Крутой сюжет 1993, № 1 - Моргунов Владимир - Страница 9

— Он долго здесь отирался?

— Да, дожидался, пока месье Левин выходил…

— С багажом?

— Откуда вы знаете? Я тоже удивилась, что он выносит свой багаж.

— И много было вещей?

— Четыре чемодана.

— Коричневые?

— Кажется, все были коричневые. Во всяком случае, все очень хорошего качества и, по крайней мере, два из них — натуральной кожи.

— Как он вам это объяснил?

— Что ему надо срочно уехать, в тот же день, но он вернется, чтобы решить вопрос с ребенком.

— Когда он вернулся?

— Примерно через час. В сопровождении дамы.

— Вы были удивлены, не увидев ребенка?

— Вы и это знаете?!

Она заосторожничала, решив, что полиция знает значительно больше, только Мегрэ ей об этом не говорит.

— Они долго оставались в комнате втроем и громко разговаривали.

— Как будто спорили?

— Как будто спорили.

— На французском?

— Нет.

— Парижанин принимал участие в споре?

— Мало. Он и ушел первым, и больше я его не видела. Потом и месье Левин с дамой ушли. Поскольку я вышла им навстречу, он поблагодарил меня и сказал, что рассчитывает вернуться через несколько дней.

— Вам это не показалось странным?

— Если бы вы провели восемнадцать лет в гостинице, как эта, вас бы тоже ничто не удивило.

— Вы сами после убирали комнату?

— Нет, прислуга. Но и я пошла с ней туда.

— Ничего не попалось особенного?

— Окурки сигарет повсюду. Он, похоже, выкуривал больше полусотни сигарет в день. Американских. Множество газет. Он покупал почти все газеты, выходящие в Париже.

— А иностранные?

— Нет. Я уже об этом подумала.

— Вас что-то заинтересовало?

— Все как обычно: сломанная расческа, разорванное белье.

— С инициалами?

— Нет, это было детское белье.

— Белье было тонкое?

— Да, очень тонкое. Я здесь никогда такого не видела.

— Я прощаюсь, но мы снова увидимся.

— Зачем?

— Затем, что вы невольно утаили некоторые детали, которые наверняка впоследствии вспомните. У вас хорошие отношения с полицией? Она вас не очень донимает?

— Я понимаю. Но другого сказать мне нечего.

— До свидания.

И полицейские вышли на залитый солнцем бульвар и очутились в людском водовороте.

— Немного аперитива? — предложил комиссар.

— Я никогда не пью.

— Это очень хорошо. Ну, что ты надумал за это время?

Молодой человек понял, что речь идет не о том, чему он только что был свидетелем в отеле.

— Сегодня вечером я с ним поговорю.

— Ты знаешь, кто это?

— У меня есть приятель. Он работает репортером в той самой газете, где появилась сегодня утром эта статья. Но вчера я его не видел. Я вообще никогда с Ним не говорю о том, что происходит на Набережной, за что он меня все время дразнит.

— Твоя сестра знакома с ним?

— Да. Но я не думаю, что они встречаются. Если я дам знать отцу об этом, он ее вернет в Мелен.

— Как зовут репортера?

— Бизард, Антуан Бизард. У него тоже никого нет в Париже. Его семья живет в Коррезе. Он на два года младше меня и уже опубликовал несколько репортажей за своей подписью.

— Ты видишься со своей сестрой в середине дня?

— По-разному. Если я свободен и бываю недалеко от улицы Бак, мы с ней завтракаем в кафе-молочной рядом с ее работой.

— Сходи сегодня туда. Расскажи ей все, что мы утром узнали.

— Я должен это сделать?

— Да.

— А если она опять расскажет ему?

— Она обязательно расскажет.

— Вы этого и хотите?

— Иди. Между прочим, будь с ней поласковей. Не дай ей понять, что ты ее подозреваешь.

— Я не могу позволить ей встречаться с молодым человеком. Отец мне наказывал…

— Иди.

Мегрэ с удовольствием прошелся по улице Нотр-Дам-де-Лоретт и сел в такси лишь в предместье Монмартра, не преминув по пути зайти в пивную и выпить полкружки.

— На набережную Орфевр.

Потом он передумал и постучал в стеклянную перегородку.

— Давайте проедем по улице Тюренн.

Он увидел, что дверь мастерской Стювеля закрыта — должно быть Фернанда, как обычно по утрам, отправилась со своими кастрюлями в Санте.

