Планета FREEkoв. Зарождение (СИ) - Горина Юлия - Страница 7

Один толчок в основание черепа, и ближайший к Рэму ортодокс рухнул на колени, как подкошенный. Четверо других обернулись к неожиданному противнику, хищно ощерились, и сразу два кулака метнулись Рэму в лицо. Он на секунду присел, и нанёс удар в челюсть одного из парней.

С трудом расталкивая народ, начавший собираться на зрелищную потасовку, Лиза пыталась поскорей пробраться к Нике и Рэму, чтобы как-то вмешаться в убийственную драку, где пятеро должны были раскатывать одного.

Она видела, как двое ортодоксов пытались ухватить Рэма за руки, и он вдруг пропал из поля зрения Лизы, а один из соперников мгновенно рухнул, как подкошенный, поджав ноги и держась за голени. На сторону Рэма встали двое молодых мужчин. Они отшвырнули одного из ортодоксов далеко в толпу, и переполненные энергией, выпивкой и дропсами зрители восприняли это как призыв к действию. Не разбирая, кто здесь против кого, они нахлынули со всех сторон, и началась безобразная стихийная потасовка. Лиза в ужасе закрыла лицо руками, но девочки принялись ее толкать локтями, и когда она наконец снова взглянула на происходящее, Рэм вытаскивал Нику за руку из разрастающейся свалки. Попутно он добавил кулаком под дых попавшемуся на пути ортодоксу, и выбрался на лестницу.

Звуки драки полностью поглотил вспыхнувший новый виток арии, скрежещущий железом и звенящий стеклом.

Протолкнувшись сквозь группу наблюдателей к девчонкам из фан-клуба, Рэм лучезарно улыбнулся, вручил им подругу и, наклонившись, прокричал:

— Я бы советовал вам свинтить отсюда! Продолжим как-нибудь в следующий раз!

Потом повернулся к Лизе, крепко схватил ее за руку и почти поволок за собой к выходу из клуба.

— Эй, ты что делаешь?! Куда ты меня тащишь?! — возмутилась Лиза, едва поспевая на каблуках за его широкими шагами.

Они влетели в фойе, откуда уже разводили людей с расквашенными носами в разные стороны: кого в медпункт, кого — в комнату ожидания для последующей передачи полиции.

— А к тебе у меня разговор есть. Так что поработаю такси, доставлю домой в лучшем виде! — процедил он, не оборачиваясь.

Снаружи уже опустилась настоящая, густая ночь. Глазастые автомобили праздничной гирляндой струились вдоль улицы, кричащие рекламные картинки с раздражающей навязчивостью пытались привлечь к себе внимание лениво прогуливающихся прохожих. Пахло летом. Рэм остановился, выпустил руку Лизы и, взмахнув пальцем в пустоте перед глазами — видимо, вызвал машину со стоянки.

— Может, пройдемся пешком до церковного парка? — спросил он вдруг. — Хорошая ночь, подышать хочется.

Лиза пожала плечами.

— Давай...

Новомодные туфли на неудобных каблуках нещадно жали в тех местах, где уже раздулись влажные пузыри мозолей, но она была готова потерпеть еще немного.

Они неспешно зашагали вдоль подсвеченных витрин, смешавшись с медленным, разреженным потоком гуляющих.

— О чем ты хотел со мной поговорить?..

Рэм хмыкнул, держа руки глубоко в карманах и глядя себе под ноги.

— Я уже передумал.

— Хочешь, чтобы я теперь полночи не спала, гадая?

— Что ж, пусть будет хоть какая-то расплата за этот уцененный бордель, в который ты меня затащила, — хмуро отозвался Рэм.

Лиза удивленно вскинула брови.

— А мне показалось...

Ее фразу перебила немолодая дама в черном брючном костюме, отделившаяся от вялотекущего встречного потока людей.

— Извините пожалуйста, вы, случайно, не Роман Коршунов? — спросила она, со смущенной улыбкой вглядываясь Рэму в лицо.

Хмурое выражение мгновенно слетело с его лица. Он остановился и ободряюще улыбнулся.

— Да, я Роман Коршунов, и совершенно не случайно!

— Ах боже мой, я так рада! — расцвела счастливой улыбкой женщина. — Вы — просто чудо! Я видела все ваши фильмы... Можно, я вас обниму? Вы уж простите за наглость...

— Не прощу, если не обнимете! — подмигнул ей Рэм, раскрывая объятия.

