Inside of me (СИ) - "Kellerr" - Страница 32

— Скучать тебе не приходилось.

— Я не так много времени находился в сознании, чтобы успевать скучать.

— Зато успевал…

— Эй, — прервал его Аллен, — пусть у меня в голове и сидит душа убийцы, но я был подростком со свойственными желаниями. Если считаешь меня извращенцем, который откликнулся на оказываемые знаки внимания и позволил единственному заинтересованному человеку сделать мне приятно, то считай.

Обида не прозвучала в его голосе, но Канда заметил, что Уолкер был готов к подобному исходу.

— Мужчина?

— Он был старше, — предугадав следующий вопрос, сказал Аллен, — но я не жалею.

— И потом всё закончилось?

— Потом он помог мне спрятаться в городе. Квартира — его рук дело.

Аллен хотел обычной жизни, внезапно понял Канда. Хотел попытаться жить, как все другие люди: в маленькой квартирке, с обычным холодильником, телевизором в комнате и вечно ворчащими соседями.

Он хотел просто жить, пусть и продолжать бороться с Неа.

Он хотел…

Выглядеть обычным.

Канда высвободил руку, перехватывая инициативу. Под рукавом левой руки прятались шрамы, один из которых был свежим. Он потянул вверх ткань пиджака, который Аллен почему-то до сих пор не снял. Тот вздрогнул, словно его ударили, и отстранился.

— В чём дело? Ты ведь хочешь.

— Да, но… — Аллен заёрзал.

— Шрамы теперь часть тебя. Привыкни к ним.

— Я помню, как ты смотрел на мою руку в первый раз. Тебе было противно.

Спорить не пришлось — это было правдой, и Аллен всё прекрасно понимал. Нервно кашлянув, он посмотрел на вторую в комнате дверь.

— Это ванная?

Канда кивнул.

— Можно?

Господи, конечно, можно.

========== Глава 16. Малыш ==========

Аллен видел Тики Микка несколько раз, когда более-менее мог осознавать, кто он и где находится. В такие моменты ему казалось, что он просто очнулся после долгого сна, но, как ни странно, вылезать из тёплой постели совершенно не хотелось.

В одно из таких пробуждений дверь в палату отворилась, и вошёл тот самый молодой мужчина с кучерявыми тёмными волосами, чем-то одновременно напоминая и Ману, и Неа. Заметив, что Аллен находился в сознании и смотрел на него, мужчина приятно улыбнулся и поставил на маленький столик поднос с кружкой и тарелкой, от которой вкусно пахло.

— Надо же, ты смотришь на меня осознанно. Неужели не придётся кормить тебя как какую-то куклу.

Аллен подтянулся к изголовью кровати на локтях, заглядывая в тарелку. Картофельное пюре и, кажется, свиная отбивная.

— Вижу, аппетитом ты не обделён, — он пододвинул стул к кровати и сел.

— Я вас видел несколько раз, — смутно припомнил Аллен. — Вы врач?

— О, нет, малыш, всего лишь обслуживающий персонал. Меня зовут Тики.

Аллен отчего-то смутился, когда к нему обратились не иначе как «малыш». Было в этом что-то слишком… интимное? Может быть. Или у него просто разыгралась фантазия.

Тики поднял тарелку и осторожно передал Аллену, проследив, чтобы её содержимое не оказалось на одеяле. Руки слушались плохо, поэтому пришлось некоторое время побороться с вилкой, а уже после того, как пальцы окрепли, пытаться отправить еду себе в рот.

— Вкусно! — восхитился Аллен после первого же кусочка.

— Я передам повару твой восторг.

Прикончив обед (или ужин?) за какие-то несколько минут, Аллен поставил тарелку обратно на поднос и, поправив подушку, принял полулежащее положение, довольно поглаживая себя по животу.

— Спасибо, — поблагодарил он Тики и задержал взгляд на его волосах.

— У меня что-то не так с причёской? — шутливо поинтересовался тот.

— Нет, просто… да не важно, — отмахнулся Аллен. — Почему мне позволили прийти в сознание? Я думал, эффект от сыворотки проявится не так скоро.

— Боюсь, ты сейчас не можешь адекватно воспринимать понятие времени. Знаешь, сколько прошло с тех пор, как ты к нам поступил?

