Малефисента. Владычица тьмы - Рудник Элизабет - Страница 21

– Почему ты мечтаешь, чтобы я скорее поправилась, если не хочешь, чтобы я участвовала в битве? – спросила она.

Коналл ответил не сразу, долго смотрел на Малефисенту и только потом с улыбкой сказал:

– Возможно, готовлю тебя к более серьёзной схватке. – Сказал – и вышел из комнаты.

Малефисента проводила его взглядом, мысли роились у неё в голове. Только она начала верить, что стала совершенно бесчувственной, как в сердце у неё вновь что-то ожило, защемило. И всё из-за Коналла.

Аврора чувствовала себя очень неловко. Даже, пожалуй, глупо.

Вот уже несколько часов она танцевала – точнее, пыталась танцевать, кружа в паре с Филиппом по огромному бальному залу в замке Ульстед. Ингрит внимательно следила за ними, а за роялем сидела телохранительница королевы Герда и раз за разом наигрывала свадебный вальс, которым молодожёны должны будут открыть свадебный бал. Ноги у Авроры стали словно каменными, и хотелось ей сейчас только одного – сесть и чем-нибудь перекусить.

Но стоило ей или Филиппу замедлить шаги, стоило Авроре хотя бы раз споткнуться, как Ингрит тут же хлопала в ладоши и приказывала:

– Ещё раз.

Авроре казалось, что эта пытка танцем никогда не закончится. Мелькнула было у неё слабенькая надежда, когда они с Филиппом прошли весь танец без сучка и задоринки, но и тут Ингрит не отпустила их: она подала Авроре новое орудие пытки – туфли на высоченных каблуках-шпильках, и сказала:

– Ещё раз.

И они с Филиппом начали всё с начала, только теперь Авроре стало ещё мучительнее передвигаться на этих копытах. Да ещё попадать в такт.

И всё же наступил момент, когда Ингрит, похоже, всё устроило. Она кивнула Герде, и музыка наконец прекратилась. Опустив плечи, Аврора побрела к стульям. Вы думаете, ей сразу удалось присесть? Как бы не так! До этого Ингрит загнала её в свою гардеробную, где Аврору переодели, причесали и подгримировали к вечернему чаю.

По своему обыкновению, Аврора на всё старалась смотреть позитивно. Уговаривала себя, что когда свадьбу назначают в такой спешке, то, конечно, оставшиеся до неё три дня непременно будут идти кувырком – как же иначе! Другое дело, что она не ожидала, что всё окажется настолько трудно. А ещё Аврора очень тосковала по Малефисенте и по вересковым топям. Последние два дня Аврора каждую минуту была чем-то занята: примерками, встречами за чаем, консультациями, уроками танцев. Филиппа она видела только во время репетиций надоедливого вальса, да и то это всегда происходило в присутствии Ингрит. Так что поговорить им всё равно не удавалось, а Авроре сейчас просто позарез был необходим близкий друг, которому можно открыть душу, поделиться всем, что наболело, поплакаться, наконец. Хотя Аврора и понимала, что Малефисента исчезла, в глубине души у неё продолжала теплиться детская надежда, что она ошибается, что вот сейчас появится её крёстная – и сразу всё уладит, исправит и приведёт в порядок.

Но Аврора уже не была ребёнком и знала, конечно, что мечты редко сбываются. Почти никогда.

После танцев, переодетая, причёсанная и умытая, Аврора сидела за чайным столом вместе с королевой и знатными дамами. Ингрит сказала, что эти леди – сливки здешнего высшего света, что они должны сейчас составить об Авроре своё мнение, которое затем станет законом для всего Ульстеда. Выпрямившись на своём стуле, Аврора сидела с приклеенной улыбкой на лице и слушала ведущиеся за столом разговоры. Волосы у неё были причёсаны точно так же, как у королевы Ингрит, и на ней было одно из старых, ношеных платьев королевы – тесное, неудобное, какого-то унылого серого цвета.

«Если бы сейчас сюда вошла Малефисента, она, наверное, просто не узнала бы меня», – думала про себя Аврора.

Заметив, что у одной из дам пустая чашка, Аврора встала и налила ей чаю. Все остальные в это время внимательно следили за ней, словно ждали, что она вот-вот прольёт чай, а когда всё благополучно обошлось, удовлетворённо закивали.

