Теория Фокса (СИ) - Топчиев Вильям - Страница 12

— Так просто? Ты утверждаешь, что вся эта программа Количественного Смягчения, о которой все говорят, это ни что иное как новая Система Миссисипи?

— Разумеется. Собственно поэтому и появились отрицательные процентные ставки. Только благодаря Системе Миссисипи.

— Какая связь? Признаться, я сам никак не могу понять, как такое может быть — отрицательные процентные ставки? Какой смысл класть деньги в банк на депозит и платить за это? Как такое вообще может быть?

— Вот! Это феноменально! Казалось бы, как процентные ставки могут быть отрицательными? Абсурд, да? А вот как. Казначейская облигация — это ни что иное как обещание американского правительства выплатить, скажем, сто долларов через несколько лет. В нормальных условиях казначейские облигации стоят меньше ста долларов. Например, если ты купил их за девяносто один доллар за год до их погашения, то через год предъявишь эту облигацию и взамен получишь сто долларов. Твой доход будет примерно десять процентов. Это и есть процентная ставка — десять процентов годовых.

— Девять долларов против вложенных девяносто одного… Да, приблизительно десять процентов годовых.

— Но сейчас, — продолжил он, — потому что все хотят купить казначейские облигации, цена растет. Сначала люди были готовы платить девяносто шесть долларов, потом девяносто девять. А потом и сто один доллар.

— Больше, чем сто долларов?

— Да.

— Даже если назад они получат лишь сто?

— Именно.

— Это же абсурд! Сегодня ты вкладываешь сто один доллар, чтобы завтра получить сто. Гарантированный убыток!

— Действительно нелогично. И всегда было нелогично, но не сегодня.

— Почему?!

— Потому что ты более не собираешься держать их до погашения. Вместо этого, ты планируешь продать их завтра по еще более высокой цене. Если цена растет, какая разница, сколько ты за неё платишь сегодня? Завтра же ты все равно продашь её дороже.

— Быть этого не может! — воскликнул я, — они что, все слепые? Этого не может быть. Они же не простаки с улицы. Казначейскими облигациями владеют банки и крупные фонды.

— И тем не менее, они тоже люди. Люди принимают решения. И этим людям неважно, чем торговать.

— Невероятно! Казначейские облигации стали сардинами!

— Именно. Их никто не планирует открывать. Это сардины для торговли. Никто более не смотрит на процентные ставки. Даже если они отрицательные. Цена растет, и это всё, что важно.

— Я всегда знал, что государства — это обман. Но чтобы в такой степени! И все это сделано специально, спланировано.

— Ну конечно, Джим. Но в их защиту я могу сказать одну вещь. Они не изобретают эти махинации. Всё уже давно изобретено. Они просто используют шаблон. Это стандартная схема, которой в критической ситуации пользуются практически все. Государства время от времени сталкиваются с одной и той же проблемой — неоправданно завышенных ожиданий в обществе. Когда выпущено слишком много денег и люди смотрят на свои банковские счета и думают, что богаты. Но количество реальных товаров не растет. Так что когда государство берет слишком много в долг и раздает слишком много обещаний, их периодически нужно спускать, стравливать. Для этого нужен спускной клапан. Если покопаться в истории, примеры разбросаны повсюду. Помимо Миссисипи, была компания Южных Морей, МММ и бесчисленное множество более мелких примеров. Это все один и тот же шаблон. Все что нужно, это придумать новое имя. Нынешний назвали Программой Количественного Смягчения, вот и всё. Так что государству нужно лишь создать фантом и убедить людей следовать ему и отдать лишние деньги. И когда фантом исчезнет, с ним исчезнут и завышенные ожидания. И все долги. И тогда можно начинать с чистого листа.

— Или с Французской Революции.

