Волки в городе (СИ) - Шаффер Антон - Страница 12

Все согласились и облегченно выдохнули. Гром состроил недовольную физиономию и уселся рядом с Кротом. Дальше собрание вел он.

— Господа, как вы знаете, через три дня у нас запланирована акция под условным названием «Пресса». Подготовительные мероприятия уже проведены. И проведены весьма успешно. По моей информации товарищ Дробинский сейчас трясется как осенний листок и боится один выйти из своего кабинета, да простят меня дамы за подробности, в туалет. Так что здесь все прекрасно и никаких претензий ни к кому нет. Главное для нас сейчас — стойкость Тины. Она на «конвейере» — все мы знаем (слава богу по рассказам), что это такое. Но я уверен, что она ничего не расскажет.

— А вдруг? — усомнился кто-то из глубины комнаты. Из-за накуренности и густой пелены дыма, Гром не смог разглядеть, кто именно, а по голосу не узнал.

— А что вдруг? — пожал он плечами. — Даже если и расскажет, то что? Что ей давал указания некий Боб, который, на самом деле, был нашей милашкой Пэм? Пусть расскажет. Пусть даже фоторобот составляют. И ищут парня, когда все это время с Тиной общалась девушка в профессиональном гриме.

Присутствующие снова одобрительно загудели. Подобраться к ним было действительно невозможно. С Тиной, которая в течении полугода устраивалась на должность секретаря Дробинского, работали по всем правилам конспирации. Эту историю в комнате знали все…

Первой на Тину вышел Гром. Он, по рабочим делам, около полугода назад прибыл в редакцию «Национал-коммунистических вестей» и столкнулся в коридоре с симпатичной девушкой, которая в весьма понуром состоянии брела по коридору в сторону выхода. Шла она явно со стороны кабинета Леонтия Карловича, а именно к нему-то Гром и направлялся.

Выглядел в тот день Гром великолепно, как, впрочем, и в любой другой день своей «настоящей» жизни. Элегантный черный костюм с укороченным галстуком, до блеска начищенные ботинки, идеальная прическа. Должность обязывала Грома быть всегда на высоте — он, благодаря своему отцу, занимал пост советника руководителя Аппарата Правительства. И это в двадцать с небольшим…

Дробинский в тот день ему понадобился для беседы по поводу одной важной статьи, в которой должны были быть освещены успехи Народного правительства. Гром вез с собой кое-какие цифры и прочие уточняющие материалы.

Внимательно оглядев девушку и проводив ее взглядом, Гром прошел мимо и вскоре уже сидел, беседуя о делах, в кабинете заместителя главного редактора. Разговор получился коротким, а под конец его Гром слегка язвительно поинтересовался у Дробинского, что за девушка недавно вышла из его кабинета.

— Да, очередная претендентка на должность секретаря… — отмахнулся хозяин кабинета. — Но эта не подошла. Стоило ее за задницу схватить, как она чуть в обморок не рухнула.

Он рассмеялся, и Гром тут же поддержал его, хотя в душе ему было совсем не смешно — от слов Дробинского он еще больше возненавидел всю эту кабинетную шваль, которая думает только о том, как бы прикрыть свою задницы, не забывая при этом трахать задницу какой-нибудь симпатичной пташки. Но Гром вынужден был смеяться…. И, смеясь, он принял решение.

— А я бы все же к ней присмотрелся, — в шутку посоветовал он Дробинскому, прекрасно понимая, что его слова тут же станут руководством к действию для этого подобострастного лакея. — Девушка, вроде, ничего….

Он поднялся со своего кресла, собрал бумаги, положил их в портфель и, попрощавшись, покинул кабинет газетного босса.

Теперь ему срочно надо было найти девушку. Выйдя из кабинета, он приказал какому-то забитому типу в сером костюмчике, который, видимо, временно выполнял функции секретаря, дать ему полный список претендентов на эту должность. Тот лихорадочно защелкал клавишами и через минуту протянул Грому листок с пятью фамилиями, возле которых, к тому же, стояли еще и даты собеседования.

