Никогда не говори «всегда» (СИ) - "sillvercat" - Страница 12

— Ничего подобного! — возмущённо запротестовала та, не открывая рта. — Это наш способ общения. Я просто говорю с тобой, вот и всё. Мой речевой аппарат не приспособлен для тех звуков, что вы, люди, издаёте.

— Шайтан! — вскричала Ясмина, резво вскакивая на ноги и не выпуская из рук гладкое прохладное змеиное тело. — Но ты вещаешь, как какой-нибудь яйцеголовый умник! Где ты могла научиться так складно излагать свои мысли? Только копаясь в наших мыслях! В моих! Как ты посмела, тварь?!

Она снова гневно потрясла змею, и та отчаянно замотала головой и хвостом, пытаясь опровергнуть обвинение. Хвост вертелся в одну сторону, а голова — в другую, и Ясмина с трудом подавила невольный смешок.

— Я лингвист! — торопливо выпалила змея. — Моя семья из поколения в поколение специализируется на изучении языков других разумных галактических рас. Вы, люди, ничего не знаете о нас, но мы присутствуем среди вас десятки веков. Я как раз вёл полевые наблюдения на планете, которую вы называете Тортуга-3, и постыднейшим образом попался в ловушку для тамошних паразитов-пресмыкающихся. Мне просто повезло, что тот торговец…

— Заткнись! — взвизгнула Ясмина, стиснув ладонями виски и выронив при этом змею, которая немедля кинулась прочь и улизнула бы, если б Ясмина снова не придавила её ступнёй к полу. — Так ты ещё и мужик?! Мало того, что ты прикидываешься невинной зверюшкой и читаешь мои мысли, так ты ещё и распроклятый мужик?!

— Я змий, — с кротким величавым достоинством поправил её пленник, приподняв своё маленькое рыльце и уставившись на Ясмину с упрёком. — Самец. Могу оплодотворить самку. Самка нашего вида — змийа — вынашивает оплодотворённые яйца…

Он осёкся, расстроено глядя снизу вверх на задыхавшуюся от ярости Ясмину, и покаянно вздохнул.

— Прошу прощения. Эти… интимные подробности были явно лишними и только шокировали тебя вдобавок к тому смятению, что ты сейчас испытываешь.

— Я ничего подобного не испытываю, — холодно отчеканила Ясмина почти по слогам. Она изо всех сил пыталась взять себя в руки. — Сию же минуту прекрати копаться у меня в мозгах, или я тебя раздавлю, засранец ты мелкий!

Мелкий засранец немедленно смолк и скорбно опустил очи долу, отчего Ясмина почувствовала лёгкие угрызения совести. Наклонившись, она подхватила его с пола и сунула обратно в контейнер, с лязгом захлопнув дверцу.

А потом, не оборачиваясь, бросилась на измятую постель, которая вдобавок местами ещё и промокла, ибо на ней недавно валялся продезинфицированный голый Улаф.

Отлично проводит свои ночи гроза дальнего Космоса, королева пиратов Ясмина аль-Халиль, нечего сказать — в одинокой постели, залитой вонючим раствором, с говорящей змеёй под боком!

Ну, или не совсем под боком. И не змеёй, а… змием!

Ясмина не выдержала и фыркнула. Это и вправду становилось забавным. Она повернулась на бок, лицом к пленнику и примирительно осведомилась:

— Как тебя зовут?

Змий не отвечал. Он гордо прикидывался чучелом. Даже глаза закрыл, нечисть вредная!

— Ну и пожалуйста! — обиделась Ясмина и снова отвернулась. Но любопытство немилосердно грызло её, вопросы так и теснились в голове, и она всё-таки не выдержала:

— Ну скажи же, как тебя зовут. Я хочу знать.

Почему-то это казалось ей важным.

— Улаф, — язвительно откликнулся наконец вредный змий, и Ясмина сперва оторопело хихикнула, а потом расхохоталась уже откровенно и едва вымолвила сквозь смех:

— Врёшь!

— Ты всем задаёшь этот сакраментальный вопрос? Но тебе всё равно не выговорить моего настоящего имени. Да и ни к чему, — вдруг серьёзно и грустно объяснил тот. — Это имя ничуть не хуже любого другого… и звучит красиво.

— Отвратительно звучит! — вспыхнула Ясмина, усаживаясь на постели и тыкая пальцем в сторону двери, за коей скрылся капитан «Ньёрда». — Подходит этому… тупому мужлану! Но совершенно не подходит тебе!

Она запнулась и неожиданно для себя потянулась за скомканной шёлковой простынёй, чтобы прикрыть наготу.

Какой бред! Она почему-то почувствовала себя неловко, будучи голой перед этим… псевдо-животным, называющим себя лингвистом и копающимся в её мыслях! И ещё она ощутила странное облегчение, подумав, что хотя бы одно существо во Вселенной узнало её такой, какова она есть.

Уязвимой. Без брони, прикрывающей душу. Одинокой и усталой.

— Это был комплимент с твоей стороны, не так ли? — удивлённо вопросил змий. — По крайней мере, я расцениваю это как комплимент. Значит, я, как минимум, не тупой мужлан. Я польщён. Благодарю.

Ясмина скривилась от досады на себя и плотно сжала губы. Воистину, с появлением этой твари — этого змия! — в её жизни она делала, думала и говорила одни только глупости!

— Пусть я буду Змий, если тебе угодно, — продолжал мягко звучать в её голове спокойный, чуть пришепётывавший голосок. — Ты слишком строга к самцам своего вида, Ясмина аль-Халиль. Если они так отвратительны тебе, если они так обидели тебя — просто не замечай их вообще. Это решило бы все твои проблемы.

Ясмина ушам своим не поверила, а потом жёлчно рассмеялась:

— Тело, Змий! — она сбросила простыню на пол и выкрутила пальцами собственные соски, не обращая внимания на острую боль. — Это похотливое тело хочет их и ненавидит одновременно!

— Это твоё детское сердце ненавидит их и боится, — тихо возразил Змий, не глядя на неё. — Тебе нравится мучить их в отместку за то, что когда-то, в твоём детстве, подобные им делали с тобою… что ж, пускай, но ведь ещё больше ты при этом мучаешь себя.

Ясмина аль-Халиль, сама того не замечая, встала с постели и медленно подошла к клетке, прижимая к груди простыню.

— Ты говоришь, будто какой-то… мулла, а вовсе не яйцеголовый… как тебя там… лингвист! — хрипло произнесла она, не сводя с пленника широко раскрытых глаз. — И почему ты называешь моё сердце детским?

— Потому что оно осталось таким, — тонкий голосок Змия упал почти до шёпота, а глаза заблестели. — Ты всё ещё та девочка, та перепуганная девочка, запертая в этом теле. Ты совсем не выросла с тех пор, и ты жестока к себе и к другим, как это несчастное дитя, Ясмина аль-Халиль.

— Да ты никак жалеешь меня, инопланетный ты червяк! — прошептала в ответ Ясмина, едва шевеля непослушными губами. — Сперва ты обшарил меня изнутри — выпотрошил похуже, чем любой мужик, а теперь смеешь меня жалеть?!

Змий молчал долго, очень долго, глядя на Ясмину своими большими сверкающими глазами, и та подумала, что он, наверное, вовсе не ответит, не желая более открыто противостоять ей. Но вот в её голове опять зазвучал его чуть дрожащий голос:

— О, я хотел бы… хотел, чтобы ты позволила мне жалеть тебя… любить тебя… и я бы смог показать тебе, как это должно быть по-настоящему… но я всего лишь инопланетный червяк, ты права.