Я попал в ЛитРПГ, или как приручить суккуба (СИ) - Чехин Сергей Николаевич - Страница 9

— Не трогай, а то запорем все!

Ермолай закивал и замахал ладонью — понял, понял — и отошел от горшка. Я же обыскал все углы, кроме самого дальнего и темного, где стояла бочка в мой рост, но так и не обнаружил норку. Не из воздуха же крыса тут взялась, а на люке толщиной в два пальца нет ни единого укуса. Пришлось двигать вдвоем здоровенный бак, пыхтя и кряхтя, но усилия не прошли даром — аккурат за нижним чугунным ободом оказался вход в крысиную обитель, куда без труда протиснулся бы мой кулак.

Здесь кладка сильно промялась — то ли водой размыло, то ли тряхнуло недавно — и съехала с фундамента, что и позволило непрошеной гостье пробраться в погреб. Нужно лишь заткнуть чем-нибудь дыру — и дело, считай, сделано. Пришлось подниматься на улицу, выколупывать клевцом брусчатку нужного размера, а потом им же и заколачивать нору. Хорошо, напарник попался сильный, рукастый и знающий, с какого конца держать молоток — справился быстро и на совесть, о чем с моего одобрения поспешил сообщить хозяйке.

Девушка уже накрыла в гостиной низкий круглый столик и расставила вокруг глубокие мягкие кресла со светло-зеленой полосатой обивкой. И по случаю победы над крохотным, но донельзя зловредным чудищем переоделась в элегантное бархатное платье с вырезом до пояса, алыми волнами ласкающее упругие бедра. Вкупе с этим красавица одарила нас такой недвусмысленной улыбкой, что моджо-метр скакнул аки учуявший суку пес через забор.

Посреди фарфоровых тарелок и серебряных кубков стоял «трезубый» подсвечник, наполняя комнатку приятным успокаивающим светом. Плотно занавешенные окна и мягкий ворс ковра у камина довершали картину идеального романтического вечера, который портил только крякающий и шмыгающий через раз Ермак. Но прогнать товарища после всего, что с нами приключилось, я не посмел бы и под страхом смерти. Хотя мог, сославшись на выдуманные секунду назад особые правила прохождения квестов.

— Позвольте вас обслужить, — хозяйка взяла бутылку двумя руками и облизнула напомаженные пухлые губки, отчего те заблестели словно срез спелой вишни.

— Да... — я оттащил впившийся в горло ворот балахона. — Конечно.

— Простите нашу поспешность, госпожа, — учтиво произнес бородач, будто бы подражая псевдоаристократическому фэнтезийному говору. «Игры престолов» насмотрелся, что ли? — Но мы так и не спросили, как вас зовут. Да и сами, собственно, не представились. Я — Ермолай, а это мой добрый товарищ и командир — Артур. Он тут все знает, а я так, с пятого на десятое.

— Эрис, — она наклонилась, наполняя бокал, и округлые груди едва не вывалились из декольте, а браслет с фиалами запульсировал в такт рванувшему галопом сердцу. — Рада познакомиться.

— А мы-то уж как! — крепыш по-казачьи расправил усы. — В городе какая-то чума творится, а здесь как в раю.

— У меня редко бывают гости, — девушка издала столь печальный вздох, что нестерпимо захотелось обнять ее и утешить. — Особенно из рядов поборников. А если кто и ошивается вокруг — то лишь всякие разбойники.

Я кивнул и промычал что-то нечленораздельное. Тем временем очередь на ароматную жидкость цвета венозной крови дошла до меня. Эрис встала гораздо ближе, чем требовалось, и лишь чудом не задела плечо выпирающими округлостями. Я же непроизвольно вжался в спинку до скрипа дерева и вцепился в подлокотники как на приеме у зубного-садиста.

Наконец красотка села на свое место аккурат напротив нас и подняла кубок.

— За вас, мои дорогие. За истинных героев Иринора!

Признаюсь честно — не любитель вина и больше предпочитаю пиво, но клянусь святым «С++» — в бутылке плескалась чистейшая амброзия! Ничего вкуснее в жизни не пробовал — густое, сладкое, со сливочным привкусом и терпким пряным послевкусием — ликер высшей марки, а не вино. И крепости совсем не ощущалось, однако уже после первого кубка ноги набились ватой, а нижние веки словно пытались взять на абордаж верхние, вцепившись невидимыми кошками и натягивая канаты изо всех сил.

