Никогда не забудем! (Сборник рассказов белорусских детей) - Мавр Янка - Страница 9

Однажды в теплый летний день я с деревенскими мальчиками играл в чижа. В разгар игры из-за дома показался человек в порванной куртке, лаптях, с длинной седой бородой. Нищий да и только. Мы начали присматриваться к нему. Он прошел еще несколько шагов, завернул за угол и поманил меня пальцем. Я подошел.

— Узнаешь меня? — спросил он.

— Нет.

— Я — Поповский, из Щеглицы, — он тронул бороду. Теперь я увидел, что у него не своя борода, а приклеенная.

— Немцы есть в деревне?

— Нет.

— Я пришел вот за чем. У тебя, наверно, осталось от дедушки оружие. Отдай его нам. Оно нам очень нужно.

— Есть. И дедушкино, и мое.

— А ты можешь его принести?

— Нет, его много. Я вам покажу, где оно спрятано.

Он оглянулся по сторонам и быстро сказал:

— Встретимся в щеглицком лесу, около просеки. Я приду туда вечером. Хорошо?

— Хорошо.

Вечером мы встретились в условленном месте. С Поповским было еще два партизана. Я повел их в лес и отдал оружие, спрятанное там. Поповский спросил, где я собрал столько оружия. Я рассказал, как мы с дедом собирали и прятали оружие. Он обнял меня и поцеловал.

Когда они увозили оружие, Поповский подхватил меня подмышки и посадил на воз, сам сел рядом со мною. Погладив меня по голове, он весело сказал:

— Молодчина! Я обязательно заберу тебя с собой.

Он был командиром партизанской разведки и мог это сделать. Они вывезли меня из лесу. Я пошел в свою деревню, а они поехали в лагерь.

Через несколько дней ко мне заехали Поповский, командир роты Паничевский и разведчик Калинин. Они просили меня посмотреть, есть ли кто на дороге в Княжицы. Не успел я выйти за деревню, как увидел немецких верховых. Я изо всех сил помчался назад. Прибежал и сказал об этом партизанам.

Потом я увидел конных немцев уже в деревне. Они ехали галопом.

^{Я увидел конных немцев. Они ехали галопом.}

Как только немцы поравнялись с нашей хатой, партизаны открыли огонь. Офицер, который ехал посредине, первым упал на землю. За ним полетел из седла второй немец. Третий повернул и галопом помчался назад. Пуля настигла и его, он покачнулся в сторону, но не свалился, а повис на стременах. Как обезумевший, конь помчал своего седока в гарнизон.

Партизаны взяли документы и оружие убитого офицера и начали собираться.

— Теперь тебе у дяди оставаться нельзя, — сказал Поповский и посадил меня на своего коня. Мы приехали в деревню Севастьяновичи, которая была в пятнадцати километрах от нас. В ней стояла целая рота партизан.

Я привык к партизанской жизни. Отряд, в котором я жил, состоял из молодых хлопцев. Я поправился им, и они меня полюбили. Я выполнял различные отрядные работы, чистил оружие. Вскоре научился стрелять из карабина, револьвера, пистолета и даже пулемета. Немного позже меня начали посылать в разведку.

Однажды утром меня позвал командир взвода и сказал:

— Сегодня пойдешь в разведку в деревню Княжицы. Там немцы копают окопы, и надо разведать, в каких местах. Понял?

— Понял.

Я надел рваную куртку, грязные штаны, дырявую шапку. Через плечо повесил большую грязную торбу. Теперь я был похож на мальчика-нищего. В таком виде я отправился в гарнизон.

Я заходил в крестьянские хаты и просил хлеба, а сам тем временем высматривал и всё запоминал. За время войны я привык ко всяким неожиданностям и не чувствовал никакого страха.

Обойдя все хаты, направился за деревню, где копали окопы. По краям окопов, опустив вниз ноги, сидели немецкие надсмотрщики и что-то ели из котелков. Один немец подозвал меня к себе и спросил, что мне тут надо. Я попросил у него хлеба. Другой, который сидел рядом, вынул что-то из сумки и протянул мне. Но я не успел взять, как первый немец крепко стегнул меня кнутом по спине. Я вскрикнул от боли и быстро побежал прочь.

