Скандальный роман - "Алекс Д" - Страница 19

– Я не могу ставить зачет за скачанные работы, сэр, – сухо отвечаю я, – Вы знаете, что нас тоже проверяют. Мои требования более чем выполнимы. Если студент посещает лекции и немного занимается дома, то проблем не возникает. К тому же я иду на встречу и позволяю неуспевающим посещать дополнительные занятия.

– Это похвальное рвение, но я бы посоветовал при колебании между пять и шестью балами ставить семь.

– А между одним и двумя? – скептически спрашиваю я.

– Четыре, Джордан. Любое колебание показывает, что студент частично знает предмет, – совершенно серьёзно заявляет Райт, застегивая пуговицу пиджака на своем жирном животе.

– Великолепно, – ухмыляюсь я. – А потом мы спрашиваем, почему уровень культуры у современного общества падает все ниже и ниже с каждым новым десятилетием.

– Не тебе говорить о культуре, Джордан. Судя по гуляющим в сети публикациям, тебя мало заботит уровень культуры подрастающего поколения. – мерзко улыбается Райт. Коллеги поганенько хихикают, спрятавшись за своими планшетами. Я отвечаю ему невозмутимым взглядом.

– Приятно видеть вас в числе моих поклонников, сэр.

Лицо Жирного Тома покрывается красными пятнами.

– Меня беспокоит нравственное лицо педагогического состава Колумбийского университета, – яростно отвечает он. – Репутация, Джордан. Вот что меня интересует. А не твои пошлые книжки.

– Пару лет назад, помнится, вы пели иначе, – сдержанно напоминаю я.

– С тех пор многое изменилось, не так ли? – насмешливо бросает Райт, окидывая меня снисходительным взглядом. – Хотя нет, у коего-кого ничего не меняется. Полный застой.

Бл*дь, а прав ведь любитель фастфуда, полный застой, думаю я, заходя в аудиторию спустя пару минут. И с культурой, конечно, у меня тоже не складывается. Ну и хрен с ним, пусть плюётся ядом. Я знаю, что причина «особого» отношения вовсе не в том, что я как-то в не вписываюсь в высоконравственный педагогический состав университета. Они заканчивали колледжи и высшие заведения Лиги Плюща, чтобы занять свои должности. А я пришел ниоткуда, овеянный славой, а мое лицо по-прежнему периодически мелькает на страницах журналов, в то время, как их имен не узнает никто и никогда кроме выпускников университета. Но и они благополучно забудут, как только получат диплом и покинут стены Колумбии.

– Добрый вечер, тема сегодняшней лекции… – начинаю я, обводя взглядом ряды, на которых хаотично расселись студенты. Сегодня много народу. Не знаю, хорошо это или плохо. Наталкиваюсь взглядом на Руслану Мейсон, которая с бесстрастным ожиданием смотрит на меня. – Концепция социальной стратификации и социальной мобильности, – заканчиваю я мысль, и по аудитории проносится недовольный разочарованный шепоток. Я сдерживаю улыбку, вспоминая, как сам терпеть не мог некоторые нудноватые темы с замудренными названиями. Смотрю в янтарные глаза Русланы, которая не проявляет внешне никаких эмоций и методично вбивает тему лекции в свой ноутбук. Удивительное усердие. Девочка решила взяться за ум. Но я не настолько наивен, чтобы поверить во внезапное послушание и рвение к знаниям по философии. После лекции проверяю у всех наличие конспектов, и тут мисс Мейсон снова удается меня удивить, я даже собираюсь отпустить саркастическое замечание, но она окидывает меня таким равнодушным взглядом, что я предпочитаю промолчать. Руслана покидает аудиторию, сухо попрощавшись, вместе с другими студентами, пока я в небольшом замешательстве провожаю ее взглядом и успеваю увидеть в коридоре брутального парня, который стремительно направляется к ней. Понятно, что у такой симпатичной девушки есть бойфренд, но какого черта тогда она заигрывала со мной? И почему меня вообще это интересует?

К черту. Мне никогда не понять этих вертихвосток. Сам тоже хорош. Докатился до молоденьких студенток. Правильно говорят, седина в голову… Хотя я вроде еще не седею. Непроизвольно провожу пальцами по волосам.

Если вчера все женщины меня хотели, то сегодня я перестал для них существовать. Моя харизма явно претерпела изменения, или отпечаток неудачника на моем лице стал более заметным, чем вчера.