– Ваше величество, – сказала одна из них, обращаясь к Ингрит, – она прелестна.

– Особенно если учесть, в каких условиях она росла, – добавила другая леди так, словно Авроры здесь, за этим столом, вообще не было. – Её ведь воспитывала та же самая ведьма, что наложила на неё проклятие.

У Авроры покраснели щёки. Как они смеют?! Они же понятия не имеют, каким было её детство. А оно у неё было прекрасным, и не вопреки, а благодаря Малефисенте! Глубоко вдохнув, Аврора взяла в руки поднос, надеясь, что ей удастся сменить тему разговора.

– Не желаете ли пирожных? -– спросила она таким приторно-сладким голосом, который мог соперничать с самими пирожными.

Сидящие за столом дамы рассеянно брали с подноса пирожные, продолжая при этом разговаривать между собой так, словно Аврора была в шапке-невидимке. Аврора вздохнула, посидела за столом ещё немного и, видя, что здесь до неё никому нет дела, тихонько ушла.

Пробежав по длинным безлюдным коридорам и из последних сил сдерживая слёзы, она ворвалась в свою комнату и бросилась прямиком на балкон. Ей необходимо было глотнуть свежего воздуха. И ещё побыть в тишине.

Но почти сразу же дверь в комнату открылась. Опасаясь, что это пришла Ингрит, чтобы увести её назад, Аврора обернулась и с облегчением вздохнула, увидев, что это Филипп. Заметив её на балконе, он подбежал к ней.

– Аврора, – сказал Филипп, глядя на её печальное лицо и покрасневшие от слёз глаза, – скажи, что тебя так тревожит?

Она ответила не сразу – не была уверена, что может сказать ему правду. Но с другой стороны – через день они станут мужем и женой, так какие же между ними могут быть тайны?

– Мне кажется, что здесь я не на своём месте, – сказала, а точнее прошептала наконец Аврора.

– Твоё место рядом со мной, – покачал головой Филипп.

Аврора улыбнулась. Она понимала, что Филипп хочет подбодрить её, но...

– Здесь все очень добры ко мне, – сказала Аврора, пожимая руку принцу, – но прошло всего два дня, а я уже чувствую себя совершенно другим человеком... – Она замолчала и заглянула Филиппу прямо в глаза.

– Ну, это трудно, я понимаю...

– Нет, это легко. Очень, – возразила Аврора. – Вот эти драгоценности, эта причёска, – она прикоснулась рукой к своим искусно уложенным волосам, – даже моя улыбка – всё изменилось, абсолютно всё. Я больше не ощущаю себя королевой вересковых топей...

Аврора почувствовала, как её сердце кольнула острая боль. А не совершает ли она ошибку, рассказывая Филиппу о своих переживаниях? Но тут он сжал её ладонь, посмотрел на свою невесту сияющим добрым взглядом – и сомнения оставили Аврору. Филипп по-прежнему оставался тем самым принцем, в которого она влюбилась, и это самое главное.

– Я хочу жениться на девушке, которую встретил однажды в лесу, – мягко сказал Филипп. Он протянул руку, осторожно ухватил один из пришитых на платье Авроры драгоценных камешков, повертел его в пальцах и добавил, с улыбкой глядя на Аврору: – Ты вовсе не обязана носить эти дурацкие тряпки.

Тут уж последние сомнения Авроры развеялись. Разумеется, Филипп всё должен понять. Конечно же, он должен знать, что она сильнее тех светских леди, что сейчас обсуждают её за чайным столом. Он знал и любил её такой, какая она была на самом деле, и так было всегда.

Филиппу уже нужно было идти, и, провожая его взглядом, Аврора внезапно поймала своё отражение в зеркале. Увидела – и не узнала себя, а в голове сразу вдруг мелькнул образ Малефисенты с прикрытыми чёрным шарфом рогами. Как она, Аврора, могла просить тёмную фею, чтобы та скрыла своё истинное «я»?! Чтобы изменила себе – только бы, видите ли, не потревожить других?!

Неудивительно, что после этого Малефисента ушла и уже никогда не вернётся. Слишком тяжело пытаться стать не тем, кто ты есть.

На вересковых топях стояла тишина. Тёмные плотные облака затянули небо, заставив всё живое забиться в свои домики и норки. Но пока волшебный народец спал, по их земле крались незваные гости.