Опасное лето - Хемингуэй Эрнест - Страница 7

После выступления, сидя на кровати в номере «Веллингтона» и остывая после душа, Антонио спросил:

– Эрнесто доволен первым быком?

– Ты сам понимаешь, – ответил я. – Все это видели. Тебе пришлось создать его. Изобрести.

– Да, – согласился он. – Но получилось неплохо.

Вечером мы ужинали в «Кото» – ресторане, где можно было посидеть как в зале, так и под открытым небом, в тенистом саду недалеко от старого «Ритца», напротив музея Прадо. Все были очень веселы, потому что Антонио прекрасно проявил себя в первом бою, следующий был только послезавтра, а это идеальный перерыв между выступлениями. В загонах для быков своей очереди дожидалось несколько очень многообещающих экземпляров, и никто не догадывался, какой паршивой будет погода. Помимо нашей компании за столом сидели доктор Маноло Тамамес, личный врач Антонио и Луиса Мигеля, с женой, пара заводчиков быков и Антонио с Кармен. Было очень приятно снова увидеться, мы много говорили и смеялись. Антонио, как все подлинные смельчаки, человек веселый, любит пошутить, причем иногда на очень серьезные темы. Когда он подтрунивал над кем-то, выставляя себя самого сущим ангелом, я спросил у него:

– Вот ты такой честный и благородный. А как ты поступил сегодня со своим старым другом?

Апарисио был близким другом Антонио. На сегодняшней феерии Апарисио старательно демонстрировал публике, что быком, который ему достался, невозможно управлять при помощи капоте. А во время следующего китэ Антонио оттащил быка Апарисио от лошадей и провел с ним шесть красивейших, размеренных, бесконечных вероник. Этим он, конечно, испортил день своему другу и продемонстрировал публике, что можно сделать с быком, если матадор хочет уделить ему внимание и потратить на него частицу своей жизни.

– Я попросил у него прощения, – ответил Антонио.

Свой первый бой испанского сезона Луис Мигель провел 7 мая в области Астурия, в Овьедо, и получил оба уха от обоих своих быков. Вторую корриду он провел 16 мая в Талавера-де-ла-Рейна. В тот же день Антонио в Мадриде бился со слабыми быками с фермы Пабло Ромеро. В Талавере Луис Мигель работал с быками из Саламанки, стал триумфатором, получил оба уха и хвост первого быка и оба уха второго. Он был в отличной форме и через два дня участвовал в корриде в Барселоне. В Талавере зрители не раскупили всех мест на арене.

Помимо двух боев в Испании Луис Мигель успел трижды выступить во Франции: в Арле, Тулузе и Марселе. Работал он блестяще. Мои источники сообщали, что во всех этих боях рога быков были в той или иной степени «доработаны». На следующий день он собирался выступать в Ниме, а еще через день после него в корриде должен был участвовать Антонио, на той же античной арене. Я люблю Ним, но мы только что приехали, и отправляться за тридевять земель, чтобы посмотреть на быков с подпиленными рогами, мне не хотелось. Поэтому мы остались в Мадриде.

Рано или поздно Антонио и Луис Мигель должны были встретиться в одном поединке, этого требовала экономика корриды. Устроители задирали цены, и сделать аншлаг могли лишь эти двое. Я знал их обоих, Антонио чуть ближе, и понимал: с учетом того, насколько меньше Луиса Мигеля он получает за бой, единоборство будет смертельным.

Антонио вернулся из Франции, где они с Луисом Мигелем, один за другим, стали триумфаторами. Луис Мигель срезал ухо у второго из двух своих быков 17-го числа в Ниме и на следующий день. Антонио получил уши всех своих быков и оба уха и хвост последнего быка, с которым бился и которого убил, замещая Эль Трианеро: тот попытался пропустить едва выпущенного на арену быка, стоя на коленях, был поднят на рога и получил трехдюймовую рваную рану на руке.

В областях, где Луис Мигель имел множество поклонников и всегда считался матадором номер один, публика приходила в восторг от Антонио. Таким образом, соперничество между ними перешло на международный уровень. Фотографы и репортеры из Франции и иллюстрированных журналов из других стран прибыли в Мадрид, чтобы освещать следующий бой Антонио.

