Теория Фокса (СИ) - Топчиев Вильям - Страница 26

— Но государства на этом не останавливаются.

— Нет?

— Предположим, у тебя есть дом. Что произойдет, когда государство напечатает деньги и цены на все поползут вверх? В особенности цены на жильё.

— Я получу прибыль. Мой дом подорожает, — ответил Ли.

— Да, внезапно твой дом станет стоить намного дороже. Ты получишь прибыль. Но Ли, это будет ненастоящая прибыль. Потому что ты по-прежнему будешь владеть лишь этимдомом. Единственное, что изменится, это ценник.

— Согласен. Ничего не изменится, кроме цены.

— Если бы! — воскликнул я. — Изменится ещё одна вещь.

— И какая же?

— Государство будет считать изменение цены как прибыль и обложит её налогом. В некоторых странах государство забирает до половины прибыли. И тебе придется платить этот налог, если тебе, например, придется продать дом.

— Но я все равно останусь в выигрыше, не так ли?

— В этом и дело. Твое состояние, выраженное в долларах, увеличится. Но на самом деле, оно уменьшится. Смотри. Допустим, изначально твой дом стоил сто тысяч долларов. Потом цена выросла в четыре раза и дом стал стоить четыреста тысяч долларов. Твоя прибыль триста тысяч. Допустим, что налог составляет пятьдесят процентов и государство забирает себе половину прибыли.

— Половина от трехсот тысяч это сто пятьдесят тысяч, — сказал Ли, нетерпеливо постукивая кончиками пальцев рук друг о друга. — Итого мое состояние составит двести пятьдесят тысяч. Что в два с половиной раза больше, чем оно было. Я должен быть рад.

— Если ты измеряешь в деньгах. Но если ты измеряешь в домах, то ты потерял почти половину своего дома. Какую часть дома ты смог бы купить за двести пятьдесят тысяч? Двести пятьдесят делим на четыреста. Или около шестидесяти двух процентов. Теперь тебе принадлежит лишь шестьдесят два процента дома. Остальные тридцать восемь государство отобрало. Просто напечатав деньги.

— Государство взяло их себе. — он зевнул. — Так же, как родители заставляют детей мыть посуду. Ну и что? Что в этом нового?

Я обрывисто дышал.

Что же, что же тебе будет интересно!? А что, если…?

— Деньги Павлова! — выпалил я. — Самая большая махинация в мире.

— Деньги Павлова?

— Павлов был биологом. Он сделал одно из главных открытий человечества — условные рефлексы. Он обнаружил, что можно научить собаку выделять слюну в ответ на звук звонка. Да и вообще на любой внешний сигнал.

— Я знаю, кто такой Павлов. Но какое отношение слюноотделение собак имеет к деньгам и обществу, обкрадывающему индивидуумов?

Впервые в его глазах промелькнула тень заинтересованности.

— Речь даже не о собаках. Вопрос на самом деле фундаментальный — как работает мозг. Как устроена нервная система любого органического существа, включая человека, и как общество научилось манипулировать этим.

— И как же?

— Я начну с простых, казалось бы, очевидных вещей. Но скоро ты увидишь, как они все складываются в картинку.

— Ну давай попробуем, — сказал Ли, ёрзая на стуле.

— Когда ты кормишь собаку, она выделяет слюну. У собак есть цепочка нейронов в мозгу, связывающая еду и слюноотделение. Эта цепочка вырабатывается у щенка в самом начале жизни и активизируется каждый раз, когда собака собирается есть. Если мозг получает сигнал о том, что скоро будет еда, то сразу же начинается слюноотделение. Этоцепочка «еда-слюна». Затем Павлов обнаружил, что если некоторое время перед кормлением звонить, в мозгу собаки выработается параллельная цепочка нейронов «звонок-слюна». И скоро собака начнет выделять слюну лишь от одного звонка. Еда для этого более не нужна. Так устроена нейронная сеть любого органического существа.

— И что? — спросил Ли нетерпеливо.

— А теперь представь, что ты государство. Где-нибудь в далеком прошлом, скажем тысячу лет назад, строишь дорогу и тебе нужно платить рабочим, которые её строят. Ты платишь им едой.

— И?

— У строителей в голове вырабатывается сильная нейронная цепочка между едой и работой. «Еда-труд». Ты даешь им еду, взамен получаешь работу.

