Eden (ЛП) - "obsessmuch" - Страница 98

И опять одна картинка сменяется другой, но я даже не замечаю этого. Слишком погружена в свои мысли.

Теперь я знаю правду. Он убил моих родителей не просто потому, что ему приказали. Он убил их, чтобы спасти меня.

Но… нет, так не должно быть! Ничто не меняет того факта, что он хладнокровно убил моих родителей, пока они спали. И неважно, почему он сделал это. Или важно?

Крик обрывает мои рассуждения. Мне очень хорошо знакомы эти звуки — крики боли и невыносимых мучений. Круцио.

Но на этот раз кричу не я.

Действие происходит все в той же комнате, только вот теперь все по-другому. Волдеморт в бешенстве. Его змееподобное лицо еще больше обезображено гримасой ярости, он держит на прицеле палочки темную фигуру на полу.

— «ПРОСТИТЕ», ЛЮЦИУС? — Кричит Волдеморт, посылая еще один луч проклятья. — «ПРОСТИТЕ»? И ТЫ ИМЕЛ НАГЛОСТЬ ЯВИТЬСЯ СЮДА СО СВОИМИ ЖАЛКИМИ ИЗВИНЕНИЯМИ? ТЫ СМЕЕШЬ ПРОСИТЬ ПРОЩЕНИЯ, КОГДА УПУСТИЛ ПОТТЕРА, ПРЕСЛЕДУЯ БЕСПОЛЕЗНУЮ ГРЯЗНОКРОВКУ? ТЕБЕ ЖАЛЬ? ЭТОГО НЕДОСТАТОЧНО!

И снова зеленый луч срывается с кончика его палочки, поражая Люциуса, который кричит, содрогаясь от боли. И все из-за меня. Потому что он преследовал меня, а не Гарри.

Действие заклинания заканчивается, Люциус лежит на полу не в силах пошевелиться. Он тяжело дышит, и его обычно элегантный внешний вид уступил место усталости.

Подняв голову, он смотрит на Волдеморта, из уголка его рта тоненьким ручейком бежит кровь, а в глазах застыла боль.

Волдеморт смотрит на него, его ярость почти осязаема, хотя это всего лишь воспоминание.

— Надеюсь, маленькая мерзавка этого стоит, Люциус, — это всё, что он может сказать.

Внезапно невидимая сила тянет меня назад, сквозь туман и мглу, возвращая меня в реальность. Откидываюсь на стуле, не понимая, где я, и боясь вздохнуть. Подаюсь вперед, опираясь руками о стол в попытке восстановить дыхание.

Затем медленно поднимаю голову, глядя через стол перед собой. Сквозь узкие щелочки глаз Волдеморт наблюдает за мной.

— Думаю, ты понимаешь, что то, что ты только что видела, очень беспокоит меня, — ледяным и спокойным тоном произносит он. Думаю, он все еще зол. Но не уверена, я совсем его не знаю.

Но, по крайней мере, я могу свободно вздохнуть; Волдеморт не подозревает, что я что-то знаю об исчезновении Долохова. Нет, он всего лишь хочет знать, что происходит между мной и Люциусом. Здесь у него есть все основания для подозрений. Также как и у Беллатрикс были какие-то мысли на этот счет. И у Долохова.

Но ведь на самом деле ничего и нет. Так с чего бы мне волноваться?

Верно?

Волдеморт кладет руки на стол перед собой. Я слегка откланяюсь назад. Красные глаза впиваются в меня, но я не ощущаю воздействия легиллименции. Слава Богу!

— Сначала мне казалось, что это пустяки, — шепчет Волдеморт. — Зачастую происходит так, что между надзирателем и узником возникает своего рода связь. Так уже было с другими Пожирателями Смерти, и так будет всегда, — его глаза потемнели. — Но, когда он пошел против моего прямого приказа и решил поймать тебя вместо Поттера в доме Уизли… это было уже слишком. Когда один из твоих самых преданных слуг решает ослушаться приказа ради того, чтобы удержать подле себя пленницу-грязнокровку, это возбуждает определенные подозрения.

Он выжидательно смотрит на меня, но я никак не реагирую на его провокации.

— Беллатрикс и Антонин высказывались мне по этому поводу, — продолжает он. — Сначала я не придавал этому значения, списывая все на ревность. Антонину уж больно хотелось прибрать тебя к рукам с самого момента твоего похищения, а Беллатрикс… ну, скажем, у нее имелись свои причины противиться вашим отношениям, какими бы они ни были.

Хм… я и не думала, что даже Волдеморт знал о связи Беллатрикс и Люциуса.

