Ида Премудрая (СИ) - Тур Тереза - Страница 40

«Зачем она мне все это говорит?» — билась в голове мысль. Они уважают друг друга, доверяют друг другу, бизнес надо сохранить — ну и прекрасно! Опять возвращаемся к вопросу — при чем тут я?! Словно услышав мои мысли, Миюки продолжила:

— Но когда появились вы…

— Я вам помешала? — мне не хотелось говорить таким тоном, не хотелось вести себя резко, но я ничего, ничего не могла с собой поделать!

Ревность. Жгучая, бурлящая внутри ревность распаляла изнутри. Хотелось быть такой же холодной и сдержанной, как эта молодая девушка. Наверное, Кириллу такая женщина подойдет куда больше! Она и выглядит достойно, и ведет себя как жена политика, а я?! Я готова вскочить и разбить эту чашечку с чаем о хорошенькую голову японки! За то, что он о ней заботится. За то, что она вся такая…

Господи…

— Кирилл удивительно заботлив, — услышала сквозь шум в висках и кивнула, соглашаясь.

Заботлив. Удивительно. Что есть, то есть…

Зачем? Зачем его вытолкнули ко мне тогда, на свадьбе? Зачем? За что…

— Как только отец умер, — голос девушки прервался, но лишь на мгновение — она почти сразу взяла себя в руки. — Его компанию стали рвать на куски. Я была слишком молода, слишком неопытна для всех этих интриг, когда все, с кем я была знакома, кто входил в наш дом и улыбался… Мне же улыбался…

Она сжала кулаки.

— Нет, я, конечно, была далека от иллюзий, что люди, занимающиеся бизнесом — высокоморальные и склонные к сентиментальности. Просто я считала, что все это меня не коснется. Не посмеют.

Девушка стала бледной. Видимо, воспоминания о тех днях доставляли ей просто му́ку. Зачем же она тогда?.. Я уже решила ей сказать, чтобы она прекратила. Незачем изводить себя, но она тихо и решительно продолжила.

— Я много наблюдала за отцом, но… Ни веса, ни опыта, ни готовности биться не на жизнь, а насмерть…

— Не надо, — попросила я.

— Я хочу, чтобы вы знали, что нас связывает с Кириллом.

Мне оставалось только опустить голову.

— Кирилл, — девушка улыбнулась, и ее личико преобразилось совершенно! — Он пришел мне на помощь. Предложил выход. Мы объявили о помолвке.

— Потому что уважали друг друга и друг другу доверяли? По-вашему, этого достаточно? — вырвалось у меня.

— По уставным документам компании, я могла распоряжаться всеми активами или будучи помолвленной, или достигшей двадцати пяти.

— А двадцать пять вам… — голос стал хриплым, я медленно начала понимать, к чему она клонит и в чем, собственно, дело.

— Чуть меньше, чем через семь месяцев.

Твою япона мать… Что же я натворила…

— Все уже догадались, что помолвка фиктивная. Но за эти несколько лет я, с помощью Кирилла, в достаточной степени упрочила свое положение в компании. Совет Директоров не пойдет против меня. Акционеров, правда, можно попытаться настроить, но… Не думаю.

— Но почему же он…

— Хотел подстраховаться. Боялся, что у меня возникнут проблемы. Он очень ответственный.

— И… — я с трудом сдержалась, чтобы матерно не охарактеризовать, где я видала такую ответственность… Ну почему? Почему нельзя было сказать прямо? Как есть?!

— Вы не понимаете. Кирилл обещал моему отцу. Однажды они проговорили всю ночь. Кирилл…получил от отца подарок. Очень дорогой подарок. Очень ценный. Мало кто достоин…такого. Даже среди своих…

— Понятно. Что-то для харакири, не иначе… — буркнула я про себя, но японка каким-то непостижимым образом расслышала и поняла каждое слово…

Вот это слух! Я понимаю — не вежливо, наверное, так себя вести, но… Я не могу. Не могу я больше! Японка, а японка, будь другом, ребенок, отпусти меня, а?! Ты пойми, я ж волком выть готова, понимаешь? А ты меня тут… Чаем поишь…

— Знаете… Многие думают, что Россия — огромная льдина, на которой стоит одинокая юрта. Внутри — одетый в меха русский пьет водку в попытке согреться и от страха перед диким белым медведем, что вот-вот учует, явится и сожрет. Конечно, это не так. Однако… Ваши представления о наших традициях столь же… Как это сказать…

— Я вас поняла. Не мучайтесь. И…простите меня. Я веду себя бестактно, но…

— Я не думала, что Кирилл может так полюбить. Когда вы ушли, он отказался лететь в Японию, потом сорвал переговоры здесь, в России.

