Спасти диплом, угнать дракона - Мамаева Надежда - Страница 63

Вервольф откликнулся не сразу, но главное, что я успела увидеть, — он все еще был в лавке.

— Эйр Чебр, пожалуйста, не уходите, не закрывайте аптеку. Я скоро к вам приеду…

Я вложила в голос столько мольбы и отчаяния, что старик обеспокоенно спросил:

— Нари, случилось что-то серьезное?

Я закусила губу. Тревогу мне не нужно было изображать, она и так бурлила в моей крови.

— Случилось. Зачетная работа, которую я не успела сделать. А сдавать — срочно. Если не принесу эликсир — отчислят. Магистр Мейнхаф и так спит и видит, как бы меня исключить.

А что? Я лгала лишь отчасти. Вот про магистра — так вообще ни разу, ни в одном глазу. И вервольф, поняв, к чему я клоню, нахмурил кустистые брови:

— А не разнесешь тут все?

Аптекарь, как бы он ни старался казаться сейчас суровым, даже не подумал отказать в помощи.

— Чтобы я и разнесла? Да разве только благие вести! — праведно возмутилась я.

— Ну-ну… — хмыкнул вервольф и добавил: — Давай поторопись, егоза! Так и быть, подожду тебя. А то уже хотел аптеку на ночь закрывать.

Я помчалась, перепрыгивая через лужи, не обращая внимания на мелкий, но въедливый осенний дождь, на редких прохожих под раскрытыми зонтами. Запрыгнула в вагончик, который, скрипя и бухая, помчал по монорельсу.

В лавку эйра Чебра я влетела без одной минуты девять, когда солнце уже окончательно запуталось в своей мягкой перине из облаков и уснуло, а на улицах стали загораться фонари-мандарины, не столько светя, сколько порождая длинные густые тени случайных прохожих.

— Ну давай, адептка, властвуй, — усмехнулся аптекарь, обводя широким жестом свои владения. — И чтобы завтра получила «отлично». Никак не меньше.

У него сегодня было приподнятое настроение. А может, все дело в том, что закончилось полнолуние. На небе только-только народился молодой месяц, что несмело выглядывал из разрывов тучных, словно ватных, облаков.

Вервольф ушел, оставив мне ключ. Я критическим взглядом осмотрела свою «лабораторию». Да, она была небольшой, да что уж там, откровенно маленькой. Стол, вытяжной шкаф, аккуратно расставленные на полках склянки, старая спиртовка, колбы наперечет…

Воспоминания детства, до этого надежно спрятанные в глубинах моей памяти, вдруг каким-то немыслимым образом просочились на самую поверхность. Ослепили вспышкой, резанули, словно ножом. Каморка, еще меньше этой, где на спиртовках в колбах кипят растворы, а газоотводная трубка собирает конденсат. И мама в фартуке из дубленой кожи, очках и толстых перчатках с пробиркой в руках. А рядом с ней — мужчина точно в таком же фартуке.

Сколько мне тогда было? Не знаю. Но я сидела под столом: обзор отчасти закрывали струганые темные и добротно сбитые доски.

Что это было? Я замотала головой, прогоняя непрошеное видение. Не здесь. Не сейчас.

— Нужно сосредоточиться, — сказала я вслух, — отбросить эмоции.

Рука потянулась к склянке с кровяной мукой. Я тут же отдернула ее. Сначала нужно все рассчитать. До унции. До капли. Достала лист бумаги. Желтая, дешевая, тонкая почти до прозрачности. Карандаш заскользил по ней. В уме словно поселился демон с абаком в руках: мне никогда еще так быстро и легко не давались большие числа.

Лишь после того, как я поставила последнюю точку, позволила себе взять с полок реактивы. Зольная медь и нарийская селитра, за дамасмову пыль завтра эйр Чебр наверняка меня саму в порошок сотрет, но то будет потом, а пока… Пока мне еще были нужны соль Цейсме и раствор болмийской лазури. Да и много чего еще.

Каждое из веществ было тщательно отмерено, взвешено. По щелчку вспыхнули горелки. Забурлил раствор в закрепленных в штативах склянках, газоотводная трубка начала собирать конденсат.

А воздух… Он заискрил от заклинаний: ускорения времени, охлаждения, перемешивания. Я чувствовала себя дирижером, только вместо того, чтобы создавать музыку, я создавала структуру. Простую и сложную одновременно.

Волосы растрепались и сейчас — я это чувствовала — буквально парили в воздухе. Будто я была не на земле, а в океанской пучине. Хотя… магии вокруг было как раз целое море. Моей магии, не сдерживаемой кольцом, которое я так и оставила в комнате Варлока.

