Туман и гроза (СИ) - "Lacysky" - Страница 53

Саша не может здесь колдовать. Но может показать то, на что обычные стражи никогда не обращают внимания.

И Кирилл думает о том, что, возможно, мир теней действительно красив.

Кирилл никогда не забудет первые ощущения от мира теней. Их пускали туда маленькими отрядами под присмотром двух стражей и одного печатника — на самую границу, зыбкую и полупрозрачную, как матовое стекло.

Мир теней одновременно завораживал и пугал. Перед ними расстилалось широкое поле с тонкими высокими колосьями и дымкой леса на горизонте. Кириллу тогда показалось, он слышит далёкую монотонную песню.

— У вас есть час, — сказал тогда наставник по миру теней. — Гуляйте, но недалеко. Привыкайте.

Спустя полчаса болела голова. Мир теней всё время был в движении, скрёбся по затылку холодными прикосновениями. Шелест голосов в сухих чёрных травах, текучие фигуры теней — здесь ещё безвредных и скорее похожих на ластящихся животных.

Никто не выдержал час. И под лёгкой усмешкой наставника будущие стражи выходили обратно к привычным краскам.

Кириллу тогда казалось, что у него тяжёлое похмелье. Мутило, язык присох к гортани, тяжёлая боль давила в виски.

Мир теней никогда не отпускал просто так.

Утром Кирилл всё ещё мёрзнет, пока огонь медленными толчками растекается внутри. Он чувствует, как тень холодным шёлком обнимает рёбра, как тянет в свой родной и жаркий мир, как нашёптывает неясными образами свои желания.

Иногда ему кажется, что она хочет что-то сказать, но у теней нет слов или разума в человеческом понимании. Только порывы, инстинкты и эмоции.

И постоянная жажда стихий магов и крови людей.

Сидя за завтраком с кружкой крепкого кофе, Кирилл наблюдает за тихой и задумчивой Сюзанной. Она шелестит по квартире шифоновым ярким платьем, собираясь на ранние занятия в своей маленькой студии воздушных практик.

Закурив первую утреннюю сигарету, Кирилл негромко окликает её:

— В ритуале ты подошла именно ко мне. Почему?

Сюзанна смотрит на него несколько недоуменно — так надо. Но всё же пытается подобрать слова, понятные для него:

— Возможно, потому что ты знаешь дорогу к нему. Ветер просто вёл меня к тебе.

— Ты что-нибудь чувствуешь про Сашу?

— Нет. Между нами нет какой-либо магической связи, как…

Как у якорей.

Она замолкает и смотрит на свои тонкие запястья в фенечках и браслетах из бисера.

— Однажды я хотела провести ритуал для нас с ним. Но Саша наотрез отказался. Он никогда не приносил мир теней в наш дом, тем более, не хотел втягивать в это меня.

Кирилл помнит, как Саша каждый раз торопился домой. Помнит, как тот умел говорить о ничего не значащих мелочах даже в напряженном ожидании патруля.

Для Саши мир теней был некой простой рутиной. Опасной — да. Но в жизни ещё находилось место для путешествий, выставок картин, рисования и жареных сосисок и пикников с клетчатыми пледами осенней порой.

И в Службу он нёс это тепло и ощущение дома. Словно напоминал, почему они сражаются с тенями — не просто так. За их спинами бурлит обычная жизнь.

Именно Саша научил его видеть в мире теней десятки оттенков, о которых он потом рассказывал Кристине.

Кирилл не может сидеть дома в бездействии. Он знает, что сейчас стоит набраться терпения и дождаться, пока огонь вернётся в полной мере. Но у него есть земля сухри и собственный мятежный дух тени.

Возможно, они даже в чём-то похожи. Кирилл всегда шёл напролом и пренебрегал многими правилами. И, как тень внутри него, рвался сквозь установленные границы.

Сейчас ему требуются вся его воля, чтобы сдерживать тень в рамках. Адски болит голова, холодно, а тень мается внутри.

Кирилл тратит время ещё на одну чашку кофе и две сигареты, чтобы взвесить все за и против. Если то послание в доме было для него, то, возможно, именно его и ждут. Вместе с Сашей. К тому же, прошло достаточно времени, чтобы снова расспросить тот древний дух, что любит гнилые яблоки.