Сидевший в баре «Гран-Тюренн» Жанвье заметил его и посмотрел в его сторону. Какую новую проверку поручил ему Люка? Он оживленно беседовал с сапожником и двумя штукатурами в белых блузах, и даже издали был виден белый цвет перно.

— Поверните налево и поезжайте в сторону площади Вогез и улицы Вираж.

Они проехали мимо «Вогезского табака», где в одиночестве за круглым столиком у витрины сидел Альфонси.

— Остановитесь на минутку.

— Вы выйдете?

— Да. Подождите меня, я недолго.

Он все-таки зашел в «Гран-Тюренн», чтобы переброситься парой слов с Жанвье.

— Напротив сидит Альфонси. А сколько журналистов ты видел сегодня?

— Двух или трех.

— Ты их знаешь?

— Не всех.

— Давно ты тут?

— Да не очень. Если вы хотите мне что-то поручить, то я свободен. Мне надо было переговорить с сапожником.

Они отошли от сидевших за столом людей и стали вполголоса переговариваться.

— Прочитав статью, я сразу же решил с ним встретиться. Конечно, он много чего говорит. Но немало и придумывает. Я уже сбился со счета, сколько раз, чтоб он что-то сказал, я подносил ему стаканчик. Поскольку он живет прямо напротив Стювеля и тоже работает у окна, я надеялся, что он видел, не наведывались ли к переплетчику женщины.

— И что же он сообщил?

— Немного. В частности, вспомнил одну старую даму. Она, должно быть, богата, и приезжала на машине с шофером в ливрее, который носил ее книги. Примерно с месяц назад видел одну, невысокого роста, очень элегантную даму в норковом манто. Слушайте дальше. Я стал расспрашивать, чтобы узнать, приходила Ли она еще раз. Он считает, что она приходила снова недели две назад — в синем платье, в белой шляпке. В тот день была очень хорошая погода, и он припоминает, что в газете была статья о каштанах на бульваре Сент-Жермен.

— Надо ее найти.

— Вот и я о том же подумал.

— Она спускалась в подвал?

— Нет. Но в этом я немного сомневаюсь. Сапожник тоже читал статью, это точно, но вполне возможно, все остальное он выдумал. Что я должен предпринять?

— Держи Альфонси в поле зрения. В течение дня не выпускай его из виду. Составишь список всех, с кем он будет общаться.

— Он не должен знать, что я за ним слежу?

— Не беда, если и узнает.

— А если он со мной заговорит?

— Ты ему ответишь.

Мегрэ вышел весь пропахший перно, такси доставило его на набережную, где он застал Люка, закусывавшего бутербродами. Перед ним стояли два стакана, и комиссар без стеснения взял один из них.

— Звонил Торранс. Почтмейстерша вспомнила клиентку в белой шляпке, но не может с уверенностью сказать, что это она отправила телеграмму. По словам Торранса, даже будь она уверена, все равно бы не сказала.

— Он возвращается?

— Этой ночью будет в Париже.

— Позвони в городскую компанию такси. Надо будет найти одно или два такси.

Интересно, отправилась ли мадам Мегрэ к своему дантисту как обычно пораньше, чтобы посидеть несколько минут на скамейке в Анверс-сквере.

Завтракать на бульвар Ришар-Ленуар Мегрэ не пошел. Бутерброды Люка были съедены, и он заказал еще в «Брассерни Дофин».

Обычно это был хороший знак.

Когда Мегрэ вошел к инспекторам, молодой Лапуант, с красными глазами и убитым видом, как человек, проведший всю ночь на скамейке зала ожидания третьего класса, бросил на него такой горестный взгляд, что комиссар тут же увлек его в свой кабинет.

— Вся история с отелем «Босежур» в газете, — мрачно сказал молодой человек.

— Тем лучше! Я думал, что ее не будет.

Тем временем Мегрэ заговорил с ним как с ветераном, как с Люка или Торрансом, например.

— Есть люди, о которых мы ничего не знаем, но они играют реальную роль в этом деле. Есть женщина, ребенок, «приличный» человек и не очень… В Париже ли они еще? Мы не знаем. Если они тут, то, возможно, они держатся порознь. Женщина порвала свою белую шляпку, ушла теперь от ребенка, и Мы ее уже не узнаем. Следишь за мыслями?