Туман и гроза (СИ) - "Lacysky" - Страница 106

— Если и так?

— Маг по контролю сознания, — цокает языком Николай, подстраиваясь под убыстрившийся темп вальса. — Но ваши эмоции как развернутая магия во всей красе.

Отстраняясь на достаточно вежливое расстояние, он подмечает чуть покрасневшие щёки Софи и влажный блеск глаз.

Возможно, она позволила ему почувствовать своё внимание.

Только он ни на минуту не поверит, что она не следит за ним весь вечер по указанию Якова.

— Может быть, я размышляю о том, какое на вас нижнее бельё. Или о том, какие на вкус ваши губы, — Николай закручивает её чуть быстрее, изящно лавируя между другими парами.

— Рискнёте проверить? — усмешка Софи холодная под стать окружающей её магии с привкусом тающего льда на коже.

— В обмен на информацию — конечно.

Она резко останавливается, бросая его руки. Во взгляде потемневших глаз ярость пополам со злостью.

— Аккуратнее, Софи. Ещё немного — и ваша магия станет огненной. Какое разочарование для Якова, ратующего за милинов у власти. Хорошего вечера, Софи.

И, оставив её наедине с шампанским и быстро бьющимся сердцем, Николай растворяется среди толпы гостей.

По крайней мере, теперь он уверен — Яков и правда заинтересован в Службе, а, возможно, и в самом Николае.

Душно. От магии, от разговоров, от любопытных взглядов. Хочется выйти на свежий воздух, а лучше под дождь — только в начале августа не так часто случаются дожди.

Николай отставляет очередной бокал шампанского на подносе ближайшего официанта, спеша на маленький балкон вдоль всего этажа.

Вечер сгущён сумерками и ясным летним небом с полупрозрачными следами звёзд.

Официальная часть исполнена — розданы приветствия и вежливые улыбки, сказано более чем достаточно.

Николай достаёт из серебряного портсигара крепкую сигарету. Табачный запах клубится вместе с духом земли, оседая на плечах и руках.

Одна сигарета — и можно со спокойной совестью ехать.

Вот только куда? Домой? В одиночество и пустоту квартиры на высоте тринадцатого этажа?

В кармане смокинга вибрирует телефон. Прищурившись и зажав сигарету зубами, Николай достаёт его и смахивает зелёный ярлычок сообщения. Хмыкает. Отлично — Варя забронировала столик в одном из баров.

Что-то меняется в воздухе. Будто время замерло.

— Николай, не оборачивайтесь, — не голос, отголоски шепотков. — Мы более, чем уверены в вашей магии и силе. Просто послушайте.

Острая магия пересчитывает позвонки. Вокруг колебания теней на грани перехода из одного мира в другой. Но Николай не шевелится.

— У нас есть информация. Сегодня ежегодный летний приём. Осенью ежегодный сбор стражей. Готовьтесь. Тени будут выпущены.

— Кем?

— Неважно.

— Я отменю сбор.

— Нет. Тени должны быть выпущены, а вы должны быть готовы к ним.

— Не люблю недомолвок.

— Их никто не любит. Я дам знать больше, когда будет время.

— Кто вы? С чего я должен вам верить?

— Вы верите в магию? Этого достаточно.

Миг — и он снова наедине с летней ночью. Николай резко поворачивается, но сзади никого нет. Только тени гуще по углам, но и они таят. Чёрт. Точно пора домой.

Уже направляясь к выходу из зала, Николай ловит краем уха любопытный разговор группы милинов и сухри о самой сути стихий, который заставляет остановиться и подойти ближе. Рука сама тянется за бокалом шампанского.

Молодой милин, судя по светло-голубому костюму и капелькам воды на манжетах, горячо доказывает своё превосходство.

— Вода — исходное состояние всего сущего. Это первоначало и элемент для зарождения мира. Не зря в хрониках столько упоминаний про милинов как первоначальных магов.

— Чушь какая! — заявляет пожилой мужчина, подкручивая усы. — Земле поклонялись испокон веков, как матери и дарующей жизнь. Как вы можете отрицать её энергию жизни?

— Но дыхание жизни — это сам воздух, — продолжает молодой волшебник, взмахивая руками. Николай рассыпает его воздушный поток в пыль, но тот не обращает внимания.

