Монстр из-под кровати - Кароль Елена - Страница 14

— Как-то так, — безрадостно констатировала я, кое-как перевязав раны Тиграна запасной юбкой, которой тоже пришлось пожертвовать, разрезав ее дедовым ножом на полосы-бинты. — Идем, займешь мое место в дилижансе, а я снаружи поеду.

— Еще чего? Это мое место! — попытался вяло возмутиться маг, но стоило ему только встать с выступа, как он пошатнулся, и если бы не стоящий рядом дед Василь — рухнул бы на землю.

— Ох и горазд ты на подвиги, малец, — посокрушался дед, кое-как сгружая уже практически обморочного Тиграна в салон дилижанса. — Но давай уж не сегодня. Права твоя милка, как есть права. А я, пожалуй, за вожжи возьмусь. Да ведь? — спросил бодрый дедок уже у кучера, до сих пор пребывающего в растрепанных чувствах после всего произошедшего.

Паренек лихорадочно закивал, затем рыбкой метнулся следом за Тиграном в дилижанс и безмолвной тенью притулился в уголке.

М-да. Отчего-то кажется мне, что это его последний день работы кучером.

Пока я складывала вещи, договаривалась с бабушкой Сорой, что та присмотрит за Тиграном и если что — даст нам знать, остальные пассажиры заняли свои места, и мы наконец тронулись в путь. Дед Василь бодро правил лошадьми, я вполуха слушала его воспоминания о делах давно минувших дней, которым он предавался со смаком и некоторой ностальгией, а пальцы все сжимали бесполезный уже, по сути, пистоль, с которым я тем не менее не смогла расстаться. Глупо, наверное, но это успокаивало.

По заверениям деда, опытного путешественника, до Райтуша оставался какой-то час езды, а то и меньше, когда из дилижанса раздался пронзительный вопль, в котором я далеко не сразу распознала голос Лилим.

Ох мамочки мои! Что на этот раз?

Как и я, дед спал с лица, резко натянул поводья, напугав и едва не покалечив лошадей, напряженно выдохнул сквозь стиснутые зубы и зычно гаркнул:

— Сора, шо?!

— Лилим рожает! — так же громко отозвалась его бабка.

Э… Что?!

— Тьфу ты, нелегкая! — охнул дед, и мы с ним растерянно переглянулись. — И шо?!

— Гони! — неожиданно властно потребовала его вторая половинка, для пущей убедительности стуча кулаком по стенке. — Гони, дед! Как на нашей свадьбе, гони, а то потеряем девку!

И мы погнали.

Это была самая безумная гонка в моей жизни. Дед не жалел лошадей, от его матерных окриков пунцовели щеки, от свиста хлыста замирало сердце, а от подпрыгиваний на ухабах — душа уходила в пятки. Но все становилось не важно, когда из дилижанса кричала Лилим — это была жуткая нечеловеческая боль. Практически осязаемая, она рвала нервы в клочья и заставляла мысленно кричать уже на деда и лошадей.

Быстрее! Еще быстрее!

На въезде в город нас пыталась остановить стража, но стоило бравым мужчинам услышать вопль роженицы, как нас пропустили без вопросов и какого-либо досмотра. Наоборот, один из служивых даже вызвался сопроводить дилижанс коротким путем к ближайшей лечебнице, так что нам с дедом пришлось потесниться, и за вожжи взялся страж.

Еще через пятнадцать минут, дыша, как наши загнанные лошади, бледный стражник, с трудом выдерживающий уже практически непрекращающиеся крики Лилим, остановил повозку прямо напротив дверей лечебницы. Спрыгнул с козел и метнулся в здание, словно за ним гнались все боевые демоны Первой магической войны, оставляя нам самое сложное, — разбираться с роженицей.

К счастью, целители этой лечебницы оказались такими же понятливыми и расторопными, как и стража. Мы еще только прикидывали, как без травм вытащить из дилижанса воющую от боли Лилим, вцепившуюся в Сору, как клещ, а нас с дедом уже настойчиво просили отойти в сторону и не мешать профессионалам.

И мы отошли. Спасибо деду Василю — ни слова не сказал, когда я неосознанно сжала его руку, ища поддержки. Лилим выглядела ужасно: опухшее и покрасневшее от слез лицо, не сходящая с него гримаса боли… Я ни разу не присутствовала при родах, но в колледже нам преподавали основы родовспоможения, и сейчас я подспудно догадывалась: что-то идет не так.