— И?

— И тут тебя осеняет идея. А что, если одновременно вместе с едой начать давать им деньги и тогда…

— Стой, подожди… — Ли резко выпрямился.

— Видишь, да? Параллельно цепочке «еда-труд» ты начинаешь создавать цепочку «деньги-труд». Эти две цепочки параллельны, они сосуществуют. И вот тут-то происходит чудо.

Ли встряхнул головой и откинулся на спинку стула, не произнеся ни слова. Он смотрел в упор на меня, собранный. Его нижняя губа сжалась в струну.

— Через какое-то время рабочие начинают привыкать к деньгам, — продолжил я. — Цепочка «деньги-труд» становится все более сильной и теперь ты постепенно можешь давать им меньше еды. Люди будут работать на тебя просто за деньги. Они переключатся на деньги, также, как собака переключилась с еды на звонок.

— Деньги — это звонок!! — он вскрикнул и вскочил на ноги. — Как же просто!!

— Деньги — это звонок, а труд — слюна. Деньги-труд. Деньги-труд. Больше нет нужды давать собаке еду, чтобы получить слюну. Больше нет нужды давать людям еду, чтобы получить их труд.

— И люди готовы работать просто за деньги! Павловские деньги. Условный рефлекс! Ну конечно!! — он ударял ладонью по лбу, ритмично отмеривая сад широкими шагами, от стенки к стенке, как заключенный в камере.

— Разумеется, — продолжил я, — им по-прежнему нужно давать немного еды, чтобы они выжили. Но в принципе они готовы работать лишь за кусочки бумаги. Тебе лишь нужно их печатать. И можешь быть спокоен, люди ничего не заподозрят.

— Общества играют с людьми также, как Павлов с собаками! — он начал выплясывать какой-то замысловатый танец. — Неплохо, молодой человек. Неплохо.

— И получают бесплатный труд. И очень замотивированный труд. В бесплатном труде нет ничего сложного — это обычное рабство. Но рабы ленивы — от них больше вреда, чем пользы. А вот движимые деньгами люди готовы работать на износ, день и ночь. Посмотри на Японию.

— Великолепно! — сдавленно воскликнул он. — Японцы работают и сберегают, но не тратят. А Японское правительство же просто печатает деньги.

— И люди этого не понимают… Как бы ты не старался им объяснить.

— Деньги — это звонок! Деньги — это звонок!! — он безостановочно повторял как мантру. Вдруг, остановившись на полушаге, он обернулся. — Джим… Знаешь, почему люди не понимают этого? Почему тебя никто не слушает, считают выскочкой и эгоистом? Отщепенцем?

Я уставился на него.

— Охотники и собиратели, доисторические люди не могли выжить в одиночку. Тех, кто осмеливался пойти против коллектива, из племени выгоняли. И они исчезали без следа. Кто же не ставил под сомнение действия племени, тех группа принимала. И они выжили. Мы все — потомки выживших приспособленцев и конформистов, предпочитавших слепо следовать группе и не задавать лишних вопросов. И поэтому сегодня мы считаем, что группа всегда права. Что бы она ни делала, она всегда права. И ты… Ты надеялся, что людипоймут деньги Павлова? Правда думал, что они будут слушать твои истории о том, как их обманывают группы? Неужели ты всерьез переживал, что непринят другими?… И из-за этой мелочи ты несчастлив? Потерял веру в людей, говоришь? Повзрослей, Джим.

Тут он затряс головой и выпалил: «Сколько у нас времени?»

Я машинально вытянул руку с таймером.

— Тогда не будем его терять. Итак, Джим, японцы похитили твою дочь, чтобы узнать, собираемся ли мы продавать Американские казначейские облигации, так?

Я кивнул, не зная чего ожидать.

— Это большой вопрос. Вопрос на триллион долларов. Но чтобы него ответить, сначала нужно понять, зачем Китай приобрел долг американцев. Почему Китай дал в долг Америке целый триллион долларов? Что тебе сказали японцы?

— Что в 2008 году вы, китайцы, каким-то образом узнали, что Америка попытается выйти из кризиса за счет роста долга.

— Что-то вроде семьи, которая закладывает свой дом и проживает полученные деньги? — спросил Ли.