат мысли мага.