Как бы там ни было, собираюсь проверить свою теорию. Вечером звоню Стейси Риз и приглашаю ее к себе. Она без лишних вопросов соглашается. Мой бар совершенно пуст. Поэтому прошу ее захватить пару бутылок виски. Заглядываю в пустой холодильник и заказываю суши. Курьер успевает до приезда Стейси.

Когда Риз звонит в дверь, я уже опустошил больше половины из заказанного набора. Надо было подстраховаться пиццей. Не догадался.

– Фу, какая гадость. Ты же знаешь, что я не ем суши, – сморщив курносый нос, фыркает Стейси, бросая укороченное пальто на кресло. Пакет с бутылками ставит на столик перед диваном.

– Правда? Я как-то забыл, – наигранно удивляюсь я, испытывая внутреннее облегчение. Это отличная новость. Мне больше достанется. Ребячество, скажете вы? Нет, это умное подсознание сработало. Окидываю пристальным взглядом суховатую фигуру Стейси, затянутую в короткое черное платье, под которым, я уверен, отсутствует белье. Ни для меня, ни для нее нет сомнений в том, чем закончится встреча, если я приглашаю ее на вечерний виски.

– Не переживай. Я уже достаточно тебя изучила. Поужинала по дороге. – ухмыляется Стейси. Берет пульт, уверенно вырубая плазму. Скидывает туфли, проходит к дивану и садится рядом со мной, собственнически опуская руку на мое бедро. – Только попробуй сказать, что ничего не написал, и я лишу тебя минета, – совершенно серьезно произносит Стейси, ведя ладонью вверх, я перехватываю ее запястье прежде, чем она успевает схватить меня за яйца.

– Не спеши, Стейс, – прохладно говорю я и, наклоняясь вперед, беру бутылку, открываю ее и наполняю стаканы.

– По-моему эту фразу обычно я тебе говорю, Джордан, – замечает она, с любопытством разглядывая меня. Я подаю ей стакан, встречаясь взглядом с раскосыми красивыми серыми глазами. Стейси убирает за ухо белокурый локон. Вопросительно приподнимая брови. – Ты ничего не написал, не так ли?

– Мы можем хотя бы иногда поговорить о чем-то кроме написанных или ненаписанных глав? – раздраженно спрашиваю я.

– Ты издеваешься? – яростно шипит Стейси. – Дай мне хоть что-то, Алекс, чтобы я могла убедить редактора не расторгать контракт и не выставлять нам заоблачную неустойку. Ты просил не дергать тебя каждый день, не давить на тебя, и я честно исполняла твое пожелание. Как насчет того, чтобы выполнить свои обязательства?

– Анна нашла себе мужика и собирается подать на развод, – произношу я на одном дыхании, залпом осушая треть стакана неразбавленного виски.

– Боже! Тоже мне новость! – Риз закатывает глаза, словно я сморозил очередную глупость. – Разве ты не говорил, что для вдохновения тебе необходимо страдание? Вот он тот самый момент, Джордан. Ты, мать твою, страдаешь херней уже год, а я все жду новую гениальную выстраданную идею, но то, что ты мне даешь – полное фуфло.

– Тоже самое сказал мой сын про фильм. Он посмотрел его, Стейс. А завтра и Кристина сможет сделать то же самое. И что они подумают обо мне? Вряд ли в их глазах я буду гениальным автором бестселлеров. Знаешь, о чем подумают мои дети? Они скажут, что я променял нашу семью на порнографические романы, которые гроша ломаного не стоят.

– Напиши сказку, Джордан. Напиши приключенческий роман про подростков. Напиши хоть что-нибудь, или тебя и меня вместе ждет банкротство. Хочешь оставить своих детей без алиментов? Продашь дом, потом машину? А дальше что? Вернешься в свой городишко с клеймом неудачника? Этого ты хочешь?

– Не говори со мной, как с идиотом.

– Не веди себя, как идиот. Ты можешь, Алекс. Дело в твоем чёртовом упрямстве. Что тебя гложет?

– Ничего, я не умалишенный Гилберт Грейп, и меня ничего не гложет. Я не могу писать по указке, не хочу оправдывать чьи-то ожидания. Я пытался написать то, что я хочу, но ты считаешь это дерьмом.

– Это не то, чего ты хочешь!

– Откуда тебе знать?

– Я тебя нашла, Алекс. Я вытащила тебя из такой глуши, где никто и никогда бы не узнал, что существует такой писатель, как Алексей Князев. Я дала тебе билет в большой мир, и что ты делаешь? НИЧЕГО!