В колбу капля за каплей начал стекать эликсир. Если все верно, то он — надежда на спасение целой расы. Если мы ошиблись, то кто-то окончательно умрет, рассыпавшись прахом. Возможно, брат Варлока. Да не возможно, а точно. Его брат рассыплется прахом, и альв не простит этой ошибки. Себе не простит.

Я закусила губу и задумчиво посмотрела на ряд флакончиков. Розовая вода, гламурея, духи, зелья страсти… все эти красивые флакончики венчали затейливые крышечки. Одни — в виде розовых бутонов, то распускавшихся, то вновь смыкавших лепестки, другие изображали пичуг, а третьи — в форме драконьих голов, изрыгающих пламя. «Для привлечения внимания дорогих, — последнее слово эйр Чебр выделил особо, — клиентов».

Я задержала взгляд на голове дракона. А ведь мне тоже снился сын неба. Настоящий. Только он окаменел… Обратился в камень… Каменеющие альвы… И памятник дракону на центральной площади столицы. А что, если украшение знаменитого городского фонтана — вовсе не статуя? А точно такой же… Твою ж преисподнюю!

Громко выругалась, озвучив великую идею всей империи, заключенную в формулу из трех литер. Хотя воспитанная эйра и не должна знать таких слов.

Все это время очевидное было у меня под носом. Я сталкивалась с ним каждый раз, ходя на рынок за продуктами.

— Перейдем к испытаниям… — с этими словами я взяла склянку.

Плотно закупорила эликсир и положила его в холщовую торбу. Быстро навела порядок, шагнула за порог.

Улица была тихой, безлюдной. Ее затянула дымка вязкого тумана, в которой плавали огни фонарей. Страх ласково подошел ко мне со спины, обнял за плечи, обвил лодыжки щупальцами болотного спрута. Он шептал о том, что эта попытка тщетна. О том, что мне ничего не изменить. Страх тихо и проникновенно увещевал: прошлое, как восставший из трясины мертвец, который почуял свою добычу — меня. И уже идет по следу.

Я сглотнула. Дрожащей рукой закрыла дверь аптеки. Сделала шаг по холодной, мокрой от вновь заморосившего дождя мостовой. Звук гулко разнесся по пустынной улице, оттолкнулся от стен домов.

— Я не боюсь. Я справлюсь, — повторила тихо, для себя. Это было мое заклинание, моя мантра.

То ли оно помогло, то ли, быстро перебирая ногами, я и вправду сумела убежать от страха. Но предчувствие неумолимо надвигающейся беды отступило. Не ушло, но спряталось за углом. Притаилось в тени.

Крепче перехватила перекинутый через плечо ремень сумки и припустила вниз по брусчатой мостовой. Вперед. Туда, где плескалась вода, а в круге огня стоял он — когда-то живой, а теперь окаменевший дракон.

Подворотня, улочка, проспект. Сквер, набережная Кейши. Река сегодня была беспокойной и плескалась, билась о гранит. Еще одна улица, квартал Брокеров и, наконец, рыночная площадь. Сейчас, в ночной мгле, она показалась мне погостом: столько же в ней было жизни. Или, может, все дело в том, что я знала ее другой? Бойкой, суетной, веселой, крикливой?

Я выдохнула: почти на месте. И только когда добралась до фонтана, задумалась: как? Как залить зелье в дракона? Я смотрела на каменного зверя, задрав голову. Три этажа, не меньше. Еще он окружен водой (холодной, кстати, водой) и кольцом огня. Интересно, архитекторы знали или догадывались о природе скульптуры, раз решили обнести ее своеобразным рвом? Или просто случайность?

Я зло усмехнулась: ну что же, на каждую тщательно продуманную случайность судьбы стоит отвечать аналогично — нелепостью. Именно с такой мыслью я и стянула сапоги. А потом в штанах и свитере прыгнула в воду.

Думала, что неглубоко. Как бы не так. Фонтан был коварным. Холодный на поверхности, в глубине он оказался просто ледяным. Когда ноги достигли дна, на поверхности осталась только моя макушка. Да и то лишь потому, что я встала на носочки.

Да уж. Если бы я не умела плавать, то проблем бы прибавилось. Но я как знала, что судьба преподнесет мне подобный подарок, и подготовилась. Лет этак двенадцать назад, случайно упав в Кейшу. Собственно, так и освоила стиль «по-дворняжьи», опытным путем уяснив, что «топорик» — это, конечно, эффектно, но не способствует здоровому образу жизни. Да и вообще — жизни в целом.