С волками жить...(СИ) - Петров Марьян - Страница 15

— Тебя-то каким хреном?! — собеседник вместо ответа обнимает меня, как родного, только вот искренности ни в одном глазу, лишь корыстный расчёт: демоны, что с них взять.

— Макс послал. Ему родня шепнула, что ты из города выехал. А если учесть, что ты обязан находиться на закрытой территории без права выезда, то…

— Переживал за меня, да?.. — не без сарказма. Думки по поводу нападения инкубов приходят с запозданием, а не поспешил ли я с сольными приключениями?.. Вик хоть через теневую вывести мог, сам-то я туда не смогу — не выйду обратно.

— Не особо, — он обнимает меня за плечи, разворачивает спиной к дверям, из которых, как рвота из глотки, выливаются потоками люди, и уводит в сторону. — Но если удрал — значит ты в жопе, у тебя по-другому не бывает. Помогу, а ты заплатишь, — мой выразительный взгляд прошёл насквозь, совсем одичал полудемон, страх потерял окончательно, или терять совсем нечего? — Или сдам тебя оперативникам и так же получу деньги, но уже от них.

— Мне всегда нравился твой подход к жизни, — сбросив его руку, тяну кепку пониже и ускоряю шаг, — Как там Макс? — теперь серьёзно, и то ли интонация подействовала, то ли демон наигрался, но ответил уже спокойнее.

— Плохо.

— А бабки зачем?

— Препараты стоят дорого, аналоги помогают слабо, приходится везти контрабанду, а там, сам понимаешь, расценки…

— И ради этого стоит рисковать? — не уверен, что всё пройдет гладко, но с союзником мне стало спокойнее, не в театр иду, а на бойню.

— А ты здесь ради себя? — опять насквозь, бьёт не жалея. — Я говорил тебе, Данчик, эти чувства тебя погубят. Я почти перестал видеть в тебе человека. Каково это, чувствовать такую силу?..

— Больно.

В автобусе жутко укачивает, проблевался бы, да нечем, не ел со вчерашнего вечера. Согнувшись пополам на заднем сиденье, не обращаю внимания, как Даймон разминает мне шею, заодно придерживает, пока на кочках подкидывает так, что жопу отрывает от сиденья. Демон улыбается, когда поворачиваю на него свою зелёную рожу и дергаюсь от рвотного рефлекса. Что ж так хреново?..

— Выглядишь замечательно, — язвит, тварь, тащит за шею, оцарапав кожу, усаживает ровнее. Глотаю ртом воздух мелкими глотками — всё равно тошно, слабость давит на плечи, не могу усидеть прямо.

— Хочется сделать тебе больно, — признаюсь абсолютно честно, — слишком рожа довольная.

— Оглянись, — за подбородок разворачивает моё лицо, заставив смотреть в окно, — не узнаешь пейзаж?

Я столько стран повидал, столько мест и лиц, что вряд ли сейчас вспомню. Мотаю головой, он ухмыляется.

— А если убрать дома, вернуть леса, дороги стереть, тогда вспомнишь? — напрягаю память и… ничего, словно стёрто. — Кровью, что ли, всё залить, чтобы склероз отпустил? — не к месту закипает, я тупо думаю, как бы мне воздух в себя втолкнуть и обратно его выжать, а ему весело. Блин, залетел, что ли… улыбаюсь не к месту, и почти сразу рожу перекашивает от горечи во рту. Интересно, какой получился бы из Вика отец… хотя нет! Не интересно! Вон уже одного себе блудного сына заделал, донор херов, собственно, поэтому я здесь.

— Прямо скажешь или пытать?

— Я не против… — демон примирительно поднял руки и даже отодвинулся ближе к окну, дабы не зацепило потоком бранной речи. — Дан, ты чего? Это же твой участок зачистки. Помнишь?..

Нет. Я не помню. Вообще стараюсь не вспоминать то время. На препаратах, глотая их горстями, как витаминки, почти в отключке, только на инстинктах, я даже лиц-то не вспомню тех, кого убивал, не то, что места. Только их численность, как засечки на кобуре, и вместо кожи — память и там же, сука, не закрасишь краской. А самое страшное — что мне это нравилось, запах страха, привкус крови во рту, адреналин, что слепит, и двигаешься только на инстинктах. А потом карантин на пару недель, и сон под капельницами. Та темнота была лучше любой награды, ради неё проходил всё это раз за разом. Только потом сломался, отказался от зачистки, благо законы ужесточили, и тупая резня более сильных прекратилась, за любое происшествие больше не вырезали кланами, а значит даже такому как я, пришлось бы искать иное применение.

