Крутой сюжет 1995, № 4 - Гаврюченков Юрий Фёдорович - Страница 30

Бэбик заморгал и тоскливо вздохнул: — Я п-понимаю… А теперь что делать?

— Теперь все по программе. — Зуб захлопнул багажник. — Садитесь в машину, проведем инструктаж.

Первым делом он сунул Бэбику «сертификат».

— Это не менее важно, нежели сам контейнер. Когда отправитесь в путь, спрячьте понадежнее, документ совершенно секретный. Сейчас поедем за деньгами, передадите мне двести пятьдесят тысяч… Надеюсь, валюта подготовлена? — Сашка пристально уставился Бэбику в глаза.

— На п-почтамте, в ящике абонентном, — тот наконец прочувствовал серьезность момента, да так, что ощутил непреодолимое желание облегчить вмиг застонавший желудок. И замер, боясь пошевелиться.

— Вот и отлично. Значит, на почтамт, берем валюту, и я отвожу Вас на дачу. Контейнер спрячьте сами. На паспорт сфотографировались?

Бэбик кивнул, по требованию «Валентина Петровича» он подготовил фотографии и необходимые для оформления загранпаспорта документы еще неделю назад.

— Через три дня получите паспорт с открытой визой и ознакомитесь с маршрутом. До Гамбурга пойдете под контролем, наши ребята подстрахуют. Причин для волнений нет, на границе с Польшей осложнений не будет, и в Германию въедете без проблем. У нас ведь свои люди.

Бэбик судорожно сглотнул и попросил сигарету. Казалось, что происходящее ему только снится, перевернется на другой бок, откроет глаза и все исчезнет в лучах заглянувшего в окно утреннего солнышка. Но сидевший рядом человек не снился, оттого, а может от избытка в крови никотина — курил он десятую за полчаса сигарету — у Бэбика заныли виски.

«Шестерка» выскочила из моросящего сумрака на широкую, залитую светом фонарей, улицу и понеслась к недалекому главпочтамту. Сэт, соблюдая дистанцию, неотлучно следовал сзади.

Плотный увесистый брус долларов, упакованный в пластиковый пакет, Бэбик принес быстро. Пересчитывать валюту Зуб не стал — зачем, если клиент места себе от страха не находит. Небось, каждую купюру раз сто обслюнявил, боясь ошибиться.

— Посидите пару минут, — Сашка выбрался из машины и скрылся за углом почтамта. Сэт, как условились, поджидал на противоположной стороне проспекта, у входа в гостиницу «Минск».

— Тебе пакет, — передал Зуб добычу и улыбнулся, не в силах сохранить на лице серьезность, — купи себе немножечко «Олби». А нам с Ленкой — шампанского. Поеду с ним на дачу, за час обернусь. Позвони Ленке, пусть к тебе едет. Вместе почин отпразднуем.

Когда он вернулся к Бэбику и уселся за руль, тот вдруг нерешительно поинтересовался: — А можно два паспорта оформить? Я ведь с невестой уехать хочу.

— Вот доставите контейнер, вернетесь, тогда и решим, — настроение у Зуба испортилось враз, — хоть бабушку покойную увозите, но сперва дело сделайте. Уяснили?

Бэбик мигнул и согласно склонил голову. Страх понемногу улетучивался, никто не пытался арестовать контрабандистов с поличным, не проявлял к «жигулям» повышенного интереса. Пока Валентин Петрович относил деньги, он специально изучил окружающую обстановку. Охрана, о которой говорил «коминтерновец», действовала очень профессионально, даже зная об их присутствии, Бэбик никого не заметил. Вывод напрашивался закономерный, если и дальше так пойдет, волноваться нечего. С такими парнями не пропадешь.

Лишившись верного собутыльника Бэбика, Мишка научился пить на пару с телевизором. Набирал водки с запасом, усаживался поудобнее перед экраном и, стоило возникнуть кадру, в котором кто-нибудь держал в руке налитый бокал или иную емкость, чокался, ударяя краешком своего стакана о кинескоп. Иногда, если телесобутыльник произносил тост, пил по его поводу, чаще придумывал тосты сам. Получалось здорово, за неделю Мишка перепил почти со всеми знаменитостями, от ведущего «Поля чудес» Леонида Якубовича, до президента России Бориса Ельцина включительно. Пил с крутыми голливудскими ребятами, тринкавшими скотч в полумраке стандартных американских баров, с эстрадными звездами, лакавшими шампанское на очередной останкинской тусовке, даже с хоккеистами, чем-то полоскавшими рот после очередной забитой или пропущенной шайбы, тоже пил, выказывая, в зависимости от ситуации, поздравления или сочувствие. Спиртное по шести основным и двум коммерческим каналам текло рекой, позволяя пить не абы с кем, а в подходящей компании. Выбор собутыльника определялся Мишкиным настроением. Сегодня к вечеру его охватила сентиментальная грусть, и телеалкаш, пощелкав переключателем программ, шарил французскую мелодраму с Аленом Делоном, тоже грустившим со стаканчиком коньяка в руках.

