Eden (ЛП) - "obsessmuch" - Страница 111

Он закрывает глаза и судорожно вздыхает, а потом отдергивает руку от моего лица.

Так ничего и не сказав, он отходит от меня на безопасное расстояние.

Не свожу с него глаз, пытаясь взять себя в руки. В глаза бросается вышивка серебряной нитью на его мантии.

Как символично. Он никогда не упускает случая показать свое благосостояние и превосходство и делает это с огромным удовольствием.

На свете нет людей, более непохожих, чем мы с ним. Я бы никогда и не подумала выставлять напоказ свое богатство, как это делает он, равно как и не могла бы пытать людей, ради достижения желанной цели. Или убивать невинных. Или ненавидеть кого-то просто за то, кем он родился.

Чистокровный сноб с кучей предубеждений и наивная грязнокровка. Как так получилось, что судьба столкнула нас?

Не знаю, как, но он уже стал частью меня. Ублюдок. С точно такой же силой, с какой я ненавижу его, он уверенно и неуклонно проникает в мое сердце.

И мне уже никогда не забыть его. Как бы я ни старалась.

Медленно приближаюсь к нему. Да, я все еще боюсь его, но мне нужны ответы…

Смотрю на него, но он, кажется, не замечает меня, либо делает вид, что не замечает. Равнодушная маска, отрешенный взгляд. Он не может позволить себе зайти еще дальше.

Нерешительно поднимаю руку, больше всего на свете сейчас желая дотронуться до него, пробиться сквозь эту ледяную стену, что он выстроил вокруг себя.

Осторожно провожу ладонью по его лицу. На секунду он прикрывает глаза, но тут же открывает их, грубо хватая меня за руку и убирая ее от своего лица, но, несмотря на этот жест, мы только оказываемся еще ближе друг к другу. Он смотрит на меня, и его глаза полыхают ненавистью.

— Сколько раз я говорил не трогать меня?! — Шипит он, поднимая палочку.

— Чего ты боишься, Люциус? — Мой голос дрожит.

Его глаза метают молнии.

— Нет, — шепчет он, — я не допущу этого, — он направляет на меня палочку. — Круцио!

Это больно. В тысячу раз БОЛЬНЕЕ, чем когда-либо. Ножи, иглы, огонь и кислота — ничто в сравнении с этими ощущениями! Словно от меня медленно отщипывают небольшие кусочки плоти, вытягивают нити вен, раздражают нервные окончания… и взгляд серых глаз лишь обостряет все чувства, затягивая в огненный вихрь и ядовитый омут…

Наконец, все заканчивается. Прижимаюсь лбом к холодному полу, тело все еще сотрясают отголоски боли.

Твердая рука ложится на плечо, и меня переворачивают на спину, а следом его пальцы смыкаются на моем горле, приподнимая меня так, что наши лица оказываются в опасной близости. Я могу разглядеть каждую морщинку на его бледном, безжалостном лице. Он прожигает меня взглядом, его зрачки расширены так, что почти не видно радужки.

Другой рукой он проводит по моей щеке.

— Господи, как такое случилось? — Шепчет он.

На его лице появляется выражение почти животной ярости, отвращения и ненависти…

Вот только… кто сказал, что эти чувства направлены на меня?

— Я не хотела, чтобы так вышло, — с горечью произношу я. — Не хотела.

Его губы сжимаются в тонкую линию, пару секунд он медлит, а затем отпускает меня.

— Вставай! — Приказывает он, выпрямляясь.

С легкой дрожью в коленях подчиняюсь ему. Боже, сколько же в его глазах НЕНАВИСТИ!

— Жалкая, слабая, вульгарная и бесполезная маггла, — он чеканит каждое слово. — Ты — самое отвратительное существо на земле.

Крепко стискиваю зубы, глаза щиплет от подступивших слез. Ведь я до сих пор помню слова, что он сказал мне прошлой ночью. Слова, что значили для меня всё. Они и сейчас значат не меньше. Потому что это единственная крупица правды в мире порока и лжи, и ненависти, в котором я погрязла навечно.

Ты знаешь, почему, грязнокровка.

Закусив губу, отворачиваюсь, пока не расплакалась перед ним, как ребенок.

Наступившая тишина грозится поглотить нас, утащить на самое дно, и я почти рада, когда Люциус решает нарушить ее. Ровно до того момента, когда осознаю смысл его слов.

— Белла была права, — жестко бросает он. — Тебе нечего мне предложить.

