Шуба (СИ) - Люро Полина - Страница 36

― Конечно, я тебе не верю! Ты и «подружиться»? Лгунья и воровка, которая за всю свою никчёмную жизнь и слова правды не сказала, только предавала и подставляла доверявших тебе людей, и вдруг «подружиться», серьёзно?

― Если я скажу «да», ты же мне всё равно не поверишь?

― Естественно.

― Да что с тобой сегодня, ты никогда ещё не был таким жестоким...

Марк промолчал в ответ.

― У тебя вообще-то сердце есть, или только камень в груди? А, братик?

― У меня и камня нет, это лишнее, ― Марк усмехнулся кривой улыбкой.

Лу надулась и несколько раз ударила кулачком по сиденью.

― А ты-то чем лучше? Я хотя бы никого не убивала, а, тем более, лучшего друга. И, к тому же, притворяться влюблённым в доверчивую девочку ― это гадко...

Марк побелел и сжал руку Лу с такой силой, что у неё выступили слёзы на глазах.

― Заткнись, немедленно! Болтаешь гадости, хотя ни черта не знаешь обо мне! Надо было оставить тебя дома. Никогда так больше не говори, иначе дальше операцию мне придётся проводить одному. А это плохо для дела, мы слишком далеко продвинулись вместе с тобой, чтобы сейчас лишаться партнёра. Практически подобрались к нему. Впрочем, ― он зло посмотрел на неё, сжавшуюся в комок от страха, ― я всегда смогу поставить тебя на место...

Марк отпустил руку Лу, она потёрла наливавшийся на запястье синяк, и отодвинулась от брата дальше к окну.

― Права была Маша, ты не человек, «змей». Единственное, что ты умеешь делать хорошо ― это притворяться. Из тебя бы вышел первоклассный актёр...

горько усмехнулся и тоже отвернулся от сестры, чтобы она не видела, как блестят слёзы в его глазах. Всю оставшуюся дорогу до вокзала они ехали молча. Каждый думал о своём.

― Маша! О чём так глубоко задумалась, дочка? ― папа подошёл ко мне вплотную и погладил по волосам. ― Не рано ли тебе ещё без шапки ходить?

― Я торопилась, забыла надеть, пап. Пойду домой, позавтракаю, а вы ещё погуляете с Ромкой?

Папа кивнул. Я махнула Ромке и пошла домой, слыша, как за спиной брат заныл, чтобы не уходила. Но не могла я сейчас остаться. Не в силах была смотреть на папу и видеть в нём другого человека. Мне срочно надо было успокоиться и выбросить эти глупости из головы. Да и поесть не помешало бы.

Дома я ковырялась в тарелке, так что мама забеспокоилась.

― Я, наверное, пересолила кашу, да? Невкусно?

― Нет, мам, всё отлично, просто не выспалась. ― Я быстро проглотила, давясь, остатки, запила чаем и пошла, крикнув маме: «Где моё пальто? Мне на курсы ехать надо, а то опоздаю!»

И осеклась. Пальто висело на вешалке, сапоги стояли рядом. Обернулась и посмотрела на маму. Она была смущена и прятала глаза. Я не стала задавать ненужные вопросы, ответы на которые и так были очевидны. Даже не сердилась на неё.

На курсах девчонки демонстративно отсели от меня подальше. Мне, честно, было всё равно. Я старалась сосредоточиться на занятиях, но вместо этого постоянно отвлекалась. А когда обнаружила, что вместо лекции страница исписана одной фразой ― «он уехал», перевернула лист, встряхнулась и, наконец-то, начала работать.

Обычно по субботам после курсов мы с подружками ходили в кино, но сегодня меня с собой не позвали. Подумаешь! Прекрасно обойдусь и без них. Остаток дня я провела, помогая маме с уборкой, а вечером села за книгу. Пришёл Ромка, он ходил вокруг меня кругами, трогал вещи и заглядывал в лицо, видимо, ожидая, когда же я его наконец-то одёрну. Было видно, что ему просто не терпится со мной поговорить.

― Ну, в чём дело, выкладывай уж! ― оторвалась я от чтения.

― Маш, а Маш! Лу, правда, не хотела уезжать, ты ей очень нравишься!

Я кивнула. Ясно-понятно, мы ж подруги.

― А Марк, он, ну...

― Ну, говори же, не мямли!

― Он всё время думал о нашем папе. Он его страшно боится, вот!

Я закрыла книгу и положила на колени.

― Серьёзно? И как ты об этом узнал, а? Мысли вдруг научился читать? Даже если так, то нельзя читать чужие мысли без разрешения. Ты это понимаешь?

