Любовник из каменного века (СИ) - Халла Тару - Страница 6

— Гыр-гыр, — сказала Му и потащила её в сторону скал, заросших колючим кустарником и мхом.

Вера обернулась на каменный трон, где накануне сидел Ру, но увидела лишь череп на палочке. Царь где-то шляется по своим царским делам. Вера поспешила за девчонкой. Она поищет Ру после утренних процедур, когда приведёт себя в порядок.

Узкая тропинка серпантином опоясала ближайшую скалу и привела их на горную площадку, с которой открывался живописный морской вид: Северный Ледовитый океан нежно баюкал скалистое побережье, солнышко грело и сияло, в прозрачной воде плавали стада рыб и медуз, а на пляже голый старикашка выбивал в камне оленьи скамеечки. Тюк-тюк. Какой работяга. Идиллическая красота юного мира наполнила душу радостью и потребовала выхода.

— Эгегей! Йи-и-хуу! — закричала Вера во всё горло.

— Хуу... Хуу... Хуу... — откликнулось эхо.

Му засмеялась и показала рукой куда-то за кусты. Там, среди нагромождения валунов, хлестал радужный водопад. За долгие века он выдолбил в камне округлую чашу и наполнил её до самых краёв. Из этой чаши ручейки струились к обрыву, собирались в единый бурный поток и исчезали в горной трещине. Вера нашла удобное место и с удовольствием облегчилась в ручей. Потом разделась, по-детски взвизгнула и прыгнула в каменную чашу, подняв фонтаны брызг. Вода оказалась теплее, чем она думала. Вера разлеглась в природной ванне, сканируя пространство цепким профессиональным взглядом и намечая удобные точки съёмки. Эти фотографии взорвут мир.

Когда они вернулись в посёлок, Ру уже сидел на троне в полном царском облачении. Помимо шкурки на чреслах, он был одет в леопардовый плащ и золотую корону, обильно украшенную самоцветами. Вера остолбенела. Рассматривая когтистые лапы леопарда, скрещенные на груди вождя, и драгоценные каменья ценой не меньше миллиона долларов, она пыталась сказать заготовленное приветствие, но лишь беззвучно открывала и закрывала рот. Мужчина её мечты стремительно превращался в мужчину её несбыточной мечты. Слишком красив, богат и могуществен, чтобы снизойти до малоизвестной питерской фотографини. К тому же женат на красотках. А у неё большая попа.

Вера втянула животик и шагнула к столу, женщины расступились перед ней полукругом. Они сели на землю и завели песню. Запевалой выступала блондинка лет сорока, смахивающая на принцессу Норвегии. В её волосы были вплетены жемчужные нити и голубые цветочки, а запястья и лодыжки отяжелели от перламутровых браслетов. Эффектная, зараза. Вера почувствовала укол ревности. Наверное, старшая жена султана. Она стучала в маленький овальный бубен и гыркала грустную песню. Другие женщины раскачивались из стороны в сторону и подпевали — ну прямо образцово-показательный гарем. Хорошо устроился мускулистый паразит.

Девушки вынесли блюда, и начался пир. Сидящему на возвышении Ру поднесли гигантский роговый кубок, и он сделал глоток. Вере тоже вручили рог, и она отхлебнула сладкий ягодный напиток. Неплохо, градусов пять будет. Или восемь. Потом ей предложили морепродукты — сушёные креветки, вяленые мидии и рыбный бульон с кореньями. Потом на камень, выступающий в роли стола, водрузили блюдо с жареным оленем. Румяная корочка сочилась ароматным жиром, густо запахло пряными травами, и у Веры заурчало в желудке. Вообще-то она всегда любила покушать. Она ела всё, что ей давали, пила из бездонного кубка и смотрела в чёрные глаза вождя. Тот белоснежными зубами обгладывал оленью кость и тоже пялился на Веру, изредка закидывая в пасть что-то с лопуха.

Вера стремительно пьянела — и от ягодного напитка, и от игры в гляделки. Она присмотрелась к царской закуске и обиженно спросила:

— А мне поганок? Это же в честь меня пир, верно? Где моя порция отравы?

— Гыр? — переспросили её.

После эмоциональной тирады о нарушении законов гостеприимства девушки наконец поняли, чего она просит, и подали ей грибы. Вера демонстративно высыпала угощение в рот и проглотила не жуя. Запила ягодным винишком и победно икнула. Девчонки рассмеялись и зашептались между собой. Белокурая принцесса повысила голос и начала бить в бубен громче.

Вождь встал, огромный как гора, и заслонил Вере солнце. Хлопнул в ладоши, и на мыс вышла группа испуганных людей — дочерна загорелые, низкорослые, одетые в ветхие кожаные тряпочки. Ну надо же, тут и мужчины есть! Слуги, что ли? Совсем не похожи на ухоженных красавиц в ожерельях: словно смерды рядом с высокородными дворянками.

Ру обвёл мужской коллектив пытливым взглядом и выцепил мальчишку с копной дредов на голове. Торжественно, под песнопения и тарахтенье бубна, он подвел его к Вере:

— Гыр фыр!

Прямо как отец на свадебной церемонии в церкви. Чего он хочет? Что это за обряд?! Вера вскочила и дрожащим голосом заявила:

— Я не буду выходить за него замуж. Что за дела вообще...

Все замолчали, бубен стих. Стало слышно, как волны бьются о берег у подножия мыса. Стало слышно, как кричат гагары в ущельях скал и как неутомимый камнерез тюкает своим зубилом где-то на западном побережье фьорда.

— Нет-нет, это совершенно невозможно, — повторила Вера, убирая руки за спину, чтобы ей не всучили жениха. — К тому же он несовершеннолетний, Роскомнадзор не одобряет.

— Гыр, — ответил Ру, словно признавая весомость аргумента.

Он отпустил мальчика с дредами и пошарил глазами в толпе. Мужики подобрались, как новобранцы на плацу. Вера замерла от ужаса. Ру вывел в круг другого парня, не такого молодого. Взял его руку и протянул Вере. Типа бери мужика, дура, и не ломайся?

— Нет, — твёрдо сказала Вера, — ни за что.

Ру выбрал ещё одного мужчину. На этот раз схватил не глядя первого попавшегося. Попался сутулый дедушка с удивлённым лицом. Может, он и не собирался жениться — в его-то преклонном возрасте, — но перечить вождю не посмел. В чёрных глазах Ру сверкала сталь, до изобретения которой оставалась не одна тысяча лет. Вера стояла, как истукан, а Ру тыкал её в живот сухонькой дедушкиной дланью. Вера не выдержала:

— Ну, в самом деле, Ру! — взвыла она. — Я не хочу выходить за него замуж! Я вообще замуж не хочу, я ещё не нагулялась. Может, у меня другое предназначение в этой жизни?!

— Гыр-гыр-гыр! Фыр-фыр-фыр! — заорал вождь. Потом набрал в лёгкие воздуха и прорычал нечто совсем несусветное: — Пуу-пуу, хрям-хрям-хрям!