— Пару недель? — предположил Аллен.

— Три года.

Услышанная цифра заставила его резко сесть на постели, откинув одеяло.

— То есть я три года провалялся на этой кровати?!

— Почему же, — Тики усмехнулся, — если бы ты только и делал, что лежал, твои мышцы давно бы атрофировались. То, что ты практически ничего не помнишь из-за действия сыворотки, ещё не значит, что ты не приходил в себя. Мы устраивали тебе прогулки, ты ходил в душ, даже смотрел телевизор. Правда, похоже это было больше на механические действия, так как ты не реагировал на то, что тебе говорили. А вот теперь я впервые за долгое время вижу осознанный взгляд.

Аллен недоверчиво уставился на свои руки, будто видел их в первый раз. Значит, три года… три года назад он в последний раз мыслил так же ясно, как сейчас. Так вот почему пальцы так сложно согнуть, а рука дрожит всякий раз, когда хочется её напрячь.

— А с ним что… что с Четырнадцатым?

— Он спит, малыш.

— От него так и не удалось избавиться?

— Пока это невозможно. Прости.

Сердце вдруг защемило.

— Тогда почему я очнулся именно сейчас? — Аллен перевёл испытывающий взгляд на Тики.

— Потому что пора переходить к следующей стадии.

***

Когда Аллен впервые оказался на цирковой арене, то испытал ни с чем не сравнимый щенячий восторг. Хотелось скулить от чувства переполняющей радости. Сердце колотилось так быстро, что, казалось, должно выскочить из груди.

Это не шло ни в какое сравнение с выступлением на улице. Слепящий свет прожекторов, сливающиеся тёмные лица людей и несколько рядов зрительских мест.

Благодаря вакцине он чувствовал себя окрылённым. Во время выступления Аллен даже не вспоминал, что Неа до сих пор в нём, что он никуда не ушёл и не исчез. Однако пользоваться своим даром Аллен не смел — любое его проявление могло разбудить Неа, на усыпление которого потребовались целых три года.

Представления в основном были вечерними. Утром артисты репетировали номера, днём выдавалось около двух-трёх часов свободного времени. Иногда проводились рекламные акции, в которых тоже были задействованы артисты: ставились небольшие палатки ярких цветов, в которых продавались различные сладости, всевозможные игрушки, маски, цветные парики, ободки с рожками, а также билеты на представления. Всё это способствовало дополнительному заработку и весёлому времяпрепровождению.

Аллен же вообще очень полюбил такое, казалось бы, неказистое занятие. Ему приходилось постоянно улыбаться и заново учиться налаживать контакт с незнакомыми людьми. Смотреть им в глаза до сих пор было боязно. Постоянно не покидало ощущение того, что Четырнадцатый вот-вот очнётся, и все усилия Аллена канут в небытие.

— Ты боишься? Не бойся, — однажды перед представлением шепнул Тики Аллену. — Зрители не кусаются.

В тот момент столь незначительная фраза придала ему уверенности, а в конце, как только раздались аплодисменты, Аллен впервые посмотрел на замершего в тени кулис Тики. Он никогда не смотрел ему в глаза дольше пары секунд.

Рассмотреть в них плескавшийся огонь желания было подобно открывающемуся занавесу.

***

— Просыпайся, мы на месте.

Скорость означала многое. Особенно сейчас, когда времени совершенно не осталось. Аллену удалось задремать в машине, пока они ехали по скоростной трассе, огибающей городок по периметру.

Когда Аллен огляделся, то обнаружил виднеющийся неподалёку лес. Высокие макушки деревьев тянулись ввысь, рисуя собой на небе ломаную линию. Если не считать свиста ветра, вокруг было тихо. Однако эта тишина не шла ни в какое сравнение с той, что окружала Аллена в квартире. Мёртвые стены домов везде одинаковые, они превращают тишину в нелепое молчание, постепенно сводя с ума. Здесь же всё было иначе. Аллен не чувствовал себя запертым вместе с Неа — мир вокруг продолжал жить несмотря ни на что.

По трассе изредка проезжали машины. Канда припарковался около старого отеля, заброшенного несколько лет назад. Покосившаяся надпись до сих пор приглашала проезжих остановиться здесь и снять номер на пару ночей, насладившись природой вокруг.