Ромка кивнул и залез ко мне на кровать, продолжая говорить, забавно жестикулируя.

― Я и не собирался этого делать. Оно само получилось. Когда Лу меня обняла, понял, как она расстроена. А когда пожимал Марку руку, почувствовал, как он боится папу. Очень-очень. А о тебе он и не думал.

― Да что ты за чушь несёшь! Естественно, Марк боялся, что папа подойдёт и помешает нам проститься. Только и всего. Я тоже этого боялась.

― Нет, это другое. Это был очень сильный страх. Такой же, как у меня, помнишь, когда на меня бродячая собака напала...

― Глупый ребёнок, ну ты и сравнил! Ты уже забыл, как сам сказал, что Марк тебе нравится?

― Ничего я не забыл! Он мне руку на плечо положил и так сдавил... Если б я так не сказал, он мне бы руку оторвал!

― Ну, нет! За что мне такой брат врун, а? За что? ― взвыла я и осеклась, увидев, как Ромка расстёгивает рубашку и показывает мне огромный синяк на плече. Я потрогала синяк пальцем, не нарисованный ли? Ромка охнул. Болит, значит, настоящий, что же всё это значит? Почему Марк причинил боль ребёнку? Неужели, не может справляться со своей силой, как Лу?

― Рома, потерпи немного. Сейчас синяк мазью намажу, быстро пройдёт, ― сказала я, доставая аптечку. ― Уверена, Марк этого не хотел, у него и Лу очень много силы. Когда они волнуются, то иногда не могут её контролировать. Ты понимаешь?

Ромка послушно кивнул, а когда я закончила мазать ему плечо, застегнул рубашку и пошёл к двери. Потом остановился и, жалобно посмотрев на меня, сказал: «Маш! Будь с ним осторожней, не доверяй ему!» ― и быстро выбежал, боясь, видимо, моей реакции на такое заявление. И не напрасно.

Я чуть не задохнулась от возмущения.

― Да как он смеет, что этот мелкий о себе вообразил? Может, он сам себе синяк поставил, например, упав с качелей? Он же у нас мастер розыгрышей, да и фантазии ему не занимать.

Я успокаивала себя, но Ромкины слова запали мне в душу. И сколько ни старалась забыть о них, ничего не получалось. В конце концов, так разволновалась, что не могла уже ни читать, ни думать. Меня трясло. И я сделала то, что раньше делала в трудных ситуациях ― пошла за помощью к папе. Тем более, что у меня были к нему очень личные вопросы...

Папа сидел в большой комнате и в очередной раз чинил телевизор. На нём был толстый свитер с заплатками на локтях, старенькие джинсы и такие непривычные очки на переносице. Сейчас он совсем не был похож на Марка. Я подошла к нему, не зная, как начать разговор. Но он только взглянул на меня, отложил паяльник и, взяв за руку, усадил рядом с собой на диван.

― Что с тобой происходит? Ты сама не своя, Маша. Может, расскажешь, и мы вместе придумаем, как тебе помочь?

Я тяжело вздохнула и обняла папу.

― Обещай, что не будешь на меня сердиться и смеяться тоже. Да?

― Даю слово.

Я помолчала, а потом рассказала ему, как встретила Лу и Марка, как мы постепенно подружились. О странностях, происходивших со мной, о тех удивительных событиях, участницей которых я стала. Конечно, о многом умолчала. Например, о кольце, о странной шубе или о своих чувствах к Марку, но о последнем и не требовалось говорить, папа и сам всё понимал.

Он слушал внимательно и не перебивал. А потом вдруг спросил.

― А какой вопрос тебя особенно тревожит, может, начнём с него?

Я сидела, закусив губу. Совсем непросто говорить о своих бредовых теориях, но потом рассказала ему о его странном сходстве с Марком и о своих мыслях на этот счёт.

Папа сначала улыбнулся, а потом рассмеялся.

― Прости, Маш, я не нарочно, но у тебя такая богатая фантазия, не смог удержаться.

― Ясно-понятно, ― надулась я, ― а что-нибудь другое, кроме насмешек, ты мне скажешь, или сразу можно уходить?

― Не уходи, я же извинился. Давай разбираться. Ну, во-первых, имя Марк, конечно, не очень распространённое, но это у нас. А в Прибалтике, где я вырос ― самое обычное имя. Во-вторых, не так уж мы с твоим Марком и похожи. Ты только присмотрись внимательней. Давай я тебе кое-что покажу. Встань-ка, обними меня. Вот так. Твоя головка лежит на моём плече, а Марк...