Я попал в ЛитРПГ, или как приручить суккуба (СИ) - Чехин Сергей Николаевич - Страница 44

— Где живет эта Агата?

— А вот тут, мил человек, загвоздочка маленькая, — старик осклабил щербатый рот и потер ладони. — Задарма такими тайнами никто не делится — сам понимаешь, времена нынче такие. Хочу я кости погреть, а лучшего средства, нежели водка, в моей охоте и не сыскать. Давай так: ты мне бутылочку — я тебе адресок. Все по чести, по справедливости.

— Я-те щ-ща! — Ермак шагнул к вымогателю и потряс перед сизым носом мохнатым кулаком. — Мы тут за вас жизнями рискуем, а вы и словом помочь жметесь?

Но то ли навык убеждения не вкачан, то ли кулак недостаточно мохнат, но непись и бровью не повел, продолжая с ехидцей посматривать на меня. Но лично я манал носиться по ночи еще и за водкой, поэтому навис над ушлым бедняком и замогильным голосом спросил:

— Дед, а ты как накатишь — чертей видишь?

— Не, — в хриплом голосе скользнула нотка испуга.

— Если не перестанешь выеживаться — увидишь наяву. Ты, кажись, совсем глаза залил, если не понимаешь, кто перед тобой. Я, — вскинул подбородок и с важным видом одернул сюртук, — потомственный демонист. По сравнению со мной твоя Агата — божий одуванчик.

— Ха! — шантажист оказался не робкого десятка и перешел в наступление. — Да любой хлыщ в черном тряпье подойдет и гаркнет: я — демонист! А я — царь Иринора! Или докажи — или не свисти! Вот призовешь прям сюда беса — зуб даю, все как на духу выдам.

Я вздохнул и посмотрел на окошко второго этажа. Свеча догорела, комната утопала в чернильной тьме.

— Ладно, дед. Будет тебе водка.

Благо, далеко идти не пришлось — у Мадлен и Вальдемара, как оказалось, скопилось немало алкоголя, в том числе и нужной крепости. Пила пожилая пара редко — в основном добавляли в чай, чтобы расслабиться. Чем, собственно, и занимались из-за грохота и постоянных визитов неугомонной молодежи. Немецкая вежливость не позволила отказать, и без всяких квестов, поручений и условностей нам достался заветный сосуд.

Старик, прижав бутылку к груди как младенца, с радостью назвал дом знахарки, и мы отправились по стрелке в лабиринт портовых трущоб. Средневековый город ночью — это вам не современность, где свет льется буквально отовсюду. В средневековом городе после заката действительно темно, хоть глаз выколи, и свечные фонарики особой погоды не делали, так что передвигаться пришлось в прямом смысле по приборам.

Дважды на нас напали разбойники, трижды — бродячие собаки, но против четверки игроков у обычных мобов нет шанса. Все ждал, что самое неприятное припасено на потом — что напившаяся демонического молока ведьма превратилась в адское чудище, и нам предстоит не самый легкий босс-файт. Но все оказалось куда прозаичнее. Агата сидела, скрючившись, в углу, среди гирлянд кореньев, трав и полок с отварами и настойками. Сухая как мумия, с исколотым до черноты сгибом локтя и полупустой крынкой между ног. Чуть поодаль блестел осколками разбитый стеклянный шприц с медным поршнем. Да уж, век играй — век удивляйся.

Шум битвы еще не стих, когда отряд вернулся на базу. Пока Ермак растапливал печь, проведал Хиру — девушка едва дышала — и спустился в столовую. Воду на огонь, отварил сушку, вылил, котелок протер. Следом — сахар. Растопил до сиропа, бросил горсть ягод, столько же толченых орехов. Добавил молока (запах приятный, но цвет... осколок с душой сиял тусклее), тщательно перемешал и подогрел, не доводя до кипения. Ну, а теперь в подземелье. В городской канализации как раз завелись огромные крысы.

***

Несмотря на старания Ингрид, я выглядел, как после трех раундов с Эль Кукуем. Все лицо в ссадинах и царапинах, ноги покусаны, руки исполосованы, новая одежда — в хлам. Но мучения того стоили — на серебряном блюдце в трясущихся изгрызенных пальцах подрагивал ком самого настоящего мороженого, похожего цветом на фисташковое, но фонящий ярче криптонита.

Когда присел на край кровати, суккуба приподняла голову, принюхалась и открыла глаза.

— Что за дивный аромат? Где ты достал дьявольское молочко?

— Да так, — криво улыбнулся. — На, попробуй. Вроде то, что просила.

