Сказки Рускалы. Василиса (СИ) - Вечер Ляна - Страница 12

— Чуть не померла по собственной глупости, — пальцы ходили по теплой кружке, но покрывались мерзкой прохладой изнутри.

— Так, стало быть, — кивнула Яга. — Теперича о селе твоем... — она вдруг резко помрачнела. — Сожгли его начисто, доченька...

В груди заклокотало ледяное волнение, растекшись по телу, дало в голову хмельным медом. Что Яга говорит?! Видя, что я и слова вымолвить не в силах, ведьма продолжила:

— …Потап сказывал, ты из Косиселья будешь… Ну, думаю, потеряют девку родственники. Стала ветра отправлять в твои края, да все ко мне ворочались. Воют мне в ухо, что сама им шептала. Видать, беда приключилась. Отправила аспида глянуть, так и узнали.

— Бабушка, жив кто?

— Начисто, — с горечью повторила Яга, — вместе с людьми.

— Как же? Как же так, бабушка?!— чувствовала, как к глазам подступают горячие слезы.

Договорив, я прижала ладонь к губам и зажмурилась, позволяя слезам покатиться из глаз, остужая боль в груди.

— Пей-ка, пей! — ведьма, силой отняв мои руки от лица, сунула кружку с отваром. Горячий напиток немного успокоил, помог протолкнуть ком отчаянья, вставший в горле. Слезы скоро унялись и я, хлюпая носом, выдыхала, стараясь прийти в себя.

— Родных потеряла, девонька?

— Тетушка там осталась… а может, жива?

— Потап лешего нашел. Тот рассказал, что пришли люди, а то и нелюди — чародеи. Десятка три, во главе колдун, видать, лихой. Искали чего-то, переполох знатный подняли, да не сыскали нужного. Тогда согнали народ в амбар общий и пригрозили поджечь, коли не выдадут, что им надобно. Больше всего знахарку вашу трясли…

— Тетушка!

— Тетка твоя? — Кивала в ответ ведьме, уже понимая, чем рассказ кончится.

— Не сказала она, люди тоже смолчали, так и подожгли вместе с селянами. Никого не пожалели, ироды проклятые. Леший ваш тот еще оболтус — ничегошеньки не запомнил. Ни лиц, ни чего искали…

— Лешие толком не запоминают ничего.

— Твоя правда. — Яга внимательно скользила по моему лицу взглядом, стараясь понять — не устрою ли истерику. Мне очень хотелось выплеснуть боль криком, слезами, швырять глиняные горшки с полок на пол, но я молчала. — Зря, — Яга сунула кривой нос в кружку, — поплакать тебе не мешало бы.

Внутри меня бушевал пожар, такой же, как в Косиселье: наполненный страхом, скорбью и безысходностью. Так ясно виделась тетушка, рвущаяся от языков пламени из амбара, задыхающаяся от едкого дыма вместе с соседями. Сердце камнем обернулось, трещинами пошло.

— Ведаешь, что лиходеи искать могли?

— Нет, бабушка, не представляю даже.

— Ничего, дочка, еще подумаем над тем, — ведьма встала из-за стола и подошла к одному из сундуков. — Вот, вещички твои сберегла.

Костлявые руки старушки держали мою сумку и летнюю одежу. Книжка! Я мигом подскочила с лавки и вцепилась в суму. Пальцы нащупали через грубую ткань обложку. Испустив вздох облегчения и прижав сумку к груди, я опустилась на пол.

— Важное что-то? — ведьма, кряхтя, наклонилась ко мне.

— Важное, бабушка. Очень важное.

— Ладно, дочка. Лобызайся тут с сумкой, а я пойду баньку тебе истоплю. Попарим с пихтовым веничком — как заново родишься. Выхлещем беду начисто.

Яга оказалась не только моей спасительной ниточкой между Явью и Навью, но и строгой, временами грубоватой силой, которая не давала раскваситься. Решили, что зиму пережду в избушке ведьмы в Темном лесу. Люд тут бывает редко, вокруг только нечисть лесная да животина дикая. Тишина и покой: зализывай душевные раны, сколько влезет.

Чтобы лишний раз не думать о тетушке и доме, переделали Яге кучу домашних дел: дров заготовили на три зимы вперед, крыльцо поправили, чтобы лестница до земли спускалась, баньку законопатили, в избе многолетний бардак разобрали. Старушка нарадоваться не могла, а я все боялась — дел не останется, тяжелые думы в голову пойдут.

