На страже Пустоты (СИ) - Белая Лилия - Страница 6

Домофон возмущенно забулькал, шуршание и топот ворвались в парадную с потоком уличного мороза. Ева распахнула глаза. Незнакомец стоял прямо перед ней, как и раньше, едва вырисовываясь силуэтом в темноте. Он не приближался. И кажется, ее снова обманули собственные чувства.

А чужие все еще отдавались в теле подтачивающим недоверие теплом.

— Ты смотри! Опять лампочка перегорела! Что за домоуправление! Разорение сплошное! За что я плачу?! — разорялась баба Шура, злобно шурша пакетами. — Ох, я пожалуюсь, ох, покажу им…

Одышливое дыхание раздалось на лестнице, соседка тяжело преодолевала ступеньки. Незнакомец отпустил Еву и медленно потянулся к кнопке лифта, чуть нависая над ней. Легчайшая насмешка повисла в тишине. Лифт предательски распахнулся, освещая на обозрение бабы Шуры новую главную сплетню недели.

— Ой! Евочка, здравствуй! А чего ты, с работы уже? Вроде рано, — елейно начала Шура, расплываясь от довольства. — А кто это с тобой?

— Здравствуйте, Александра Федотовна, — зеркально ответила Ева, заходя в злополучный лифт. Выбора ей не оставили. — А у меня последний день больничного. Завтра на работу. А это мой… друг.

Ева, конечно, пыталась подобрать что-то вместо «ужас», «страх», «маньяк» и «убийца». Но соседка-то все равно поняла иначе.

Спутник с милейшей улыбкой придержал двери лифта бабе Шуре, раскрасневшейся и запыхавшейся так, что можно было заподозрить у нее сердечный приступ.

— Ой, спасибо, молодой человек! — довольно протиснулась в лифт соседка.

Молодой человек зашел следом и под хмурым взглядом Евы нажал кнопку ее этажа:

— А Вам какой, Александра Федотовна?

— А я тоже на пятом живу, — утирая пот со лба, сияла Шура.

— Какая удача!

Бабка сняла шапку и обмахивалась ею, пожирая внимательными глазками красивого незнакомца.

— А Вас как зовут, юноша?

— Марк, — душевно представился тот, хитро покосившись на Еву. Она скучающе приникла спиной к стенке лифта.

— Очень приятно! Редкое у Вас имя, красивое. А Евочку нашу давно знаете?

— Нет, мы недавно познакомились.

— Угу, — довольно отметила для себя информацию соседка, кивнув. — А вы пешком или на машине?

— На машине.

— Угу. Правильно, в наше время без машины никуда. А не Ваша черная там под фонарем напротив?

— Моя, — мягко признался Марк.

— Угу… Красивая машина.

— Спасибо.

Допрос с пристрастием прервал лифт, остановившийся на нужном этаже. Шура с огромным разочарованием подхватила пакеты и со вздохом вывалилась на площадку.

— Ну, приятно было познакомиться. Заходите на чай. До свидания.

— До свидания, — мило попрощалась Ева и вставила ключ в замочную скважину, ожидая, пока соседка скроется в квартире.

Марк привалился к стене у двери, ожидая, пока она откроет.

— Я тебя на чай не приглашала.

— Так пригласи, — улыбнулся он. — Иначе к Шуре пойду. Спорим, она сейчас в глазок смотрит?

— Чаю все равно не дам, — мстительно пообещала Ева, распахивая дверь перед гостем.

Как и в случае с парадной, незнакомец повел себя странно. Внимательно и хищно вгляделся в сумрак квартиры, открытой перед ним, и только затем вошел внутрь.

— Выключатель… — начала было Ева, переступая порог, но свет уже зажегся. — Угу, сам нашел.

Гость быстро повесил пальто на вешалку, разулся и медленно прошел по коридору. Не сказать, что такая самостоятельность хозяйке нравилась, но возразить ему она не осмелилась, всего лишь недовольно пробормотала, чтобы чувствовал себя, как дома. Услышал он ее слова или нет, но повел себя так, будто услышал. В комнате зажегся свет, Ева застонала, вспомнив, какой оставила утром бардак. Совершенно не собиралась приглашать кого бы то ни было. Наконец сняв сапоги, девушка прошла в комнату.

Марк, если это было его настоящее имя, стоял возле ее стола, глядя на доску для стикеров. Ева с неудовольствием отметила, что комната стала как будто меньше в размерах в присутствии высокого парня.

