Анатомия страха (СИ) - Рябинина Татьяна - Страница 28

Олег вышел из квартиры Геннадия и, прислушиваясь, остановился на площадке. Внизу хлопнула дверь, шаги гулко раздавались по всей лестнице, заглушая отчаянный стук сердца, не давая сообразить, приближаются они или удаляются. Олег прижался к стене и замер. Терпкий привкус паники заставил язык онеметь Хотелось убежать с диким криком на край света — и в то же время упасть на пол, закрыть глаза, провалиться в небытие.

Со скрежетом распахнулась дверь парадного, шаги стихли.

Олег вытер пот со лба и бессильно сполз на корточки. Колени мелко дрожали. Он хотел было вернуться, попроситься переночевать, но мысль о том, что Калинкины увидят его таким напуганным, едва не наделавшим в штаны, заставила от этой идеи отказаться.

Ступая на цыпочки, Олег медленно спустился вниз и снова остановился у почтовых ящиков. Ни одна лампочка в подъезде не горела. Чтобы выйти на улицу, надо было преодолеть всего полпролета. Но почти от самой входной двери еще один пролет вел в подвал. Он явственно услышал доносящиеся оттуда шорохи. Паника вернулась, заливая тело холодной душной волной.

Часы на руке тихонько тикали, отсчитывая секунды — как показалось Олегу, последние, отмеренные ему в этой жизни. Он молил Бога, чтобы кто-нибудь вошел в подъезд, и одновременно боялся этого. Наконец, решившись, он рывком бросился к светлеющему прямоугольнику открытой двери. Под ноги попалось что-то мягкое, отскочившее с дурным воплем. Вырвавшись на улицу, Олег увидел, как по тротуару, прихрамывая, удирает толстый серый кот.

Подойдя к машине, он какое-то время стоял, не решаясь открыть дверцу. Наконец вставил в замок ключ и, зажмурившись, повернул. Ничего не произошло. Забравшись на сидение, он попытался закурить. Зажигалка плясала в трясущихся руках, никак не желая родить огонек. Минут десять он уговаривал себя включить зажигание, но стоящая перед глазами картина: ослепительный огненный столб, разлетающиеся в разные стороны покореженные куски метала и окровавленной плоти — была так отчетлива, что рука замирала на полпути к ключу.

Да, у него была возможность нанять целую бригаду бодигардов, в том числе и тех, которые круглосуточно следили бы за его машиной. Но это означало бы привлечь к себе ненужное внимание, а во-вторых, он прекрасно сознавал, что даже целая армия телохранителей не спасет от пули снайпера, подкупленного официанта с экзотическим ядом в чашке кофе или… от самого себя.

Олег вспомнил эпизод какого-то старого американского фильма. Сынок отомстил папе-бизнесмену, который не разрешал ему брать свою машину: просто позвонил и измененным голосом сказал папе, что того заказали. Очень скоро папенька сошел с ума. Теперь Олег понимал, что должен был испытывать бедняга. Правда, тому было легче, он ждал смерти от конкурентов, а вот его, Олега, окружало что-то гораздо более жуткое, граничащее с мистикой.

Все же он собрался с силами и завел мотор. И снова ничего не произошло. Но в голову тут же полезли мысли о том, что взрыватель можно посадить и на тормоз.

Припарковав машину и включив сигнализацию, Олег почувствовал себя так, словно вернулся с гонок на выживание. Он набрал код на замке и нервно оглянулся по сторонам. Никого. Вошел в просторный тамбур, захлопнул за собой дверь, остановился и прислушался. Потом на цыпочках подошел к внутренней двери, осторожно приоткрыл ее и посмотрел в щель. У лифтов никого не было. Он приоткрыл дверь пошире и заглянул в другую сторону. Тоже никого.

Вздрагивая, как крадущаяся в курятник лиса, Олег подошел к лифту и нажал кнопку вызова. И тут за спиной щелкнул кодовый замок. Тихо вскрикнув, Олег бросился вверх по лестнице и через минуту был уже на шестом этаже. Задыхаясь, он пытался вставить ключ в замок. Лифт, покрякивая на этажах, приближался. Ключ застрял. Пот заливал глаза, от едкого ужаса сводило желудок. Наконец дверь распахнулась.

