Обреченная (СИ) - Серганова Татьяна - Страница 67

Ага, даже так? Очень интересно. И насколько близки они с папочкой, если он притащил её сюда?

Девушка стрелой метнулась к его кровати, заботливо подложила подушки под спину и шею, помогая ему принять вертикальное положение и, сложив ручки в покорном жесте на коленях, присела на кровать у его ног.

Надо же, какое безропотное смирение. Она точно Ведьма? А то что-то не очень похоже.

- Мне сказали, что ты отказываешься принимать пищу. Нельзя так сынок, после случившегося тебе надо набираться сил...

- Таня где? – перебил его Соколов-младший, и слегка поёрзал, усаживаясь поудобнее.

Отец скривился, как от зубной боли.

- Ты уволил её более полугода назад, за неделю-полторы до нового года. Сразу после того, как она своими экспериментами чуть не снесла половину городского парка. Насколько я знаю, Разина в данный момент находится где-то заграницей в частной клинике.

И этот туда же. Неужели, правда?

- А Сергей?

- Я же просил тебя не общаться с этим Стражем. Ты опять меня не слушаешь. Никакого уважения к старшим.

Хорошо, раз ничего другого они сказать не могут, то он сам разберётся. Как только придёт в себя и доберётся до интернета.

- Что произошло?

- Взрыв. Ты оставил на меня свой бизнес, и уехал в Ирландию для исполнения Контракта. Гуляя по городу, совершенно случайно оказался в эпицентре взрыва.

- Случайно?

- Да какая-то сумасшедшая пыталась взорвать Ведьму из Клана Анжелины, а ты случайно оказался рядом.

- Надо же, какой я везунчик. Так значит, у нас действительно Контракт? - Дима перевёл взгляд с отца на девушку, внимательно её разглядывая. Внутри ничего не ёкнуло и не отозвалось. Почему-то неожиданно вспомнились ириски. Хм, странно. – А вы любите ириски?

- Что? – Ведьма захлопала ресницами. – Я не понимаю. Это что-то из артефактов. Что такое ириски?

- Конфеты такие, тянущиеся.

- Нет, я не ем конфеты, - покачала головой девушка, и посмотрела на него, как на сумасшедшего. – Это вредно для фигуры.

Но Диме, если честно, сейчас было совершенно не до этой кроткой овечки, с глазами алчущей гиены. Может опять воображение разыгралось?  Он просто уже слишком устал, и его вновь склонило в сон.

Следующая неделя пролетела весьма скучно и однообразно. Бесконечная череда лекарств и необходимой терапии предписанных Целителями. А ещё тысячи неуклюжих, безуспешных попыток что-либо вспомнить за последние четыре года. Временами ему казалось, что вот ещё немного, ещё чуть-чуть и он вспомнит. Но в тот момент, когда вдали маячило некое воспоминание, стоило лишь уцепиться сознанием за него, как он тут же будто сверзался в пропасть забытья, оказываясь в тумане беспамятства. Омут прошлого за четыре года был выскоблен до хирургической чистоты. Воспоминания были вырваны из памяти, но не вырваны из души и сердца. И Колдун чувствовал, что нужен лишь небольшой импульс, чтобы запустить упорядочение информационной матрицы. Он бы вмиг вытащил оттуда тера- или петабайты информации.

А ещё была эта Энджи, которая практически всё время была рядом, и вызывала во мне не благодарность, а лишь раздражение.

Особенно сложно было по ночам, полными невероятно сладких сновидений, после которых совершенно не хотелось просыпаться.

Собственная сущность уже пришла в себя, необычайно молчаливо питаясь артефактами, а вот истинный Феникс всё ещё спал. И это несколько настораживало Диму. Он пытался узнать у Целителей, что это могло означать, но точного ответа никто не давал. Все отговаривались общими фразами типа «всё строго индивидуально».

Так вот, через неделю Соколов уже мог вставать, ходить по дому опираясь на трость, и даже гулять в саду, наслаждаясь свежим воздухом, мнимой свободой и тишиной.

Сергею он дозвониться так и не смог, Игорьку тоже. Странно. Причём телефон пришлось выпрашивать чуть ли не с боем. Отец, с одержимостью маньяка, стремился оградить сына от любого вида техники, начиная с компьютера, и заканчивая сотовым телефоном. У Димы возникло стойкое подозрение, что номера телефонов, что были вбиты в книжку, далеки от реальности. Но проверить никак не мог.

К концу седьмого дня Дима начал тихо звереть. Вся эта ситуация его жутко бесила, и как из неё выбраться, мужчина не знал. Ведь взрослый самостоятельный Колдун, а к нему относятся, как к маленькому ребёнку. Нелепость какая-то.

