Eden (ЛП) - "obsessmuch" - Страница 183

Твое молчание — золото, Гермиона.

Прихожу в сознание, пошатываясь на месте.

В мгновение ока Люциус оказывается рядом, поддерживая меня.

— Что такое? — спрашивает он. — Что ты видела?

Задыхаюсь, жадно глотая воздух.

— Я что-то слышала… что-то короткое… — встряхиваю головой, будто избавляясь от попавшей в уши воды. — Давай еще раз.

— Скажи, что ты видела… — хмурится он.

— Нет! — горячо возражаю я. — Мы почти у цели, я уверена. У меня такое уже было, помнишь? Когда вы с Драко пытали меня. Я вспомню все, если ты надавишь чуть больше.

— Я не буду… — сквозь зубы цедит он.

От злости бью его кулаком в грудь.

— Как ты не понимаешь, еще чуть-чуть и я прорвусь! Не смей останавливаться на полпути! Сделай это! — еще один удар, на этот раз — сильнее прежнего. — Черт тебя подери, давай!

Черты его лица становятся жестче, он направляет на меня палочку.

— Круцио!

Меня едва не сшибает с ног обжигающей волной боли, я буквально чувствую, как невидимые нити разума вновь сплетаются в том месте, где еще недавно зияла черная дыра, и внезапно все встает на свои места.

Кроме того, беременность обычно является причиной частой смены настроения. Сейчас я хочу знать, чей это ребенок? Насколько я знаю, кандидатов не так уж и много. Так кому же оказана эта… честь? Не потрудишься ли назвать мне его имя?

…Твое молчание — дороже золота, Гермиона.

…Также меня часто посещала мысль, что Темный Лорд ошибся. Что у Люциуса Малфоя — гордого, безжалостного аристократа Люциуса Малфоя — могло быть общего с нескладной, неуклюжей, глупой грязнокровкой? Чего он мог хотеть от нее?

…Не проси о помощи, Гермиона. Никто — ни я, ни Бог, ни даже Люциус — теперь не спасет тебя.

…Обливиэйт!

Туманная дымка рассеивается, я постепенно прихожу в сознание и чувствую теплые объятия Люциуса, слышу, как сильно бьется его сердце.

— Люциус? — шепчу я.

Он напрягается и чуть отстраняется, с беспокойством разглядывая меня.

— Ты в порядке? — интересуется он.

Киваю, стараясь выглядеть как можно спокойнее, хотя на самом деле я очень далека от этого: кровь несется по венам с космической скоростью, и кружится голова. Все кончено. Боже, помоги…

— Я вспомнила, — начинаю я. — Он знает. Прости меня. Он прижал меня к стене, заставил держать глаза открытыми; он уже догадывался, что я беременна, и с помощью легилименции выяснил, чей это ребенок…

Он до боли стискивает мое плечо — у меня перехватывает дыхание, — а потом отворачивается, лишь бы я не видела в его глазах отражения эмоций, что завладевают его душой: страх, ненависть, ярость…

— Прости, я пыталась…

— Знаю, — он резко обрывает меня, закрывает глаза и делает пару глубоких вдохов. — Что ж, вот и все, — тихо и твердо продолжает он, не глядя на меня. — Тогда, уходим. Вместе. Сегодня.

Смотрю на него, не веря своим ушам.

— Сегодня? — выдыхаю я.

Он переводит на меня взгляд.

— Сегодня после захода солнца.

— А пока? — мой голос дрожит.

— А пока нам остается только ждать, — мрачно улыбается он.

Мой мозг, как пористая губка, впитал столько информации, что не в состоянии воспринимать что-то еще. Последние несколько дней так перенасыщены событиями… С трудом верится, что всего лишь прошлой ночью я рассказала Люциусу о ребенке.

Он крепче сжимает меня за плечи и резко притягивает к себе, обнимая изо всех сил.

Не знаю, почему, но у меня перехватывает дыхание.

— Мы правда сможем сделать это? — шепотом спрашиваю я.

Повисает пауза.

— Я не позволю им причинить тебе боль, — шепчет он. — Я вытащу нас отсюда. Верь мне. Все будет хорошо.

— Как?

Молчание. Он задумчиво смотрит поверх моей головы, а я, закрыв глаза, приникаю ближе. Он опускает подбородок мне на макушку.

— Нужно дождаться заката, — наконец произносит он. — И сразу же бежать к озеру и молиться, чтобы мы успели вызвать лодку раньше Эйвери.

Открываю глаза, цепляясь за отворот его мантии, мягкая ткань под пальцами дает мне ощущение спокойствия.

— А он вообще может ее вызвать? Он не член семьи…

Он усмехается.

— Это для него не проблема, ведь он всегда таскает за собой Беллатрикс. Не сомневаюсь, что это и есть ее «миссия» — сопровождать его, пока он будет докладывать Темному Лорду о своих и ее подозрениях.

Сердце делает кульбит.

— Но у нас есть преимущество, — продолжает он. — Мы знаем, что им известно о нас. А они этого не знают, поэтому не особенно и спешат, и это дает нам фору. Нужно только вызвать лодку первыми, переплыть реку, молясь не встретить никого из них на другом берегу, и все. Мы будем свободны, ты и я.

Впитываю эти слова.

Как просто они звучат.

Свободны. Я и он. Я освобожусь из своей тюрьмы, он — из своей.

Но…

— И Рон, — тихо произношу я. Утверждение, не вопрос.

Вздрогнув, он отстраняется.

— Что, прости? — напряженно спрашивает он, его глаза вспыхивают.

— Ты слышал. Рон пойдет с нами. Я не уйду без него, — решительно отвечаю я.

Его лицо искажает злоба.

— Вот скажи мне, — твердым голосом начинает он. — Если Эйвери уже знает о нас, и я согласился пойти с тобой, на кой черт нам тащить с собой Уизли? Это увеличивает риск…

— Я не уйду без него! — повышая голос, повторяю я. — Если мы сбежим, они сразу же перевезут его в другое место, и я не успею сказать Ордену, где нас держали. Его могут вообще не найти. Это и его последний шанс обрести свободу!

В его глазах застывает лед.

— Ну, не найдут его, мне-то что? Как будто меня волнует, убьют его завтра или нет.

Вырываюсь из его рук.

— Послушай меня, — железным тоном начинаю я. — Если ты не поможешь Рону сбежать с нами, я повешусь сразу после рождения нашего ребенка. Я серьезно, Люциус. Несмотря на наши с тобой отношения, я люблю Рона и не оставлю его умирать. Он много для меня значит, и он столько для меня сделал.

С минуту он молчит.

— Отлично, — в его голосе лед. — Но поклянись мне, что как только мы будем на свободе, вы с ним больше никогда не увидитесь.

Желудок скручивает.

— Так теперь будет всегда, да? Ты отдаешь приказы, а я должна беспрекословно подчиняться?

— Конечно же нет, — отмахивается он.

Но в глубине души я чувствую: нам понадобится вечность, чтобы вывести наши отношения на тот уровень, где мы оба будем равны.

Ладно. Сейчас неподходящее время для перемен. И все же я никогда не откажусь от Рона. Скорее ад замерзнет…

— Я не могу обещать тебе этого, — качаю головой. — Рон — мой друг, лучший друг. И я не оборву с ним связь только из-за твоей прихоти. Я никогда с ним так не поступлю.

Он выдыхает сквозь зубы, будто ему внезапно стало больно, но он пытается перетерпеть.

— Ответь мне честно, — шепчет он, — все это — ваш с ним план?