Она ахнула, прижалась на мгновение к его груди и, промакивая кончиком пальца навернувшиеся слезы в уголках глаз, пробормотала:

— Спасибо! Дай вам бог всего-всего, и главное — везения по жизни!

— И вам всего доброго. Спасибо, что смотрите.

Женщина прошла мимо, и Рэм, снова сунув руки в карманы, спросил:

— Так что ты там начала говорить?

Лиза, с интересом наблюдавшая всю картину, поплелась за ним следом, стараясь не думать о туфлях.

— Что ты выглядел абсолютно довольным в этом, как ты выразился, борделе.

Он фыркнул.

— А как я должен был выглядеть? Они пришли, чтобы пообщаться со мной, и я на это общение заранее согласился. Между прочим, с твоей подачи.

Лиза усмехнулась.

— Ну конечно! И ты отвешивал комплименты их вываливающимся из платьев огромным дыням исключительно по моей вине! — выпалила она со всей собравшейся за вечер обидой в голосе.

Он прыснул, с какой-то новой, незнакомой Лизе улыбкой взглянул на нее.

— Вообще-то прозвучало так, будто ты смертельно завидуешь их огромным дыням!

Лиза гневно тряхнула челкой:

— Да вовсе не дыням их я завидую!.. Я...

Она поняла, что спалилась на все сто. И что хуже всего, ее уши, щеки и шея предательски запылали, подтверждая, что оговорка была не случайной.

— Я вообще очень виновата перед тобой, — заговорила она, стараясь одним смущением скрыть другое. — Я описала тебе наш клуб, как сообщество тонких ценителей актерского мастерства, как... Ну в общем, нечто совершенно отличное от того, что ты увидел. Я не знаю, что на всех них нашло. Обычно — нормальные, абсолютно адекватные девочки... Я сначала хотела как-то все исправить, извиниться — но потом увидела, как тебе все нравится... И им нравится... Ты выглядел очень довольным.

Рэм глубоко вздохнул.

— Лиза, я — актер. Мне люди платят за то, что я выгляжу так, как им нравится.

Отвернувшись в сторону, Лиза проговорила:

— Я как-то не подумала... Так ты не на ортодоксов, а на меня так разозлился?..

— Нет. Я был зол на саму ситуацию… И на ортодоксов тоже. Ненавижу, когда кто-то считает себя вправе диктовать другим, как им жить.

Лизе вдруг стало легко. Рэм шел рядом с ней, сунув руки в карманы и щурясь на фонари — не совсем такой, каким она его себе рисовала, но настоящий, простой и досягаемый. Ей казалось, будто они знакомы уже целую вечность.

— Ясно. Дрался ты профессионально, я даже представить себе не могла, что ты так можешь. Мне почему-то казалось, что ты... как бы это сказать?.. не сторонник грубого выяснения отношений.

— Я не маньячу на тему подраться, если ты об этом. Но иногда тычок в зубы — это лучший довод из всех возможных.

Лиза грустно улыбнулась.

— Все фанаты — жертвы побочного эффекта полного погружения. Сняли шлем, утерли слезы умиления, и нам начинает казаться, что знаем человека, чью роль только что посмотрели.

Рэм понимающе кивнул.

— Ну, это нормально. Когда ты десятки раз влезаешь человеку под кожу, чувствуешь его ощущениями, смотришь его глазами, невольно возникает иллюзорное ощущение близости. Та милая женщина, искренне пожелавшая мне удачи, наверняка считает меня персонажем «Разбитого сердца» или «Волчьей полуночи», — он усмехнулся, стянул с растрепавшегося после драки хвоста резинку, сунул ее в руку Лизе и принялся собирать хвост заново.

— Плохо, когда надуманная близость становится клиническим симптомом. Вот ты смеешься, а мне регулярно приходят трогательные письма в духе: «Милый, сегодня я видела дурной сон. Я знаю, как тебе плохо и одиноко. Напиши мне, и я спасу тебя!» — он закончил фразу с такой потешной интонацией, что Лиза рассмеялась. Напряжение, мучившее ее еще пару минут назад, отступило. Живой, настоящий Рэм оказался совсем не таким, как она себе воображала, но с каждым мгновением он нравился ей все больше.

— С мужиками проще — их в основном занимает постановка трюков, как был отработан тот или иной эпизод... Дай резинку?

— Извини еще раз за это безобразие в клубе? — попросила Лиза, послушно протягивая плетеный резиновый шнурок.