- Дима, я тут подумал, - завёл разговор Александр Иванович, когда они всей дружной семьёй собрались за ужином. – Может, вам стоит с Анжелиной отправиться в путешествие?

- Какое путешествие, пап? – Дима, до этого вяло ковырявший в тарелке склизкую овсянку - диета чтоб её - поднял голову и непонимающе взглянул на отца.

- Тебе нужно набраться сил, прийти в себя после случившегося, перед тем, как вернуться к своему бизнесу. А для этого лучше всего подходит смена обстановки. Нью-Йорк, Лос-Анжелес, Лондон, Париж? Небольшое турне по крупным городам. Ты же так любишь мегаполисы.

- У меня такое ощущение, что ты хочешь выгнать меня из дому, отец, - а сам даже обрадовался. Смена обстановки ему явно не повредит.

- Всё шутишь? – усмехнулся отец. – Мы с Анжелиной всё распланировали. Да?

- Да, - кивнула девушка и ослепительно улыбнулась. – Тебе понравится, я уверена.

- Угу. А ты…

- А я поеду с тобой.

- Кто ещё? – вежливо спросил, отложив в сторону столовые приборы и откинувшись на спинку стула.

- Что ты имеешь в виду, сын? – непонимающе покачал головой Соколов-старший.

- Кто ещё будет меня сопровождать? Или лучше сказать сторожить?

- Дима, - охнула Ведьма. – Зачем ты так?

- Как? – он окинул её холодным взглядом, после чего опять повернулся к отцу. – Знаешь, отец, терзают меня смутные сомнения, что я стал разменной монетой в твоих подковёрных играх. Ну-ну, не смотри так на меня. Я потерял память, но не потерял мозги.

- Сын, меня оскорбляет твоё ко мне недоверие. И откуда такие мысли?

- Во-первых, ты прячешь меня от всего мира, не позволяя связаться с друзьями…

- У нас нет друзей.

- С Сергеем, - с нажимом продолжал тот.

- Ты же сам ему звонил. И тот факт, что он игнорирует твои звонки, говорит о том, что Стражу ты, со всеми своими проблемами, абсолютно безразличен. И только мы с Энджи…

Закончить патетическую фразу ему не дали.

- Где мой телефон?

Соколова-старшего даже передёрнуло от того, как его бесцеремонно перебили.

- Уничтожен при взрыве, ты же знаешь.

- Я хочу восстановить сим-карту со всеми контактами. Думаю, это можно было сделать?

- Дима, - Александр Иванович отложил приборы в сторону и тяжело вздохнул. – Повторюсь, твои подозрения очень сильно ранят меня. Разве я заслужил такое отношение, сын? Я просто пекусь о твоём здоровье. Ты же чуть не погиб из-за какой-то девчонки. В данный момент тебе надо отдыхать, набираться сил, а не сыпать обвинениями в адрес собственного отца в ужасающих замыслах.

Ещё немного и Фениксу стало бы даже стыдно… Если бы у него была совесть.

- Я правильно понял, что ни на один мой вопрос ты не собираешься давать ответ? У меня что-то аппетит пропал, прошу прощения, - Димка аккуратно встал и, опираясь на трость, вышел из столовой.

Но вместо того, чтобы вернуться в свою комнату, направился прямиком в кабинет к компьютеру. Хорошо хоть, ему разрешали пользоваться интернетом.

«Детский сад», - тяжело вздохнул он, садясь в кресло и с наслаждением откидываясь на спинку. Всё-таки ходить ему было ещё тяжело. Мышцы ныли и требовали хорошего массажа. Он бы может и попросил отца вызвать Целителя, но была одна маленькая проблема. Энджи уже неоднократно говорила о том, что она большой специалист в этой области. Явно намекала на свои услуги. А Дима был совершенно не готов к тактильному общению с ней. При всей её яркой красоте, почему-то, всё в этой Ведьме его отвращало. Так что Соколову приходилось терпеть и молчать.

В первый день, когда Дима, наконец, смог вырваться из-под опеки и влезть во всемирную паутину, то сразу нашёл запись из суда над Таней. Энджи не наврала, Разину действительно осудили более полугода назад и отняли у неё брата. Правда себя он там тоже увидел, как и Женьку, его старого друга, что выступал на стороне защиты. А на стороне обвинения он с удивлением увидел молодого Романа Вознесенского. Как, оказывается, поднялся-то этот тип. Дима помнил его мелкой сошкой, яро горлопанившего на малочисленных митингах. Теперь же его было не узнать – холёный, пафосный и жеманный, как баба. При одном взгляде на него начиналась изжога. И как он тогда ему не врезал, ведь наверняка руки чесались.