Все девушки были из более чем достойных семей. Последняя, Марина, которая совсем недавно прошла мимо него, была дочерью руководителя одного закрытого КБ. Гром возликовал. Из своих источников он знал, что со дня на день этого товарища должны снять с должности, а потом и посадить на приличный срок. Знал он, что делается это безо всякой причины, так как отец Марины был человеком кристальной честности. Просто так было надо. Но в последний момент что-то изменилось, и его решили таки не трогать, выбрав другую жертву. А бумаги, те, где были зафиксированы определенные решения по отцу Марины, у Грома в распоряжении были. Их-то он и решил пустить в дело.

Связным было поручено стать Пэм. Когда ее загримировали в первый раз, то никто ее не узнал — пред ними стоял неизвестный мужик с бородой, одетый в недорогой костюм и более чем дешевые туфли.

Пэм сделал все блестяще. Ей удалось завербовать Марину практически с первого раза. Стоило ей показать девушке бумаги, которые свидетельствовали о возможной расправе над ее отцом, как уже через неделю она дала согласие на участие в операции «Пресса». При этом Марине, по сути, было все равно кого наказывать — она просто хотела нанести ответный удар.

После слов Грома, секретаршей ее, конечно же взяли. К тому же, с отцом ее все решилось благополучно. Потом, анализируя ситуацию, Гром понял, что Дробинский знал о возможном аресте ее отца, но не знал, что решение отменено. Слова же Грома он воспринял именно как сигнал об отмене этого страшного решения.

Марина получила подпольную кличку Тина и приступила к своим непосредственным обязанностям в редакции. Пэм полностью проинструктировала ее, сообщив о всех возможных опасностях, вплоть до попадения в тюрьму МНБ. Марине было все равно. Она как-то очень легко приняла формулу, обязательную для волков: судьба родителей не важна. По словам Пэм, Марина прекрасно понимала, что в случае ее ареста, и отца тут же снимут с ответственной должности, но это ее теперь нисколько не волновало. Во-первых, одно дело снимут, а другое — хотели убить. А во-вторых, все это для его же блага. Так она рассуждала.

Пэм со смехом рассказывала на одном из последних собраний, что Марина была крайне удивлена, когда узнала, что все, что ей надо сделать — подсунуть в пачку с почтой небольшой зеленый конвертик. Это ее даже расстроило — она явно готовилась чуть ли не к подвигу…

— Ничего, — мрачно тогда заметил Гром. — Подвиг предстоит ей впереди.

Он имел ввиду арест и дальнейшие допросы с пытками….

Итак, несмотря на очередные жертвы, подготовительный этап акции под условным названием «Пресса» был осуществлен волками действительно превосходно — к ним не вело ни одной ниточки. Волки полностью контролировали ситуацию.

— А сейчас я попрошу остаться здесь только ответственных за проведение акции, — потребовал Гром. — Остальные свободны.

Большая часть, присутствовавших на собрании встала и вышла из комнаты. Осталось лишь несколько человек: Пэм, Крот и сам Гром.

Они дождались, пока последний участник собрания покинет помещение, и приступили к обсуждению.

Глава 3

Дома Днёв пробыл совсем недолго. Заскочил в душ, переоделся, осмотрел квартирку. Еще только войдя в свою маленькую прихожую, подполковник понял, что у него были «гости». Он, в обще-то, в этом и не сомневался, но где-то в глубине души все же надеялся, что обойдется без обыска — уж если его квартиру обыскивать, то куда вообще все катится?

И все же обыск проведен был. Чисто внешне единственная в квартире комната выглядела точно так же, как и в то последнее утро, когда Днёв собирался на работу, еще не подозревая, что вскоре его ожидает арест. На стульях висели пиджаки и брюки, которые ему было вечно лень развешивать по вешалкам и убирать в шкаф. Несколько книг на столе. Кресло, диван, стандартная стенка, но улучшенной комплектации, купленная в спецмагазине, где могли отовариваться только сотрудники МНБ.

Но приглядевшись, подполковник заметил, что не все ящики стола задвинуты полностью. А он хорошо помнил, что в последние дни до них даже не дотрагивался.