— Любопытно…

Девушка прошествовала к стулу, схватила с него футболку и короткие шелковые шортики, в которых спала, закинула под подушку и стала заправлять кровать, краем глаза косясь на молчаливого гостя. Тот продолжал бесстрастно изучать веселенькие стикеры, наклеенные вразнобой. И не проявлял ни малейшего интереса к ней.

— Тебя действительно зовут Марк? — спросила девушка, забираясь с ногами в уголок дивана.

Брюнет иронично улыбнулся. Ева уже подумала, что не ответит, но он все же отвлекся от созерцания цветных и шутливых бумажек с пометками и повернулся к ней.

— Удивительно, что тебя это все-таки заинтересовало.

— Просто меня больше интересует, не причинишь ли ты мне вреда.

— Для этого нет повода.

— То есть, ты можешь поклясться, что не навредишь мне?

Он пожал плечами:

— Ты не доверяешь мне, так что изменит моя клятва?

— Справедливо, — признала Ева, не сводя с него взгляд.

— Но я действительно пришел не за тем, чтобы причинять тебе вред. Я пришел помочь тебе. И меня действительно зовут Марк.

— И я могу тебе верить?

Он достал из заднего кармана обложку с документами и протянул ей. Ева подношение приняла и с сомнением открыла. Чернорецкий Марк Константинович. С фотографии холодно смотрел ее гость. На вид документы были настоящими, но что в этом понимает библиотекарь?

— У меня нет таких проблем, в которых может помочь киллер, Марк, — прохладно оповестила девушка и протянула документы обратно.

Марк сунул книжицу в карман и протянул руку к доске с записками для слабой памяти. А дальше случилось такое, что Ева приподнялась на месте, силясь поверить, что глаза ее не обманывают. Темная поверхность доски подернулась волнами, наподобие воды, а пальцы Марка прошли сквозь нее, углубляясь, как в омут. Он дернул рукав джемпера вверх и почти по локоть засунул руку в доску. Ева встала уже с места, борясь с желанием потереть глаза или ущипнуть себя побольнее. Марк же выдернул руку из омута, и в пальцах оказалась зажата обтрепанная, выцветшая бумажка с номером и подписью. Кажется, не одна Света умеет показывать эффектные фокусы и находить пропавшие вещи. Марк перевернул листок, демонстрируя ей. На поблекших следах чернил расцвели кружочки плесени.

— Поверь, у тебя нет и таких проблем, в которых поможет мозгоправ.

— Как ты это сделал? — Ева протянула руку, и парень отдернул листок подальше от нее.

— Я бы на твоем месте не трогал это. Плесень из Пустоты уже ничем не выведешь, — он сжал листок в кулаке, а когда разжал, с ладони посыпался тающий прямо в воздухе пепел.

Ева смотрела на все это обескураженно. Потом развернулась и вернулась на диван. В голове роились мысли, она отчаянно пыталась найти какое-то логическое объяснение происходящему, но находила всего лишь одно. Что она уже заперта где-нибудь в психоневрологическом диспансере, и все происходящее — ее галлюцинации. Или просто сон. Ее муторно затошнило.

— Ева?

Она не стала отвечать. С галлюцинациями не разговаривают. Девушка подняла с дивана телефон и тупо уставилась на экран, не зная, чей номер можно набрать. Вечер еще был непоздний. Наверное, стоит позвонить на работу и предупредить, что ей нехорошо, и завтра она не выйдет. Если у нее, конечно, еще есть работа. Глаза обожгли слезы.

Словно прочитав ее мысли, непрошенный гость приблизился и положил прохладную ладонь ей на лоб. Возмутиться Ева не успела. Марк что-то произнес едва слышно, и ее тело мгновенно прошибло какой-то чистейшей энергией, лишающей возможности шевелиться и свободно мыслить. Разум оказался в плену чужой власти, все страхи растворились, оставляя безмятежное спокойствие. И напряжение, иголочками отдающееся в пальцах. Телефон выпал из ослабевшей руки.

Однажды, в теплую июльскую ночь она оказалась с маленькой компанией на Ладожском озере. Никто не планировал эту поездку, просто поехали нагулявшись по городу. До последнего не могли решить, куда ехать. Просто из города. И вот пока остальные разводили костер, Ева оставила на зыбком песке туфли и пошла к воде. Белая ночь серовато-жемчужным туманом скрыла все кругом, оставив перед ней недостижимый горизонт и ленивую, цвета расплавленного серебра, воду. В тот миг она ничего больше не видела и не слышала. Только шелест волн о мелкие камешки и песок, только серебряную воду. Безмятежность. И этой безмятежностью снова затопило рассудок, возвращая в ту летнюю ночь, которую она почти позабыла. Но теперь не забудет никогда.