Всего я насчитал пятнадцать разных окопов вокруг деревни. Среди них было два больших блиндажа с пулеметными гнездами.

Вернувшись в отряд, я обо всем рассказал командиру взвода. Вечером командование объявило мне благодарность. Я был очень рад, что хорошо выполнил первое задание.

После этого меня стали чаще посылать в разведку.

Ваня Саульченко, 1932 года рождения.

Город Шклов, детский дом № 1.

Перед войной мои родители поехали на работу в Западную Белоруссию. Мы поселились в районном центре Жабчицы, Пинской области. Папа работал заведующим гаражом, а мама — шофером.

Весной 1941 года мне минуло семь лет, и я с нетерпением ждал дня, когда пойду учиться в школу.

Мы собирались поехать всей семьей 22 июня в Пинск фотографироваться. Даже бабушка не хотела оставаться дома.

Накануне я лег спать пораньше. Но поспать так и не удалось.

Я проснулся от страшного грохота: где-то совсем близко раздался взрыв, за ним второй, третий… Было пять часов утра. Папа быстро оделся и пошел в гараж. Я, мама, бабушка и младший брат Шурик спрятались в поле. Отсюда я видел, как горели дома, рвались бомбы.

Немецкие самолеты бомбили через каждые два часа. Ночевали мы в поле, а утром пришли домой.

От соседей узнали, что папу мобилизовали в армию, и он еще вчера выехал на машине.

Больше мы его не видели.

Вечером немцы опять бомбили.

На второй день маму вызвали в военкомат. Там ей дали машину, нагруженную женщинами и детьми, и приказали вести на восток. Мать посадила нас в машину, и в тот же день мы выехали из города.

В Житковичах мама сдала машину, и дальше мы поехали эшелоном. В дороге заболела бабушка. В Речице мы сошли с поезда. Мама расспрашивала у местных жителей: что за город? Можно ли здесь устроиться на работу? Поселились на Вокзальной улице.

Все думали, что скоро немцев отгонят и мы опять вернемся домой. Но немцы всё шли и шли вперед. Вскоре они заняли и Речицу. Жить стало тяжело. Нечего было есть, денег тоже не было.

Мы скрывали от мамы, что голодаем. Иногда она приносила картошку, а зимой пекли картофельную шелуху. Шелуха становилась сухой и казалась очень вкусной.

Шурик нашел где-то маленький круглый портрет товарища Сталина и спрятал его на печке, под кирпичом. Вынет его бывало, поцелует и заплачет, мне даст поцеловать и спрячет. Потом мы показали портрет маме и бабушке. Так бывало насмотримся, и про горе забудем. Я всё время рисовал, как пушка со звездочкой подбивает немецкий танк. Мне очень хотелось, чтобы поскорее пришли наши.

Как-то вечером мама вернулась веселая.

— Скоро наши придут, — сказала она.

— Откуда ты знаешь? — спросил я.

Тогда мама показала мне листовку и газету «Комсомольская правда» и прочитала про суд над немцами в городе Краснодаре.

— Надо, чтобы об этом узнали все наши люди, — сказала мама и приказала мне незаметно разбросать пачку листовок на бирже.

Потом она еще несколько раз давала мне листовки, и я разбрасывал их в городском управлении, на бирже и всюду, где бывали советские люди.

Однажды я играл на улице. Вдруг меня позвали домой. Когда я вошел в комнату, мама плотно закрыла двери и задернула занавески на окне.

— Толик, ты хочешь, чтобы скорей пришел наш папа? — сказала мама.

— Конечно, хочу.

— Тогда ты должен помочь мне. На углу Луначарской и Ленина стоит немецкий танк «Тигр». Я дам тебе мину, ты сейчас пойдешь со мной и подложишь ее под танк.

— А если немцы поймают нас, то расстреляют? — спросил я.

— Если сделать осторожно, всё будет хорошо. И ты поможешь нашим прогнать немцев.

Мама вышла во двор и вскоре принесла что-то, завернутое в тряпку. Когда она развернула тряпку, я увидел небольшую черную коробочку.

— Это мина, — сказала мама.

Я испуганно отскочил в сторону.

— Не бойся, она взорвется только через шесть часов. Это мина магнитная. Ты не успеешь ее приложить, как она сама прилипнет к танку.