А ещё он знает, что Николай ни за что не отдаст его Управлению. И легче сейчас самому стать тенью на некоторое время.

Проводив Сюзанну, Кирилл тяжело и медленно собирается. Сначала домой сквозь плотные утренние пробки, потом всё-таки в Службу за новостями. И шагнуть в мир, полный как красоты, так и мрака.

***

Лиза скептически смотрит в темноту подворотни, держа в руках короткую мятую записку с названием бара и нарисованной от руки схемой проезда. Яснее не становится. Бар должен быть здесь, но перед ней только каменная арка в тихий московский дворик.

Лиза моргает несколько раз и снова смотрит на адрес. Возможно, нужное некое простенькое заклинание.

Догадка проста и очевидна. Иллюзия! Наверняка здесь стоит иллюзия. С вытянутой ладони скатывается прохладная вода и касается тонкими струйками стены подворотни, которая тут же плывёт и рябит, как от брошенного в реку камня. С тихим шелестом проявляется тяжёлая дубовая дверь с ручкой в виде пасти льва.

Бросив короткий взгляд на вывеску «Shadow cranberry», Лиза заходит внутрь и едва не оступается на крутой и высокой ступеньке небольшой лестницы.

Дверь глухо хлопает сзади. И какая-то мёртвая тишина накатывает со всех сторон, а от каждого шага по крутой лестнице вздымается лёгкая дымка. Лиза могла бы испугаться… но ей приходилось бывать и в куда более мрачных и менее гостеприимных местах.

Воспитанная на мрачных сказках дедушки и духом его мастерской, куда больше похожей на пещеру древнего и таинственного великана, чем на гараж создателя амулетов, Лиза с детства любила всякие небылицы и сказки. Но не о жеманных принцессах на горошинах или о принцах, которые запирают свободных птиц в клетках, а о троллях, горных ведьмах, дорогах сквозь пещеры и тёмных колдунах.

Как и дедушка, она полюбила свободу дорог, которые могут привести куда угодно, скорость мотоцикла и фиолетовые закаты в просторах свободных полей.

После школы и долгих убеждений отца при поддержке мамы Лиза рванула на своём собственном мотоцикле, подаренным дедушкой, покорять сказочные тропы, расходящиеся паутинкой серых трасс по всему миру.

Правда, на нём же она и влетела в свою первую аварию и, посчитав, что это плохая примета, оставила тот байк дома. На уже свой собственный, для дальних поездок, она долго копила, работая то там, то тут, пытаясь нащупать, что же её влечёт.

И тогда, знакомясь с новыми людьми, ночуя то в палатках под открытым небом, то в дешёвых гостиницах, где не спрашивали имён, Лиза стала находить собственные сказки — уже магического мира. О таинствах совместной магии сухри и милинов, о тех, кто бдит о балансе стихий в этом мире.

Кто-то говорит, что они древние, как сами горы и реки.

Кто-то — что это всё глупости, просто сильные маги, которых не так много.

Но все сходятся в одном — лучше с ними не встречаться.

И в прокуренных барах после излома ночи, когда кажется, что магия сама по себе клубится вокруг, а в словах сокрыт особый смысл, Лиза по крохам собирала сказки про Орден.

Пока младшая сестрёнка со всем упорством изучала академические возможности магии, Лизе куда интереснее было про тех, кто держит баланс между милинами и сухри уже многие века. По крайней мере, по всему получалось, что многие войны и конфликты между стихиями обрывались не просто так.

А слухи про новые ворчания в рядах милинов уже крутились некоторое время среди знакомых Лизы. Она не раз и не два сама видела, как порой от коротких и едких фраз, сказанных в горячке и лишней порции алкоголя, вспыхивали драки.

Последние дни в сомнительной компании, жуткие смерти в Академии, обострения между стражами и другими магами окончательно её уверили, что нечто страшное стоит на пороге. Лава и шторм океана, земляные бури и смерчи могут разрушить слишком многое.

И Лиза теперь изо всех сил пыталась найти ниточки к Ордену.

В баре тускло, пусто и пахнет свежим сваренным кофе. За длинной гладкой деревянной стойкой никого — словно сам бар сейчас сам по себе или брошен на перекрёстке миров.