На улице крепчал мороз, заставляя дверь изнутри покрываться инеем. Печь истопили так, что в горнице можно голышом ходить. В слабом свете лучин, заговоренных на долгий огонь, избушка наполнилась волшебным уютом, а терпкий запах трав в духоте разошелся сильнее.

Мы с ведьмой с ногами забрались на лавку подальше от сквозняка и принялись перебирать корешки. Она терпеливо объясняла, чем один отличается от другого. Только голова не запоминала урока. Кожей чуяла — сегодняшний вечер не закончится обыкновенно. Яга словно собиралась начать разговор, но все не решалась.

— Ягиня-матушка, не томи. Чувствую, что поговорить надобно, — не выдержав, сама затеяла беседу.

— Давно пора, дочка, — согласилась старушка, откладывая в сторону корешки. — Не удумала, чего лиходеи у твоей тетки искали? Не просто так людей посожгли и село загубили.

— Не ведаю, бабушка. Никаких сокровищ у нас отродясь не было.

— Что для одного безделушка, для иного — клад, — ведьма убрала выбившиеся пряди седых волос под красный платок. — Подумай еще, Василиса.

Любую лишнюю деньгу тетушка откладывала впрок. Говорила, мол, мне на будущее. Только не станут из-за кошеля золотых колдуны целое село изводить. Кроме небольших денег, ценного не водилось у нас: одежа в сундуках, травки лечебные, утварь кухонная да книжка тетушкина.

— Бабушка… — С опаской глянув на свою сумку, где томилась колдовская книга, перевела взгляд на Ягу, — …книжка у тетки была. Я по ней домовой волшбе училась, а она рецепты записывала.

— Где та книжка? — нахмурившись, старушка внимательно заглянула в мои глаза.

— У меня. Вон, в сумке.

Баба Яга, не раздумывая, спустила ноги с лавки и отправилась к сундуку. Она ловко развязала тесьму и достала колдовскую книгу. Немного повертев ее в руках, прижалась горбатым носом и, закрыв глаза, шумно вдохнула. Маленькие глазки Яги вновь суетливо забегали по кожаной обложке, но открывать книгу ведьма не спешила. Кажется, она откусила небольшой кусочек от уголка или и впрямь показалось.

— Чудная вещица, — наконец, заключила Яга.

Ведьма отправилась к столу, на ходу раскрыв книжку. Под кривыми старческими пальцами шелестели страницы. Яга едва доходила до середины и возвращалась к началу.

— Здесь знаки чужие, — ведьма ткнула ногтем в строчки.

— Да, иноземные. Откуда — знать не знаю. Один гость был у нас и прочел, сказал, вроде сказки его земель.

— Диво! — мозолистая ладонь шаркнула по странице. — Чую, что-то с ней не так, а что — не ведаю. Непонятны первые страницы с иноземными рунами, но и от них бедой не пахнет, — Яга еще раз принюхалась. — Хорошей знахаркой тетка твоя была, Василиса. Добрые рецепты собирала, редкие, но разве за такое можно людей погубить?

— Не знаю, бабушка.

Ведьма продолжала переворачивать страницы, одобрительно кряхтела, кивала вдумчиво. Видно — по нраву Яге тетушкины зелья от хворей.

— Ничего не найду тайного, — она, наконец, отложила книжку, — все рецепты добрые, но убить за них не могли. А тебе и поучиться не стыдно. Хорошей знахаркой можешь стать, теткино дело продолжить.

— Куда мне до тетушки! Никакого толку в учении с самого детства. Домовую ворожбу осилила — и то хлеб. Да и на знахарство новую грамоту получать придется, — легко улыбнулась, вспомнив, как принимала из рук Бессмертного документ, — а моя грамотка не простая — самим Кощеем подписана.

— Неужто? — морщинистые щеки Яги расплылись в ухмылке. — Кощей Бессмертный на посылках у Гороха?

— Нет, случайно вышло. Он наездом в столице был…

— Триста лет о нем ни слуху, ни духу, а тут — нате, в царских палатах объявился. Встречу его, припомню, — хихикнула бабушка. — Хотя он на девиц падкий, мог ради того грамоты раздавать. Поглазеть на молоденьких девиц любому мужику приятно.

— Старух в очереди не видала. — Мы с Ягой дружно расхохотались, позабыв о тяжелых думах.

Веселье грубо прервал настойчивый стук из-под пола. Замерев, позабыла о шутках и с удивлением уставилась под ноги. Кто там дверь найти не смог, под избой кулаками колотит?

Баба Яга плечи расправила, принялась одежу отряхивать. По щекам себя легонько похлестала — налились скулы румянцем: