Туман и гроза (СИ) - "Lacysky" - Страница 114

Кажется, Николай уже готов ко всему, и всё же в воздухе повисает едва ощутимое напряжение как перед первым раскатом грома, и даже ритмичный перестук капель за окном наполнен зловещим звуком.

Лиза собирается с духом, а потом резко выдыхает:

— Я знаю, кто связан с Орденом. И сейчас этот человек спит за стенкой.

***

Кристина рисует в блокноте с плотной бумагой, погрузившись в мелодии и звуки.

Во все времена музыка была её спасением. Разбивала тишину ожидания долгой ночью, когда Кристина, вцепившись пальцами в сиденье стула, ждала новостей о Лизе в операционной. Раньше — при бессоннице после смерти мамы. Она привыкла засыпать в проводах и песнях.

А сейчас ей нужна другая опора — записанные воспоминания. Самое простое и впечатанное в сердце — папа, дедушка, Лиза.

Имя — а вокруг паутинка слов, фраз, как звучит смех, цвета, привычки. И сейчас она, как отчаявшийся влюбленный подросток, то же самое пишет о Кирилле.

Пусть связь ловит из рук вон плохо, но она регулярно получает сообщения от сестры и Кирилла. И это как тонкие мостики и тропки тепла и поддержки, которые ей так нужны.

Пока не приходит Соня. В небрежно наброшенном зеленом халате поверх светлого костюма, сочувственно спрашивает о самочувствии. Подмышкой зажат свежий выпуск Летучих ведомостей.

У неё — здоровый румянец, хрустящие от лака завитки волос, в ушах жемчужные серёжки. На шее маленький кулон в форме бутылочки с чем-то бордово-красным.

У Кристины — душные кошмары, липкая пижама в мелкий рисунок и ускользающие кусочки. Она чувствует себя маленькой и тонкой, а мир — как зыбучий песок или мрачное болото, в которое так легко провалиться или увязнуть в зловонной чёрной трясине.

За окнами монотонно и спокойно стучит мелкий дождь.

Соня, присев на подоконник, улыбается. У Кристины болит голова.

— Нам нужна твоя помощь.

— А я думала, это вы помогаете. Только легче не становится. Лучше вернусь домой.

— Это невозможно, милая. Ты опасна — для себя и окружающих.

Кулаки до натянутых складок сминают белоснежные простыни. Внутри мечется огонь пополам с водой, но слабо. Вся магия опала до глади и внутренней тишины в этом проклятом месте с запахом лекарств и выбеленными стенами.

— Тогда научите, вы же обещали помочь! Или не можете?

— Мы не всесильны. Ты не одна такая, другие студенты тоже пострадали от стражей, и теперь прячутся здесь.

— Что за чушь?

— О, вовсе нет! Бедная девочка, неужели тебе так запудрили мозги? Вчера стражи напали на Академию. И история с Анной… не думала, что могла быть на её месте? Что и так почти на её месте?

Соня с грустным вздохом разворачивает газету со страшным заголовком, ссылается на показания профессора Малди, возмущенного до глубины души нарушением спокойствия.

Кристина внимательно слушает, полуприкрыв глаза. Ей плохо. Как от горького яда или перебродившего сока из кислых ягод.

Кровь с зовом и ритмом из другого мира болезненно пульсирует под кожей. Бессонными ночами в смутных и туманных фонарях и дожде Кристине видятся расплывчатые фигуры теней.

Навязчивые образы, которые подолгу липнут и после ночи.

— Я не думала, что буду медленно умирать в больнице.

— Как показали твои анализы, ты не умираешь. Но сочетание магии в тебе может предотвратить большие беды.

— Ни за что.

— Ты так веришь Кириллу? Или Николаю? Знаешь, что на днях твоя сестра едва не разбилась на мотоцикле. Я слышала, там были тени. А с ней ведь ехал Николай, опытный страж!

Ладони медленно потеют, в горле сушь. Нет, только не Лиза! Назойливые мысли путаются в клубок внутри, где поселилась паника. Кажется, что жидкость в кулоне на шее Сони медленно перетекает и бьётся подобно живому сердцу, расплавленному в жидкую ртуть.

Кристина знает, как различить запертую в тонком стекле и гранях камней магию.

Настойка текучей воды и легкого ветра — но здесь явно что-то другое, с колыханием запертой мощи. А бордовый цвет режет глаза.

— Просто дайте мне уйти. Раз всё равно не помогаете.

— Не веришь, что стражи замешаны? Что ж… возможно, тебе просто нужно время подумать.

Кристина намеренно не сдерживает любопытства — или поддаётся игре Сони.

— Интересный кулон.

— Ах, это? Маленькая страховка против стражей. Настоянная кровь Николая.

От лёгкой дрожи внутри Кристина втягивает голову в плечи, хотя меньше всего ей хочется показать робость или страх перед той, для которой хрупкие мысленные щиты студентки Академии никакая не помеха.

Соня с полуприкрытыми глазами холодно улыбается.

Кристина не верит, что Кирилл или любой из стражей напал бы на Академию. Стоит узнать у друзей, что же произошло. Слова про Николая звучат совсем как бред, но ведь дело не в этом. Что ещё сделает Соня её близким?

Зажмурив глаза, Кристина думает о Кирилле и тепле родного дома. Вспоминает запах дров и огня в его доме, надёжные объятия и то, как он незаметно для самого себя любит напевать что-то под нос.

— Я зайду ещё тебя проведать. Подумай над моими словами. А пока потренируйся с магией – сегодня как раз будут уроки для тебя и других ребят.

Внутри крепнет уверенность, что чёрта с два всё пойдёт по плану Сони. Не всегда летние девочки легко и хрупко ломаются. Иногда внутри них зреет ураган, которого никто не видит. Или жидкий горячий огонь.

Интересно, настолько ли наивна Соня, что легко поверит в её быстрое согласие? Кристина не знает. Как и то, сколько у неё времени.

С наступлением ночи и притушенным светом ламп Кристина выскальзывает из своей комнаты и как можно тише крадётся вниз. В слабо освещенном закутке с чайником и холодильником негромкие разговоры других ребят, не спящих, отчасти испуганных.

Они горячо обсуждают, что же случилось на самом деле и последние новости. Крики некоторых из них слышны ночью, от которых берёт дрожь и пробегает озноб. Сама больница, будто вымерла, а на всё небольшое трехэтажное здание их здесь несколько человек.

Кристина могла бы сейчас остановиться, послушать и присоединиться… но она хочет попасть вниз. Возможно, в самую бездну творящегося ужаса.

На этаж исследования и лаборатории. Именно о нём шептались лекари, когда Кристина задремала в травяной тёплой ванне. По крайней мере, сделала вид. Да и не было сказано ничего особенного — но всё же что-то мелькнуло в их словах.

Всё лечение здесь — как бесполезная сказка. Она только чувствует себя слабее, а голоса в голове донимают всё чаще. Это смахивает на то, что она медленно сходит с ума.

И в какой-то момент Кристина понимает, что перед ней больше нет коридора. Мерцают лампы под потолком, рвано, ослепляя. А потом тухнут подобно задутым свечам.

Она остаётся во мраке и одиночестве, никаких разговоров с кухни, только далёкие тоскливые песни.

Дрожащие пальцы нащупывают стены и в отчаянии цепляются за них.

И, обретя хоть какую-то, но опору, Кристина стискивает зубы, возрождая в себе всю магию, на какую способна. Красивые — действительно красивые, как эффекты в хорошем кино, — впереди пробегают голубовато-фиолетовые всполохи пламени, освещая всё тот же больничный коридор.

И впереди виден силуэт тёмной фигуры, которая неспешно приближается с явственной магией. Так, наверное, мог бы ощущаться последний костёр на земле. Горячий, но вот-вот готовый погаснуть.

Кристина судорожно перебирает все боевые заклинания, а амулет на шее покалывает предостережением.

Всего лишь женщина. В длинной спортивной кофте с капюшоном, с причёской-каре, в линялых джинсах. Прежде, чем Кристина успевает хоть что-то спросить, незнакомка резко прижимает её к стене и зло шипит:

— Вы совсем идиоты? Все разом?

— Прости?

— Ладно, ты, тебе и так несладко, но эти двое чем думали, отпустив тебя сюда?

— Я сама согласилась.

— Ну конечно!

— Пусти уже, а!

— Да пожалуйста.

Женщина легко отходит в сторону, подняв обе руки в жесте «сдаюсь». Прислонившись к другой стене, хмуро сверлит взглядом с явным неодобрением. В её позе, жестах есть что-то смутно знакомое, но Кристина никак не может уловить это. Мир мельтешит, а магия слабеет.