Ржавый рассвет (СИ) - "Майский День" - Страница 17

Прошло с тех пор немало лет, и не дрался я сегодня, выпил и то сущий пустяк, почему же ощущаю себя камнем в камнедробилке?

Человек, кстати не испугался суровой отповеди. Дёргать меня перестал, но не заткнулся.

— Джеральд, очнись, всё очень плохо, а ты нашёл время напиваться до полной потери сознания!

И чего же Ива добавила мне в тот единственный стакан сваша, и что мне кололи в вену после того, как я подписал документы? Как же я позволил себе так недооценить противника? Вот к чему приводит добропорядочная жизнь гражданского бездельника, на войне всё складывалось проще.

— Джеральд! — взывал Борис.

Он мне надоел. Когда голова так болит, сосредоточиться вообще сложно, а вопли сами по себе бальзамом на раны не льются. Я сел на том, на чём лежал, сгрёб человека одной рукой и усадил рядышком, стиснув для верности так, что его обличительные речи сменились задушенным писком — вот и хорошо.

Взор мой пробежался по окрестностям и обнаружил приметы каземата вокруг. Нары, решёточки — вот и вся романтика, я не удержался от усмешки. Значит доблестные компаньоны не поверили пьяному вампиру и решили упрятать его в каталажку до того светлого мига, как денежки перетекут в их карманы. Не прониклись чистотой моих намерений и правильно сделали, вообще говоря.

Интересно, как долго я спал бы, не разбуди меня Борис? И где бы проснулся? Сказать ему что ли спасибо? Не стоит. Вообразит ещё, что реально меня спас, а люди с этим так носятся. Кстати, а что он-то здесь делает, когда должен сидеть при детях? Я спросил вслух и даже ослабил немного хват, чтобы дать ему набрать воздуха для ответа.

— Меня похитили! — сказал он. — Они захватили мою жену, и мне пришлось открыть дверь.

В деталях что-то не сходилось, но я решил не заморачиваться ими до полного прояснения.

— Ладно, миссис Хилл не даст мелким пропасть. Вернёмся, я с ней рассчитаюсь. А ты зачем понадобился этой своре?

Он помотал головой, попытался высвободиться, но я держал крепко, не хватало ещё чтобы опять принялся мельтешить перед глазами, пусть лучше сидит и не рыпается.

— Им нужна моя дочь, — сказал Борис, убедившись, что вырваться не удастся. — И вообще, нас наверняка подслушивают.

Меня такие пустяки не слишком волновали, но в больной голове начали постепенно складываться буквы и цифры догадки. Если эти уроды гонялись за дочкой Бэри, то вполне могли позариться и на моих ребят, а вот это уже явный перебор с их стороны. То есть за чужое дитя я мог просто отметелить со вкусом, но за своих убил бы не задумываясь. Не знаю, почему Долиш пошёл на такой сумасшедший риск, должен ведь был понимать, с кем имеет дело, или всё-таки нет?

Ещё недавно думал, что миры, в которых я вращаюсь, не соприкасаются между собой, вот и нарвался на последствия. Для кого они окажутся фатальными, объяснять не приходилось, значит, не имело смысла и расстраиваться по пустякам.

Я шевельнул плечами и чуть не рассмеялся, ощутив под тонкой рубашкой жилет, который надевал всякий раз выходя из дома. Если я состриг волосы и снял мундир — это ведь ещё не значит, что избавился от привычки всегда иметь при себе оружие. Подобная манера входит в плоть и кровь, да так там и остаётся. Эти сухопутные разбойники даже не потрудились меня обыскать, разве что карманы обшарили, но кто же носит действительно ценные вещи в карманах?

— Разберёмся! — сказал я.

Вот бы ещё голова перестала болеть, но это так просто не происходит, хотя… Способ можно найти всегда. Я втянул носом воздух, чтобы проанализировать запахи и пасть моя тотчас наполнилась слюной вожделения. Сочный живой человек в моих объятиях был самым подходящим лекарством. Я повернулся к нему, смакуя аромат.

Бедняга настолько привык видеть во мне тихого безобидного алкоголика, что ничуть не обеспокоился даже когда наши физиономии оказались рядом, буквально нос к носу.

— Отпусти меня, если ничем не можешь помочь, — сказал он тихо.