— Идиот. Да и я не лучше.

— Пожалуйста, помиритесь.

— Но мы же подставим вас!

— Кирилл хороший человек. Он мой названный брат. Это воля отца. Я уже не та девочка, что была раньше. И я не желаю, чтобы единственный человек, что бескорыстно пришел мне на помощь… разрушил свою жизнь.

Не помню, как оказалась дома, снова и снова прокручивая намертво застрявшую в голове мысль:

«Он просил семь месяцев… Просил не устраивать скандал, не задавать лишних вопросов. Просто подождать семь месяцев…»

Просил. Я же ему этой возможности не дала.

Почему? Потому что не поверила. Не поверила, а значит — не доверяла. Разве такое возможно?! Искренне любить человека и не доверять ему вслепую во всем?

Оказывается, можно. Я люблю его. Люблю. Без него трудно дышать. Без него… без него существовать больно!

Но весь мой предыдущий опыт кричал о том, что мужчинам доверять нельзя, что меня предадут, поэтому я просто ждала, когда же это, наконец, случится. Я ведь с самого первого взгляда решила, что у такого человека как Кирилл просто обязан быть скелет в шкафу. Даже не так… У такого все шкафы и подвалы забиты скелетами! Яблоку негде упасть…

Дура…

А еще была ревность. Стоило лишь представить, как у него делается нежное, умиротворенное лицо, когда звонит эта японка — как я закипала.

Хуже всего, что она мне нравилась. Японка. Спокойная, сдержанная, сильная…красивая.

Он просил подождать, но так и не сказал правду. С одной стороны, в недоверии друг другу мы сравнялись по очкам, но с другой… Он обещал. Обещал этому…как его… господину Като. Может, харакири поклялся сделать, если слово нарушит! Запросто, кстати. Ведь Кирилл он… Он не простой человек. Он почти японец. Наполовину так уж точно. Плюс — политик. Конечно же, все это накладывает свой отпечаток, и то, что для меня чуть ли не дико, для него может быть очень важным! Разве не должна я была его чувствовать? Узнавать? Привыкать? Дышать в такт?

Со мной рядом — ЧЕЛОВЕК. Отдельная планета. А я… Разделила всех на кобелей да сусликов — кто ж мне теперь виноват? А все почему? Да потому что струсила! Потому что метко плеваться ядом во всех и вся легче, чем полюбить. Да, с риском предательства. Да, с безрадостной перспективой, что настанет день, наступит час, и легкие взорвутся от боли, сердце станет кровоточить, глаза тонуть в слезах, вот как сейчас…

Так. Ида — стоп! Хватит. Хватит заниматься самобичеванием. Да, виновата. Да, есть в предыдущей жизненной стратегии откровенная брешь, но это, в конце концов, вопрос философский. Считай, что все эти годы это было психотерапией. Ну, должна же я была как-то вылезти из тех историй! Я снова полюбила. Это плюс. Это значит, что я вновь ожила. Понять бы, что теперь со всем этим делать…

Помириться? Поехать к нему домой, кинуться в объятия? Прокричать, что люблю…

Нет. Слишком легко и просто после всего, что натворила.

А если не впустит? Не примет? Не простит? Отвернется, холодно мазнув безразличным взглядом, — что тогда? Как жить дальше, понимая, что все разрушила сама, своими собственными руками…

Завтра. Завтра я что-нибудь придумаю. Завтра будет новый день. Соберусь, найду силы выйти из дома, подойти к Кириллу и…

Мой мужчина спасал барышню в беде. Дочь друга. Он не любил никого до меня, и искренне считал Миюки вполне себе приемлемым вариантом. Как говорят — подходящей партией. Может, надеялся, что уважение и доверие со временем трансформируется в нечто большее, как это часто бывает.