К полуночи оба, и Делон и Мишка, насобирались прилично, поэтому, когда в дверь требовательно позвонили, последний выбрался в прихожую с огромным трудом.

— Кто там? — попытался он припасть к глазку, но промазал и чуть не вышиб себе глаз дверной ручкой.

— Сто грамм… Открывай скорее, водка выдыхается.

Голос показался знакомым, и Мишка, дернув собачку замка, распахнул дверь. На тускло освещенной лестничной площадке качались дворе — дипломат Казик и незнакомый мордоворот, чем-то походивший на Кинг-Конга, недавнего Мишкиного собутыльника. Впрочем, условного, гигантская обезьяна чокалась с ним кокосовыми орехами.

— Встречай гостей, — оказалось, что качается не Казик, а хозяин квартиры. Гости были хоть и навеселе, но шагнули в прихожую твердо и уверенно, — решили тебя проведать, держи-ка, — Казик ткнул Мишке в руки пакет, полный разномастных бутылок.

— Проходите, — с трудом удержав подарок, Мишка мотнул головой, приглашая в комнату, — оч-чень рад. А то фильм уже кончается, а я еще ни в одном глазу.

Какое отношение имеет продолжительность фильма к зрению хозяина квартиры гости не поняли, но вопросов задавать не стали. Повесив плащи на вешалку, прошли в комнату и уселись на диване. Мишка приволок из кухни пару чистых стаканов, быстренько разлил принесенную гостями «Смирновскую» и торжественно произнес: — За живое общение, которое не заменит никакая электроника!

Мордоворот недоуменно посмотрел на Казик, тот пожал плечами и, чокнувшись с Мишкой, покосился на батарею пустых бутылок:

— Один, значит, гуляешь?

— С Делоном, — кивнул Мишка на экран, где спившийся коллега умирал на больничной койке, не выдержав темпов соревнования со зрителем-собутыльником.

— Понятно, — хмыкнул Казик и, интеллигентно оттопырив пальчик, опорожнил свой стакан. Закуски не было, но дипломат понюхал манжету белоснежной рубашки и просиял: — Замечательно. Кстати, забыл вас представить, — он указал подбородком на мордатого. — Это Сева, мой старинный приятель.

Сева выдул водку одним глотком и протянул Мишке широкую, как лопата, клешню: — Очень рад, много о тебе слышал.

Какая-то странная искорка мелькнула в его абсолютно трезвых глазах, совсем не соответствовавших расслабленной пьяной улыбке. Но перепившему Делона Мишке было не до психоанализа, уставленный бутылками стол требовал продолжения, да и Казик наполнил стаканы по новой.

Однако следующий глоток оказался роковым. Мишка икнул, тихо сполз на пол, из последних сил дотянулся и выключил, согласно закона Кир-Буха, телевизор, да там, под телевизором и остался, в полной отключке.

— Во дает, — Сева оттянул Мишкино веко, посмотрел на Казика. — Теперь его до утра не добудишься. Перестарались, надо было сперва о деле поговорить, потом уже наливать.

Казик встал и включил телевизор: — Ничего страшного. Через час оклемается, я его натуру знаю…

Мишка и вправду очухался очень быстро. Не прошло сорока минут, как он сел, диким взглядом обежал стены родной квартиры и уставился на гостей: — Не понял? Вы-то здесь откуда взялись?

Сева нагнулся, легко приподнял хозяина под мышки и усадил в кресло. Казик тотчас ткнул ему под нос полстакана: — Лечись давай. Весь вечер вместе пьем, а ты, выходит, ничего не помнишь.

Копаться в недрах памяти Мишка не стал, опохмелился, и все закружилось в привычном калейдоскопе товарищеской попойки. Наконец Сева пришел к выводу, что хозяин окончательно пришел в себя и оборвал затеявшего травить анекдоты Казика: — Давай о деле.