Оцепенение со скоростью потопа заполняло тело, разливалось по рукам, вжимало затылок в подголовник. Да, я изрядно вымотался, но опьянение выглядело... слишком уж быстрым. Подозрительно быстрым... Даже если учесть, что веса во мне кот наплакал, а употребляю обычно по очень крупным праздникам. Попытался выпрямиться и встряхнуться, чтобы скинуть с плеч оковы сна, но буквально приклеился к креслу. Нет, алкоголь так не действует — есть с чем сравнивать. Тут, скорее, наркоз, причем рассчитанный на парня покрупнее и повыносливей... Ох ты ж елки... Все поплыло, затянулось пеленой, дышал я, казалось, не чаще раза в минуту. Эрис склонилась надо мной, и в мутном мареве я разглядел ее улыбку.

И она мне совсем не понравилась.

***

Вжик-вжик...

Вжик-вжик...

Вжик-вжик...

Еле открыл слипшиеся глаза. Хотел протереть, дернулся, но запястье врезалось во что-то жесткое. Пригляделся — кожаный ремень. Когда зрение более-менее прояснилось, понял, что сижу в той же комнате на том же самом кресле, только связанный по рукам и ногам. Рядом сонно сопел Ермак, а Эрис точила мясницкий нож, примостив здоровенный клинок на коленку.

— Что за...

— Как самочувствие? — девушка посмотрелась в гладь металла как в зеркало и проверила остроту длинным ноготком. — Хорошо, что не переборщила с усыпляющим отваром. Обожаю мясо с тонкими нотками страха, а для этого придется резать на живую.

— Погоди... — я нахмурился. — Ты что, очередная квестовая каннибалка?

— Кто, прости? — хозяйка слизнула капельку крови с кончика пальца.

— Людоедка, — сердито бросил в ответ, точно не сидел в ожидании мучительной гибели, а отчитывал собеседницу за пролитый на балахон суп.

— Не осуждай... — она оскалилась и провела язычком по зубам. — В городе голод, каждый выживает как может. Одни ловят рыбу, другие — крыс, третьи — охочих до юных девиц мужиков.

— Серьезно?! — попытался всплеснуть руками. — Создать игру, в которую можно попасть через книгу, и не придумать ничего оригинальнее людоеда?! Да я назову с десяток рпгшек — и в каждой найдутся замаскированные любители человечины! Баян замшелый!

— По-моему, ты бредишь. — Эрис пересела на край стола и закинула ногу на ногу, отчего платье скатилось до самой задницы. — Но знаешь, так даже лучше... Предсмертный гнев придает мясу особый аромат.

— Да иди ты в пень, клише ходячее!

— Выбирай выражения, — голос звякнул сталью, а ледяной обух ножа ткнул под подбородок и приподнял голову. — Хамов я убиваю с особой жестокостью. Ты же не хочешь лишиться ногтей, прежде чем спущу тебе кровь?

Замолчал и глубоко вдохнул — ни одна беда не разрешается руганью, а вот множится на раз-два. Долго корпеть над проблемой не пришлось — спасти нас могла только Арграхира, но все накопленное моджо скукожилось в крохотную капельку на донышке фиала. С ходу придумал вариант его наполнить и не преминул им воспользоваться, ведь терять уже было нечего. Да, я скромный, забитый и неуверенный в общении с прекрасным полом (особенно, с настолько прекрасным), но жить захочешь — и не с такой задачкой справишься. Жаль, Ермолай в отрубе — уж у него-то язык растет откуда надо, но коль помощи ждать не от кого, значит придется помогать самому.

— Послушай, — как можно спокойнее произнес я. — Тут такое дело...

— М? — мурлыкнула людоедка.

— В общем, я — мальчик-колокольчик. Ни разу не динь-динь.

Эрис выгнула бровь и хохотнула.

— Вы, поборники, так странно болтаете. Один недавно весь вечер рассказывал о железных птицах, посохах, разящих громом, самоходных колесницах, зеркалах, что показывают весь мир. Даже жалко было его резать — такой занятный балагур... Но знаешь, о мальчике-колокольчике слышу впервые. Это что, какой-то народец, вроде эльфов? На эльфа ты похож, да, — она облизнулась и приподняла верхнюю губу, точно разозлившаяся собака, — но колокольчиков не вижу. Разве что бубенцы в панталонах.

Лишь после этих слов я осознал всю тяжесть ситуации. Кому-то из новичков наверняка удавалось раскусить секрет радушной хозяйки и выполнить задание, но многие умерли в этом самом кресле, обреченные на невообразимые для человеческого сознания муки. Здесь убивали не виртуальных персонажей, не полигональные модельки, а настоящих, живых людей — одних из тех, кто шли за хлебом, выносили мусор, сворачивали не туда, ошибались дверью и пропадали без следа и надежды на возвращение.