— Не обязательно доводить до крайности. Когда пузырь будет лопаться, нужно стоять от фантома подальше. Нужно сделать вид, что вся эта афера не имела к тебе, государству, никакого отношения. Но если все зайдет слишком далеко, можно назначить козла отпущения, зиц-председателя. Например, дать людям выбрать президентом какого-нибудь заведомого клоуна или проходимца, и потом списать все на него. Ну правда, а чего люди хотели, когда выбирали шарлатана? Вот и пусть и расплачиваются за ошибки. Так что, если элита не будет стоять к этому фантому слишком близко, такой досадной неприятности как Французская революция можно избежать. Это стандартная схема. Все её используют. Просто не надо увлекаться. Надо знать, когда отойти в сторону.

— И как же такой неглупый человек как ты, Фил, оказался вовлечен в эту аферу? Зачем вы отдали американцам триллион долларов?

Спрыгнув с дерева, я начал ходить взад и вперед.

— Потому что мы знали, что они готовят новую Миссисипи.

— Как?! И все равно отдали деньги?

— Конечно.

— А-а! Всё ясно! Ты ожидал, что цена на казначейский облигации поползет вверх и поэтому их купил.

— Можно и так сказать.

— Япония стала торговцем сардин? Вы надеялись, что поскольку первыми разгадали, что американцы готовят Миссисипи, сможете выиграть. Ты знал, что это схема, но все равно вошел в неё. Да ты просто карточный игрок!

— Не спорю. Но, к сожалению, не мы первые это поняли.

— Кто тогда?

— Китайцы. Они вошли до нас.

— Ха! И получили основной куш, когда казначейские облигации поползли вверх?

— Несколько сотен миллиардов долларов. Одна из самых прибыльных сделок в истории.

— И зная всё это, ты все равно вложил в эту схему все сбережения японских пенсионеров.

— У меня не было выбора. Это была самая большая игра в мире. — он вздохнул и поежился, как будто от холода. Впервые его лицо было серьезным, тень добродушной беспечности слетела с него. — На кону триллион долларов и множество жизней, включая мою. Все зависит от ответа на вопрос.

— Какой вопрос?

— Собираются ли китайцы в ближайший месяц продавать казначейские облигации?

— Потому что у них тоже примерно триллион этих облигаций, и если они продадут первыми, ты потеряешь все? Точно так же, как те кредиторы короля в системе Миссисипи, да?

— Примерно так, — процедил он.

— Но почему ты думаешь, что они собираются продавать? Они держат их уже больше десяти лет. Почему сейчас?

— Зоя.

— Что Зоя?

— Из-за Зои.

— Не понимаю… Зои?

— Зоя — это компьютерный вирус. Ты сидишь тут, изолированный от мира, и ничего не знаешь. О, как бы я хотел просто вот так спрятаться как ты, — он вздохнул.

— Расскажи, — я почувствовал, что что-то упустил.

— Сначала она была безобидна. Просто ещё один паразитический код, блуждающий по интернету. Никто бы и не обратил внимания. Но потом она начала заполнять собой место на компьютерах и забивать каналы связи. Она расползается, и очень быстро. Пока паники нет, но она будет, когда люди поймут, кто она такая.

— И кто же она такая?

— Оружие.

— Оружие?

— Мы думаем, что интернет будет полностью закупорен не далее, чем через две недели.

— Тогда ты пришел не по адресу. Я вообще ничего не понимаю в компьютерах.

— Весь мир оказался поражен, — сказал он, — кроме одной страны.

— Китая?!

— Думаем, что Зоя — это их оружие. И если это так, китайцы продадут американские казначейские бумаги.

— Почему?

— Потому что Зоя — это объявление войны. Экономической войны на поражение. Уничтожение всей глобальной финансовой системы.

— В таком случае, какая разница, кто продаст облигации первыми? Если интернет перестанет существовать, финансовые рынки исчезнут. А если вся финансовая система исчезнет через две недели, кого вообще будут волновать американские казначейские бумаги?

— Никого, кроме нас. Ты знаешь, что происходит в Японии, если ты теряешь чужие деньги? Пенсионные сбережения всей нации? Харакири по-прежнему в ходу, Джим. И это очень неприятная процедура, — сказал он, потирая шею.

— Ты серьезно?

— Абсолютно. И в тот же самый день, когда умру я, со мной погибнут тысячи людей. Все друзья и их семьи… Весь мой клан.