— Скажи-ка мне, — он наклоняется ближе, глядя на меня через стол, — что у вас с Люциусом?

С трудом сглатываю вставший в горле ком и стараюсь сохранить спокойствие и ровное дыхание.

— Я не понимаю, о чем вы, — голос срывается. Ненавижу себя за это!

Волдеморт мерзко улыбается.

— Мне произнести это вслух, девочка? А Люциус говорил, что ты умная, — он лениво откидывается на спинку кресла, не спуская с меня глаз. — Расскажи мне, как вы общаетесь друг с другом?

Делаю глубокий вдох, чувствуя, как бешено бьется сердце. Тудум-тудум-тудум. Спокойно. Расслабься.

— Ну, в начале он пытал меня, — пытаюсь говорить монотонно и без единой эмоции. — Но вы и сами это знаете. Ему нужна была информация, вот он и мучил меня. Но с тех пор как мы приехали сюда, он все больше оставляет меня одну. Мы видимся, только когда он провожает меня на уборку дома, либо когда он приносит мне еду. Вот и всё.

Его глаза сужаются в узкие щелочки, подозрительно глядя на меня.

— И больше ничего? Вы больше никак не общаетесь?

Я догадываюсь, о чем он. Но мой ответ это не совсем ложь.

— Нет, — коротко отвечаю я. — Мы почти не разговариваем.

Он заметно расслабляется, задумчиво поглаживая подбородок.

— Должен признать, ты говоришь правду, — бормочет он, вновь подаваясь вперед. — Но ответь мне, Гермиона, разве ты не боишься его?

Киваю. На этот раз я могу ответить честно.

— Конечно, боюсь… после всего, что он сделал со мной…

— Нет, ты меня не поняла. Я имел в виду, боишься ли ты его как мужчину?

Мгновение колеблюсь. Как я могу ответить на этот вопрос, если и сама не знаю на него ответа?

— Нет, — уверенно произношу я. — Я очень быстро поняла, что моя грязная кровь в какой-то мере гарантирует мою безопасность в этом плане, особенно, когда дело касается Люциуса. Он питает ко мне лишь ненависть и ничего боле, я уверена в этом.

Некоторое время он смотрит на меня, а потом его губы расплываются в улыбке. Становится очевидным, что мой ответ его полностью удовлетворил. Да, возможно, что какие-то подозрения еще остались, но, сдается мне, он понял, что между Люциусом и мной ничего нет.

Выходит, он проглотил твою ложь.

Волдеморт поднимается и, медленно обогнув стол, подходит ко мне, замерев у моего стула и глядя на меня сверху вниз.

Последние силы уходят на то, чтобы не подпрыгнуть на месте.

— Значит, Люциуса ты не боишься, — он подводит итог, пристально изучая мое лицо. — Тогда, чего ты боишься, Гермиона?

Он думает, я приняла веритасерум, поэтому я должна ответить. Но я не собираюсь говорить ему правду. Если он узнает, чего я боюсь больше всего на свете, тогда ему станет известно то, что он так жаждет узнать обо мне и Люциусе.

— Смерти, — бросаю я. — Я очень боюсь умереть.

Такой простой ответ. Но все же не совсем правдивый. Возможно, когда-то я и вправду боялась смерти, но с тех пор как меня похитили, я поняла, что Дамблдор был прав, когда говорил Гарри, что в мире есть вещи пострашнее неё.

Волдеморт улыбается так, словно прекрасно меня понимает. Ну, да, он думает, что у нас есть что-то общее. В конце концов, он же создал хоркруксы.

— Ну, что ж, в ближайшем будущем тебе ничего не угрожает, — тихо произносит он. — Люциус проследит за этим. Ты уже столько раз была на волоске от смерти, и если бы не его вмешательство… — он скалится так, будто лишь нам с ним понятен смысл его слов. — Ты не должна винить меня за определенного рода подозрения.

В горле пересохло так, словно я пробежала полосу с препятствиями.

— Думаю, вы правы.

— Хорошо, — кивает он, — тогда, на сегодня все. Можешь встать.

Он отходит назад, и я быстро вскакиваю со стула в предвкушении, что, наконец-то, сейчас уйду отсюда.

Он идет к двери, жестом приказав следовать за ним. Но перед тем, как открыть ее, он медлит.

— А скажи-ка мне, — шепотом начинает он, подходя ко мне ближе. Меня почти тошнит от его близости. — Ты утверждаешь, что Люциус тебя ненавидит. Но почему?

Меня будто столкнули с обрыва. Мне не за что ухватиться, и только и остается что падать, пока я не разобьюсь.

И все, что я могу сказать, — самый очевидный ответ.