— Вода омывает и очищает всё сущее. Из вод поднята земля. Ваш же огонь — сплошь хаос и разрушение.

— А ещё пламя домашнего очага. Огонь никогда не приходил просто так, его крали и уводили хитростью, — вмешивается Николай, вступая в круг спорщиков. — Из брака неба и земли рождалась жизнь. Вы же в своём высокомерии на протяжении столетий загоняли сухри в рамки магов-ремесленников и тех, кто может быть на побегушках. Сколько времени вам понадобилось, чтобы понять, что в мире теней легче магии огня и земли? Сколько погибло, отправленные вашими руками на смерть? Не смейте говорить о жизни и её зарождении. Вы сеяли смерть. Ведь вода не только очищает. Водная бездна — это смерть в бесконечной тишине и толще воды.

Магия вокруг натягивается звенящими струнами. С пальцев вот-вот готов сорваться танец земляного вихря.

Для него тема сухри и милинов болезненна почти так же, как дымчатый клубок на сердце, оставшийся от лопнувших звеньев цепочки якоря.

— Разница в том, господа, что после всех этих лет, сухри предпочитают закрыть глаза на притеснения милинов, — заканчивает он, выдыхая из себя эту боль.

— Да? А как же история в восемнадцатом веке, когда почти вся власть магического мира была в руках сухри? — молодой маг складывает руки на груди.

— Ну, тогда вмешался Орден, — замечает пожилой мужчина.

Николай чуть не выкашливает очередной глоток шампанского.

— Только не говорите, что вы верите в эти сказки!

— Орден существует. Это равновесие в мире магов, когда нашей глупости слишком много для очередной войны. В ордене те, кто может переступить через свою гордыню и стереотипы, и вернуть баланс в стихии.

— Чушь! — восклицает молодой маг.

Николай с ним солидарен, но не готов к перепалке с соратником.

— Что касается восемнадцатого века, — отвечает он, поворачиваясь к зачинщику всего спора, — всегда будут две точки зрения на события — милинов и сухри. Лично я считаю, что тогда маги причинили друг другу слишком много боли. И не зря удалось сместить тех сухри, которые только и мечтали, что о смерти других.

— Как легко сейчас их осуждать. А что бы сделали вы тогда? Крошили бы милинов?

— Я — страж. Моё место на границе теней и света, что балансирует в руках первобытным хаосом. Прошу меня извинить.

Кулак в очередной раз бьёт в дверь, которая почти тут же распахивается.

— Какого…

— Поздравляю, ты принят в Академию, — Николай делает шаг вперёд, хватаясь за косяк двери. Кирилл, взъерошенный и в одних шортах, отступает, пропуская его вперёд.

— Ты решил сообщить мне об этом в два часа ночи?

— А ты занят? — удивляется Николай, обводя взглядом полутёмный коридор. Где-то наверху громыхает музыка. — Ведь точно не спишь. Опоздаешь ещё завтра в Службу.

— Завтра воскресенье.

— А, выходной. Это хорошо.

Николай заходит, аккуратно и медленно снимая с себя смокинг и сдёргивая бабочку.

— У тебя есть что-нибудь поесть?

— Можно заказать пиццу. Виски будешь?

— Давай. Эти дурацкие пузырьки никак не смываются.

— Какие пузырьки? — Кирилл явно озадачен, кидая в сторону Николая странный взгляд.

На кухне распахнуто окно в летнюю ночь, полную стрекота кузнечиков и сладкого запаха клевера. Пока Ард гремит бутылками бара, Николай буквально вскарабкивается на стул, пытаясь устроиться поудобнее.

— Такие… щекочут нёбо.

Кирилл со стуком ставит на стол два бокала, до краёв полных виски. Вместо них Николай выхватывает из его рук целую бутылку. На языке вкус дыма и земляного торфа.

— Намного лучше. Ого!

Он пересаживается на подоконник, высовываясь из окна наполовину и закидывая голову в небо.

— Ничего себе луна! Давно я такой не видел.

— Коля… — Кирилл закуривает, оглядывая друга с головы до ног и припоминая все их годы дружбы. — Ты что, пьян?

— Вдрызг, — кивает Николай, втягиваясь обратно и заставляя Кирилла поперхнуться дымом. — Сначала этот приём, потом я поехал в какой-то бар… не помню. Смыть приторный привкус шампанского. Знаешь, почти никакой разницы. Только мир…