Оказавшись в безопасности, за бронированной итальянской дверью, Олег вздохнул с облегчением и только тут заметил, что в квартире что-то изменилось. В прихожей горел свет, на полу стояли сумки и коробки. В ванной шумела вода.

Из комнаты выглянула настороженно-любопытная мордочка. За полгода ребенок совершенно отвык от отца и побаивался выходить навстречу. Мгновенно забыв о своих страхах, Олег бросился к дочке, схватил ее на руки, закружил, зарываясь лицом в сладко пахнущие мягкие волосенки.

Даже у самых отъявленных мерзавцев есть свои слабости. Негодяи обычно сентиментальны. Слабостью Олега была дочь, и единственным чувством, способным составить конкуренцию постоянному липкому ужасу, была тоска по ней.

Олегу никогда не хотелось иметь детей. Он относился к ним с брезгливым равнодушием. Да, когда-то и он был таким сопливым. Но, слава Богу, вырос. От детства у него почти не осталось приятных воспоминаний, даже первые уроки власти по контрасту напоминали об унижениях. Попытки любовниц удержать его бреднями о своей беременности приводили его в бешенство.

С Илоной они договорились сразу: никаких детей, и она была приятно удивлена его намерением, так как наследники в ее модельную карьеру никак не вписывались. Она-то ожидала борьбы, поскольку была уверена: если мужчина изъявил ненормальное желание сочетаться законным браком, значит, жаждет продолжения рода.

Они прожили вместе пять лет, причем каждый — своей жизнью. Илона большей частью работала за границей. В те месяцы или недели, которые им приходилось проводить вместе, они прекрасно уживались, поскольку друг другу не мешали. Олег знал, что у жены есть любовники. Илона тоже догадывалась, что муж без нее не скучает, — их обоих это не трогало.

Однажды Илона почувствовала себя плохо. Настолько плохо, что даже пришлось отказаться от участия в дефиле. Через несколько дней, вернувшись домой, Олег обнаружил жену разъяренной до невменяемости.

— Поздравляю, я беременна! — заявила она, не дав ему даже снять ботинки.

Кроме себя, винить было некого. Олег знал жену. Если бы ребенок был от кого-нибудь другого, Илона сделала бы аборт, не говоря ему ни слова.

— Что ты намерена делать? — поинтересовался он.

— Идиотский вопрос! — фыркнула Илона.

— И когда?

— Послезавтра.

Всю ночь перед назначенным днем Олег не мог уснуть. Он думал совсем о другом, но ему было не по себе. Уже на рассвете он задремал и увидел маленькую светловолосую девочку, которая гладила его теплой ладошкой по щеке. Вздрогнув, Олег проснулся и долго-долго смотрел на спящую Илону.

Он вытащил из сумки жены ключи и ушел, заперев дверь. На работе он отключил мобильник и предупредил, что для жены его категорически нет. А вечером выдержал многочасовую истерику и постановил: ребенок должен родиться. Илона сдалась. Она знала, что, когда муж говорит тихим, ласковым взглядом, прожигая насквозь безумными белыми глазами, лучше согласиться на все, даже если он предложит застрелить президента.

Ребенка Илона родила в Лондоне, где четыре месяца демонстрировала модели для беременных. К тому времени Олег уже почти год содержал Наташу Гончарову. Он вешал маленькой провинциалочке на уши даже не лапшу, а целые макароны, обещал развестись и жениться на ней. Но когда Наташа заявила о своей беременности и потребовала выполнить обещание, да еще попыталась шантажировать, Олег просто озверел. Похоже, судьба просто издевалась над ним!

Едва он отделался от Наташи, с двухмесячной Викой домой вернулась Илона. Она отдала дочь на попечение няни и поселилась в бассейнах и спортзалах, чтобы вернуть форму. Всего через пару месяцев она вернулась на подиум. Девочка ее интересовала мало.

Зато Олег все свободное время проводил с малышкой. Девочка была точно такой же, как во сне: пухленькой, светловолосой и голубоглазой. Олег часами играл с ней, катал на шее по квартире, пел песни и укладывал спать. Первым сказанным ею словом было «папа». Олег любил дочь как никого и никогда. Вопреки своей натуре он ни разу не подумал о ней как о совершенно беззащитном, полностью зависящем от него существе.