Его слова ранят.

Когда дело касается его, все вокруг теряет привычный смысл. Это страшно, сложно и… Господи, как я хочу, чтобы он снова меня ненавидел! Хочу вернуться к тому, что было, когда он только похитил меня, когда видел во мне лишь бесполезную, раздражающую грязнокровку, с которой он имеет несчастье возиться. Когда наши чувства сводились только к взаимной неприязни. Мне ненавистно то чувство доверия, которое я невольно к нему испытываю, и меня раздражает то, какую боль причиняет мне его презрение и безразличие. Если бы я только могла ненавидеть его так, как раньше, всего этого не было бы.

— Но, тогда, — продолжает он, — если в тебе нет ничего особенного, почему я столько сделал ради тебя? Убивал, терпел пытки, потерял друзей и соратников… всё ради тебя.

Он зарывается пальцами в мои волосы, медленно проводя рукой вдоль шеи и спускаясь к плечу…

Перестаю дышать, мысленно моля его…

— Как бы я хотел никогда не встречать тебя, — его шепот обжигает шею, а его руки ложатся мне на талию, задерживаясь там на несколько мгновений. — Помню, как еще совсем недавно, услышав в разговоре с кем-нибудь твое имя, я с трудом вспоминал, кто ты такая. Для меня ты была всего лишь подружкой Поттера, грязнокровкой и выскочкой. Ни больше, ни меньше.

Его руки опускаются чуть ниже, на бедра, и я непроизвольно напрягаюсь, потому что где-то глубоко внутри зарождается новое для меня ощущение.

Он невесело усмехается.

— Иногда я так хочу вернуться в то время, — шепчет он мне на ухо.

Он прижимается ко мне сзади, до синяков впиваясь пальцами в мои бедра. Его горячее, тяжелое дыхание обжигает плечо, и он продолжает вжиматься в меня. Ближе. Сильнее. И чуть пониже спины я явственно чувствую…

Нет. Нет. Этому не бывать.

Закрыв глаза, беру его ладони в свои, чувствуя, как дрожат его руки, и отвожу их от себя, подаваясь вперед, подальше от него.

Вновь наступает звенящая тишина. Не решаюсь повернуться к нему, иначе он сразу все поймет, как только увидит лихорадочный румянец на моем лице и блуждающий взгляд. Моя капитуляция будет безоговорочной, а его победа — неоспоримой.

— Пытаешься игнорировать меня, грязнокровка? — Мрачно усмехается он. — Да когда это у тебя получалось?

Нервно сглатываю. Он чертовски прав, мерзавец. Я никогда не могла и никогда не смогу игнорировать его. Ох, я бы продала душу Дьяволу за такую возможность…

Никогда. Он всегда где-то поблизости, как тень. Он — везде. Всегда.

Он обходит меня, — пола его мантии оборачивается вокруг моих ног, — и жестко берет меня за подбородок, заставляя посмотреть на него. Он безжалостен, и беспощадный костер полыхает на дне его глаз.

Его глаза. Это худшее из всего, что есть в нем, потому что, когда я смотрю в них, то могу видеть все его пороки и темные мысли.

— Ты ненавидишь меня? — Спрашивает он.

И какого ответа он ждет? Любой, так или иначе, загонит меня в угол.

— Да, — и это чистейшая правда.

Он улыбается, и от этой улыбки мне становится не по себе.

— Я так и думал. После всего, что я сделал с тобой, в этом нет ничего удивительного, — он наклоняется, и наши лица оказываются в паре сантиметров друг от друга. Улыбка не сходит с его лица. — Я заставлял тебя истекать кровью, кричать и плакать. Ты просто не можешь испытывать ко мне что-то, кроме ненависти.

Мои глаза вновь наполняются слезами, а его — темнеют.

Он отпускает меня и отворачивается, лишая возможности разгадать выражение его лица.

Неправда. Так не должно было быть. Если ему действительно не все равно… если в нем осталось еще хоть что-то человеческое…

— У вас был выбор, — слова слетают с губ прежде, чем я успеваю осознать их смысл.

Но, тем не менее, я продолжаю:

— Вы не обязаны были делать это, — голос дрожит. — Вы могли отказаться, когда Волдеморт отдал приказ пытать меня. Кроме того, вы часто делали это и без прямого на то приказа. Вы причиняли мне боль, чтобы приучить меня к мысли, что я ниже вас. Неужели, это так удивительно, что теперь я ненавижу вас.