Это приватиру! Два оскорбления сразу: отпусти — раз, и ты ничего не способен сделать — два! Неблагоразумно так выражаться, недальновидно, и, разумеется, наказуемо. Я без тени сомнения уткнулся носом в тёплую шею, а потом запустил клыки.

Борис вскрикнул, забился в моих руках. Удержать его не составило труда, но я изрядно разъярился:

— Не дёргайся, если хочешь жить дальше без шрамов! — прорычал между двумя глотками.

Люди непоследовательны. Он просит, чтобы я помог ему, но не готов посодействовать мне. Чтобы ликвидировать последствия отравления требовалась еда. Если Борис считает, что его посадили сюда для дружеского участия, а не для того, чтобы обеспечить меня кормом, то он ничего не знает о вампирах, да и о жизни вообще.

Я сделал совсем маленький прокол и пил аккуратно, крошечными глотками, чтобы пища понемногу поступала в жаждущее нутро и усваивалась постепенно. Возможно, Борису казалось, что я издеваюсь, но на самом-то деле я просто экономил его кровь. Во-первых, я не собирался убивать собственное имущество, во-вторых, всегда полезно сберегать ресурс в непонятных обстоятельствах.

Пор телу растекались сила и покой, похмелье отступало. Я не винил себя за то, что мне после вчерашнего требовалась кровь, а не рассол. Так исторически сложилось.

Напившись и зализав рану, я просмаковал послевкусие и осмотрелся внимательнее. Борис затих, даже не дрожал, на побелевшем от переживаний лице яснее проступили синяки и ссадины. Избивали его показательно, хотя нутро не отстучали: это люди разбрасываются добром, а вампиры всегда помнят, что пока человек жив, он — пища, потому берегут для дела.

Взгляд плавал, дыхание сбилось, всё же немалым потрясением явился для него мой наезд. Наверное, он ждал, что я смиренно попрошу своей доли, но мне как-то и в голову не пришло деликатничать. Обстоятельства не благоприятствовали обоим, так что хорошие манеры следовало оставить на потом. Ничего, не красна девица, переживёт, что им воспользовались, я два раза в своём праве.

Оставив человека рефлексировать на нарах, я поднялся и обошёл тесную камеру. Кроме лежбища здесь вообще ничего не было, так что инвентаризация имущества много времени не заняла. Я осмотрел решётку и замок, мысленно вздохнул, хотя с учётом всех обстоятельств следовало, пожалуй, рассмеяться. Молодые вампиры страдали порой чисто человеческими изъянами логики, потому решётки делали из рельсов, а замки из соплей. Стоило ли в итоге удивляться, что немногие птенцы доживали до подлинного рассвета. Или расцвета?

Знакомое слово заставило всё же улыбнуться. Хорошая битва не заканчивается никогда, я едва удержался, чтобы не замурлыкать под нос забытую песенку. Где-то сейчас старый враг рейдер? Прорастает ржой где-то на свалке или ждёт своего часа? Потому что мы-то никуда не исчезли!

Теперь следовало решить, как поступить дальше. Тем, кто меня сюда укатал, казалось, конечно, что решают всё они, но на самом деле они ошибались. Я и сам вполне мог за себя постоять, да и на поддержку рассчитывал в случае необходимости. Не зря ведь пообщался с нужными знакомыми непосредственно перед тем, как ехать в клуб. Джерри Тенебрис-Алис, конечно тихий алкаш, но связей не растерял, да и влияния тоже.

Да, кстати! Я повернулся к сокамернику, всё так же смирно сидевшему на нарах:

— Не дрожи, крови ещё много, сразу всю не выпью и спасибо за то, что ткнул меня носом в мою зависимость.

Борис поглядел испуганно и недоверчиво, но промолчал, как видно всерьёз опасался прослушки или не верил в здравость моего рассудка. Да что такого он мог сказать ценного? Люди вечно из всего делают проблему.

Я вновь отвернулся к решётке, внимательнее изучил замок, потрогал его пальцами. Они просто чесались, так хотелось пустить в ход золотые навыки приватира, но я всё же посвятил несколько минут размышлениям на тему прорубаться на свободу сразу или немного погодя.

Выжидать, если честно, особых оснований не видел. Когда мои дорогие компаньоны поймут, что мои якобы честные подписи под документами не стоят ломаного гроша, они могут явиться сюда всем скопом, а убивать их у меня большого резона пока не нарисовалось. Наверху день, так что и охрана почти наверняка человеческая, смести её с дороги будет проще простого.