В один из дней ферии Сан-Исидро в Мадриде после третьего быка полил дождь, мы промокли, и Мэри подхватила сильную простуду. Она пыталась перенести болезнь на ногах, но хаос ферии и беспорядочное расписание боев играло на руки местному ветерку, сбегающему со склонов Сьерры. Местные говорят, что такой ветер не способен задуть свечу, но может убить человека. Мэри пыталась больше времени проводить в кровати и раньше ложиться спать, пару раз мы даже обедали в постели, и вскоре она решила, что осилит поездку в Кордову 25 мая. Руперт Белвилл к тому времени вернулся в Лондон, оставив свой «Фольксваген» в Мадриде. Он просил перегнать автомобиль в Малагу, поэтому мы с Биллом Дэвисом взяли английский «Форд», а Мэри и Энни Дэвис – машину поменьше, и таким караваном мы отправились в Кордову через Кастилию и Ламанчу, той же дорогой, которую преодолели несколькими днями раньше. Все удивлялись, как сильно подросла за это время лоза и как сильно ветер, испортивший ферию, побил посевы озимой пшеницы.

Кордова, помимо прочего, скотоводческий город, и толпа, заполнившая «Палас-отель», была веселой, дружелюбной и приветливой. Свободных мест в гостинице не оказалось. Мэри с Энни заехали позже нас, поэтому один из наших знакомых уступил Мэри свою комнату, чтобы она могла прилечь отдохнуть перед посещением арены.

Это была странная коррида. Пепе Луис Васкес, некогда великолепный матадор с очень изысканным стилем, вернулся на арену, чтобы провести несколько боев и заработать на покупку какой-то крупной недвижимости. Это был хороший человек, верный и преданный другим матадорам, но он провел слишком много времени вдали от быков, и его реакция никуда не годилась. Он не мог совладать с нервами, если было видно, что бык может представлять угрозу. Пепе набрал вес, и теперь сложный орнамент его стиля в сочетании с очевидной грузностью и полным отсутствием легкости в движениях создавали печальную картину. Он не мог скрыть своего страха и очень плохо выступил с обоими быками.

Хайме Остос, парень из Эсихи, милого белостенного городка к западу от Кордовы, был смел, как дикий кабан в горах Сьерры. И, подобно дикому кабану, проявлял безрассудную смелость, если его разозлить или ранить. Мне кажется, он не вполне оправился от сотрясения, которое получил во время прошлой, совместной с Луисом Мигелем корриды в Барселоне. Хайме мне нравился, и я страшно волновался за него весь день, потому что он постоянно наращивал опасность своих маневров, дойдя до приемов, близких к самоубийству. Я знал, что он сражается на глазах у своих земляков, что в самом начале сезона у него уже были проблемы и он заявил, что не будет пытаться состязаться с Антонио. Но, даже принимая все это во внимание, я готов был биться об заклад, что он не доживет до конца сезона. На самом деле он закончил год с несколькими неопасными ранениями. В тот день в Кордове его бело-серебристый костюм был весь вымазан кровью – так близко он пропускал быка. Никто чаще Хайме Остоса не приглашал быка покуситься на жизнь матадора, чтобы потом уйти от смерти благодаря необъяснимой удаче, смелости и отчаянному мастерству. Он получил оба уха своего первого быка и отрезал бы уши и второму, если бы не неудачно вошедшая шпага.

Первый бык Антонио был хорош – достаточно большой, но не огромный, с серьезными рогами. Антонио был великолепен с капоте, он бросил быку вызов, покорил его и направлял, куда хотел в своем восхитительном плавном стиле. Он был так же хорош с мулетой и идеально прикончил быка. Вся арена была усеяна платками, но председатель не присудил ему ухо. Видимо, они ждут чего-то сверхъестественного, сказал я Мэри.

Его второй бык не был даже полубыком, на вид ему было года три, не больше. Мелкий, легкий, со слабыми рогами. Зрители протестующе загудели. Шум усилился, когда устроители корриды позволили быку броситься на пикадоров. Я тоже был зол и не мог поверить, что агенты Антонио подобрали ему такого противника. Они думали, что это сойдет им с рук? Этого быка должны были отбраковать на этапе ветеринарной проверки, ему не место в профессиональной корриде.