Жутко пахнет мокрой псиной, это бунтует память, выбрасывая на поверхность то, что сильнее всего запомнилось. А ещё клацанье зубов и рык, не такой, как у нашей стаи, яростнее, более дикий, надрывный, что закладывает уши, и никого, кто мог бы его издавать, уже нет много десятков лет. Нет жалости или стыда, но как никогда захотелось обратно в Салан. И желательно за хвост вытащить из леса одного мехового охотника, просто, чтобы был в зоне моей видимости. Просто… чтобы был.

Нас высадили на остановке возле развилки, туристы поехали дальше, а мы направились прямо через степь, стараясь поскорее уйти от возможного наблюдения.

— Дан, соберись, — предупредил меня демон, предусмотрительно закидывая мою руку себе на плечо и фиксируя положение вертикально. — Все, кого убил здесь — тебя прокляли, и я пока не знаю почему ты ещё живой, но что-то тебя оберегает.

— Виктор?.. — не голос, шорох ветра, гортань пересушило страшно.

— Нет. Этот молодой совсем. Кто-то старше тебя хранит.

— А?.. — я даже улыбнулся. — Ну да, у меня же вообще куча оборотней, которые меня обожают. Тебе не надо? А то я поделюсь, не жалко! — адреналиновое голодание скакануло выплеском истерии, с трудом заткнулся.

— Мне подыхающего вампира-наркомана хватает, — я запнулся о камень, и Деймону пришлось несколько шагов тащить меня волоком, пока не смог найти опору, — Нет его уже, но клеймо волчье на тебе есть.

— Не может быть.

— Может. Только я не могу понять как. В противном случае, ты бы не смог здесь находиться, — ещё пара шагов, и ноги будто вросли в землю, даже собеседник остановился и прислушался.

— Дай, что со мной твориться? — никогда в жизни не чувствовал себя таким беззащитным, даже сердце стало биться чаще.

— Сейчас, Вульф, совсем плохо будет, терпи…

====== Часть 7 ======

Лежу на земле, вдыхая прохладу ночи. Пот, не переставая, бежит по вискам и лицу, губы солёные, спина вымокла насквозь, лихорадит, как при болезни, даже моргать тяжело.

Даймон молча сидит рядом, видно, что не устал совсем, привык к подобным вылазкам, оценивает обстановку, прислушивается и, несмотря на преодоленный нами маршбросок по пересечённой местности, выглядит слишком бодрым. А я вот расслабился. Привык, что спину всегда прикрывают, даже когда не надо, и сдал по всем позициям. Признаю — отвоевался, устал, не хочу больше так. Я вряд ли смогу поселиться в тихом домике, где-то на берегу моря, и честно утверждать, что счастлив, но и такая жизнь мне больше не подходит.

— Не скажешь, зачем мы сюда приехали? — прерывает мои терзания демон, с любопытством глядя сверху вниз.

— Ты — за наживой.

— А ты?..

— А я — за правдой.

— Ох, мне нравится, как ты ходишь вокруг да около, так бы слушал и слушал.

Собрав остатки гордости, сажусь, спину простреливает болью, тянет лечь обратно, но Дай придерживает.

— А инкубы все такие смазливые? — спрашивает не в тему и плотоядно ухмыляется.

— А у хищников у всех зубы?.. — отвечаю вопросом на вопрос. — Это заложено в природе выживания и сути, быть такими, какие нравятся.

— То есть, если бы на земле жили одни гномы, ты тоже был бы гномом?

— Вероятно, да. Но самым красивым. А тебе зачем? Решил инкуба себе найти? Вампиры приелись?

— Просто спросил, — пожимает плечами и отводит взгляд. Видно, что он устал от отношений. Не изжил их, что ещё хуже, а вымотался морально: постоянно видеть боль близкого, знать, что в любой момент не сможешь помочь… Интересно, Вик тоже постоянно живёт со всем этим дерьмом в голове? Он бы сказал, наверно…

— Мне надо проверить место, где жил один араб. Сейчас он — член стаи, и я просто так не могу его убить, но найти компромат — могу. Могу и найду.

— Убираешь препятствия? Тихо прикончить — проще.

— Проще. Намного проще, — с ним легко говорить, он такой же псих, как и я, — Но Вику это не понравится.