— Ну и рожа у тебя, — демоница поморщилась. — Никто хоть не помер?

— Нет. Но крысы тут завелись — мое почтение.

Прислужница потянулась к блюдцу, но рука обвисла плетью. Попробовала второй — та же беда.

— Млять. Зашибись. Ладно, поставь на грудь. Полакаю как собака.

— Есть идея получше, — достал из-за пазухи прихваченную на всякий случай чайную ложечку и зачерпнул на кончик. Поднес к скривившимся губам. — За скорое выздоровление.

— Это омерзительно, — Хира отпрянула, но уперлась затылком в подушку. — Я лучше сдохну.

— Давай-давай. Не для того напрягался, чтобы ты ерепенилась.

— Да лучше с пола слижу, чем вот эта гадость! Ты... ты больной ублюдок. Ненавижу!

— Знаешь, есть еще вариант, — подмигнул, — через поцелуй. Вот только людям этот десерт лучше не есть.

— В жопу себя поцелуй! — девушка повернула голову набок и часто задышала.

— Да что ты так бугуртишь? Я же не клизму с пломбиром предлагаю.

— Ага... Сначала покушать с ложечки, потом подержаться за ручки, а потом я захлебнусь розовой блевотой. Нет уж! Вон есть няшка-милашка — иди к ней приставай. Для меня телячьи нежности хуже ладана!

— Просто еще не привыкла. И при чем тут вообще нежности? Будь ты здорова, я бы не лез.

Суккуба, жмурясь и скрипя зубами, снова потянулась к блюдцу, но скорее это получилось бы у тряпичной куклы без кукловода, чем у нее. Выдохнув, страдалица в бессилье откинулась на подушку и облизнулась.

— Здесь нет ничего такого, — спокойно произнес я. — Выглядишь как на пытке. В ящике с шипами не нравится. Доброта и забота — не нравится. Тебе ничем, блин, не угодишь.

— Ладно, не ной! И без твоих соплей тошно.

Хира закрыла глаза, широко распахнула рот и вывалила язык чуть ли не до подбородка.

— Что ты делаешь?

— Ововлюсь иимать.

— Горе луковое... Засунь обратно. Не жмурься. И с зубами осторожнее.

Лишь с третьей попытки удалось загнать самолетик в ангар. Предшественников ждала незавидная судьба — первый совершил жесткую посадку в ложбинку грудей, второго зверски размазало по щеке. Если бы не кислотное сияние, фиал наверняка получил бы пару делений от таких-то видов.

— Ну, как?

— Нормально, — недовольно проворчали в ответ.

— Точно? А то у тебя красные пятна на скулах. Аллергия, что ли?

Прислужница вздрогнула и потрогала лицо. Затем перевела взгляд на ладони и приоткрыла рот.

— Ого! — я аж привстал. — А мороженое-то целебное.

— Выйди! — рявкнула Хира и запустила в меня подушкой. — Убирайся отсюда!

Хохоча, выбежал из комнаты под непрерывным обстрелом попавшимся под руку мусором — огарком, подсвечником, кружкой. Собрался уже рассказать все друзьям, но тут над городом прокатились восторженные вопли:

— Победа! Крепость наша! Ура!

Не дойдя до гостиной, привалился спиной к стене, закрыл глаза и прошептал в потолок:

— Господи, наконец-то хорошие новости.

Глава 18. Суккубы не танцуют

За час до рассвета город разделился на два лагеря. Первый (поменьше) оплакивал павших у стен крепости, второй (все остальные) — веселился и выплясывал на главной площади и в примыкавшем к ней квартале знати. Из закромов мэра прикатили три здоровенных бочки вина и целый воз муки, солонины, сыров, лука и чеснока. Да, все это — стратегический запас для осады, но отговаривать и увещевать успевшую накатить голь можно даже не пытаться. В конце концов, пришел к выводу, что все мы заслужили хотя бы денек отдыха и разрядки.

Кстати, о мэре. Труп узурпаторши связали за ноги и повесили на шею статуе, и пересохший фонтан вновь зажурчал, только теперь вместо воды в каменную чашу стекала кровь. Де ла Кюр удалось опознать лишь по пышному красному платью и прическе — лицо же выглядело как кожаный мяч, который переехали танком. Весьма, кхм, своеобразное украшение ничуть не смущало празднующих горожан — наоборот, вокруг водили хороводы и танцевали под нестройное треньканье лютней, скрипок, флейт и барабанов. Кто слушал «Percival» без студийной обработки, у того в голове уже заиграла ни с чем не сравнимая кабацкая тема.