Как же хорошо, что мы успели! Не представляю, сумела бы я справиться с паникой, если бы роды начались чуть раньше и пришлось принимать их в пути. Наверное, я бы точно поседела от ужаса!

А так ничего, только в ногах предательская слабость да никакого желания даже смотреть на двери лазарета, куда на носилках унесли попутчицу и увели в предобморочном состоянии ее мужа.

— Уф, вот и все, — выдохнул за нас двоих дед Василь, отечески похлопывая меня по руке и даже улыбаясь, хотя и немного кривовато. — А вы молодцом. Теперь вашего супружника до лекарей дотащим, и можно сказать, что день удался на славу. Как считаете?

Точно! Тигран!

На мгновение я даже испугалась от того, что совершенно забыла о муже, но стоило только сунуться внутрь дилижанса, чтобы понять, бежать ли уже мне за лекарями или справимся сами, как наши взгляды встретились. Тигран находился в сознании и, кажется, даже слышал последние слова деда Василя, потому что я еще не успела открыть рот, а маг уже категоричным тоном заявил:

— Никаких лекарей. Со мной все в порядке. Едем в трактир, и точка.

— Ох и дурень ты, милок! — возмутился за меня дед, так что и ему достался грозный взгляд мага. — И не зыркай на меня! Много вас таких зыркало, а затем хоронил вот этими вот руками.

От такого обращения по лицу Тиграна поплыла зловещая черная вязь рун, глаза побагровели, но и это не смутило бывалого деда, хотя Сора начала истово осенять себя охранными знаками, Грым пьяно икнул, забиваясь подальше в угол, а кучер потерял сознание, ничком рухнув на лавку. Дед же зло сплюнул на мостовую и бросил в сердцах:

— Дурень! Как есть дурень! Добра же хотим! Ай, как знаешь.

До таверны, за которую дед мог поручиться, мы ехали молча, причем я снова предпочла сесть рядом с ним на козлы. Говорить не хотелось, как и видеть Тиграна. Ну почему он такой? Прав же дед Василь, мы ему добра хотим! А ведь нет никакой гарантии, что я справлюсь с ранением и ему не станет хуже. А вдруг инфекция? Яд, заражение крови? Сепсис, гангрена? Как он все это одолеет, если даже сам признает, что вся его хваленая магия уже не его?

Меня же совесть замучит, если он все-таки умрет.

— Ты уж не суди его строго, — вдруг заговорил дед Василь, задумавшись о чем-то своем. — Маги эти — они ж не как мы, простые смертные. Гордые да самоуверенные, аж противно. Но не со зла иль по глупости, а природа у них такая. Я ж за войну чего только не навидался… Я бабке своей скажу, она тебе про травки все напишет. У нее тетка в травницах ходила, от нее Сора много чего знает. Будешь отвары делать и компрессы всякие. Может, и минует лихо. А как поправится — ты его за всех нас поблагодари да оплеуху не забудь.

Я подняла на деда удивленный взгляд, а тот лишь подмигнул да усмехнулся в бороду.

— За волнения наши общие. А теперь давай помогу вам наверх подняться. С поклажей-то справишься сама аль мне взять?

С поклажей я справилась. Пришлось, правда, попотеть, потому что мешок с кристаллами действительно оказался таким тяжелым, как мне думалось, но и с этим я совладала, пока дед Василь, договорившись с трактирщиком, оказавшимся его знакомым, волок на себе Тиграна. Просить о помощи кучера или Грыма было бесполезно — оба были невменяемы. Муженек же первые минуты пытался бравировать и идти сам, но, как только второй раз запнулся и едва не полетел вместе с дедом на мостовую, получил тяжелый дедов подзатыльник и совет не дрыгаться. К моему безмерному удивлению, Тигран внял предупреждению, и дальше дед Василь тащил мага уже без помощи (читай сопротивления) последнего.

И откуда у деда столько сил взялось, но на второй этаж Василь взобрался довольно бодро, даже я немного отстала, сгибаясь под тяжестью мешка и сумки. Лишь ближе к двери выделенного номера наш добровольный помощник начал покряхтывать и тяжело дышать, но как только сгрузил мага на большую двуспальную кровать, с облегчением размял шею и потянулся. Перехватил мой обеспокоенный взгляд и с бывалой ухмылкой похвастал: