На страже Пустоты (СИ) - Белая Лилия - Страница 24

Пожав руку Ищейке, патологоанатом поправил очки и отправил стажера на перерыв.

— Покажи девочку, — попросил Чернорецкий, закуривая.

Андрей стрельнул у него сигаретку, надел перчатки, кинул пару Марку и полез открывать крайний холодильник. Выдвинув металлический язык, на котором покоилось тело, медик аккуратно откинул простынь. Бледная обескровленная девушка была совсем отдаленно похожа на Еву, но по спине все равно прошелся неприятный холодок ассоциации. Каштановые волосы, длиннее и темнее, чем у Зориной, молодая, красивая…

— Жалко девчонку, — вклинился в его мысли голос патологоанатома. — Сразу видно — не в том месте не в то время оказалась. Это еще хуже, чем, когда злой умысел. Жаль, воскрешать не умею.

Марк выдохнул горький дым:

— Одежда еще у тебя?

— Да, — кивнул Андрей и отошел. — Сейчас принесу.

Марк наклонился над телом, осторожно приподнял веко. Голубоглазая. Была. Маг выпрямился. Прав доктор, жаль, что воскрешать они еще не научились. Кусочек пепла, упавший с сигареты растаял в воздухе, не долетев до блестящего пола.

— Вот, — Андрей выложил на один из пустующих столов измазанную в крови одежду и маленькую коричневую сумку. Ткань все еще была сырой.

Ищейка отвлекся от созерцания тела и подошел к разложенной одежде.

В ноздри ударил прелый, густой запах крови, металлический привкус ржавчиной коснулся языка. Маг снял медицинские перчатки, достал из кармана пальто кристалл, заполненный сегодня на месте. Перебирая его грани пальцами левой руки, правой он прикоснулся к изрезанному кремовому пальто, на котором неравномерные разводы крови были похожи на неумело нарисованные розы. Подушечки резануло острым ощущением чужого ужаса и боли. Марк ушел глубже… И… ничего, кроме остаточного следа Пустого. Он резко перевернул пальто и прижал ладонь к спинке. А вот тут снова едва уловимо трепетала чужая магия. Маг нахмурился, зеленые глаза потемнели.

— Ну? Что там? — пытливо спросил Андрей.

Чернорецкий отступил на шаг, раздумывая.

— Помоги-ка мне, — Марк протянул ему кристалл, — ты сенсор, может, что-то больше почувствуешь.

Грачев спешно сунул в рот сигарету, которую держал в чистом зажиме, и стянул перчатки. Забрав у Ищейки кристалл, сначала посмотрел его на просвет, затем сжал пальцами и прикоснулся к шероховатой ткани пальто девушки. Молчал он долго, прислушиваясь к неуловимым потокам магии, которая едва сочилась от предметов. Лицо его было сосредоточенным и напряженным, будто он сквозь толщу зарослей пробивался.

Наконец выдохнул клуб дыма и отдал магу кристалл, руки едва заметно дрожали.

— Не знаю я… — обескураженно и обессиленно пробормотал доктор. — То ли наши натоптали, то ли муть какая-то.

— Натоптали… — снова эхом повторил Марк, как на месте. — Под девчонкой прям натоптали… Комитетской магией… И главное, что-то знакомое в этой магии есть, а чья она, не могу поймать, хорошо подчищена.

Патологоанатом потер лоб, поправил очки, стряхнул пепел в стальной лоток, где уже высилась горка окурков. В общем, во всю предавался раздумьям.

— Ты скопируй мне кристалл, я к делу подошью.

— Да не докажешь этим ничего, — отмахнулся Марк, — сейчас у тебя одежду заберут, просканируют, найдут те же следы магии и спишут на неаккуратную работу на месте происшествия. А если я прав, и это просто ошибка нашего клиента — мы заставим его быть еще осторожнее.

— А я в отчетик отдельно запишу, а страничку придержу пока.

Чернорецкий пожал печами и снова надел перчатки. От одежды больше толку не было. Андрей, уловив его настрой, вернулся к телу.

— Я тебе тоже хотел показать кое-что… — с этими словами он осторожно, но с усилием развернул девичье запястье правой руки. — Вот, следы видишь? Герой наш с такой силой ей руки сжимал, что гематомы оставил, то бишь, синяки…

Патологоанатом начал медленно проводить экскурсию по телу, детально описывая все, что нашел. Отчет еще не был готов, но осмотр он провел, и помнил досконально все почти слово в слово.

Марк заново закурил. Иногда он даже сам не замечал этого. Во взгляде появился цепкий холодок

— Ты сказал… Что она оказалась не в том месте не в то время. Почему?

Андрей вскинулся:

— Да ладно, Чернорецкий! Меня, что ли, уже подозреваешь? Да я после себя только один труп оставлю — свой собственный!

Ищейка змеино улыбнулся. В красивой внешности появилось что-то мефистофельское.

— Я пока спрашиваю, почему ты так выразился.

Доктор дернул плечами:

— Да опыт все, сын ошибок трудных. Понимаешь… Не устраивают маги поножовщину с такими людьми без способностей, еще и в компании Пустых… — глаза под толстыми стеклами затуманились, он обошел девушку. — Обычная она, самая обычная, приличная тихая девочка. Зуб последний заложу, что никаких связей с магами не найдете. И вот то, что я вижу перед собой, говорит о том, что перепутали ее с кем-то. И знаешь… Вот, нелогично это… За руки хватать, потом Пустого с ножом натравить и за ним же следы подчистить…. Я знаешь, что думаю?

Марк склонил голову набок. Андрею не нужен был ответ, он уже блуждал по своим мыслям, оттого и речь становилась путанной. Но прерывать ее не стоило.

— Я думаю, дело так было… Ее сначала порезали, а потом ошибку-то свою поняли. За руки хватали, пока живая была, хотели, наверное, проверить, маг она или не маг. Оттого и сила такая… А потом уже и Пустого натравили, чтобы след замести. Путаное дело, путаное. Нехорошее. И вообще не удивлюсь, если тут двое магов замешано.

— Почему?

Грачев хрипло хохотнул:

— Потому что один столько херни не наворотит.

Марк уклончиво хмыкнул. Спорить трудно. Версия вполне жизнеспособная — заметание следов слишком хаотичное. Над этим стоило подумать, что касается вопросов смерти — патологоанатому виднее.

— Кстати, — вскинулся доктор, — а ты по эмоциям что нашел?

Маг посмотрел на безмятежное тело перед собой:

— Испугалась она очень, удивилась, а потом все болью заволокло и смертью. Могу сказать, что она точно не знала нападавшего. Даже крикнуть не успела, ее буквально парализовало от ужаса.

— Эх, — вздохнул Андрей и затушил сигарету. — И как тебя такого сострадательного в темные маги занесло?

— Наследственность дурная. Ты хоть не начинай.

— А чего про Пустого не спрашиваешь? — сменил тему доктор.

Чернорецкий пожал плечами.

Патологоанатом рассмеялся:

— А я тебе скажу, чего не спрашиваешь! — И пока Марк быстро прикидывал, где прокололся, Грачев продолжил: — Артем у меня, как приехали, материалы забрал. А я думал, ты сам взглянуть захочешь.

Звонкий щелчок вырвал Еву из сна, но не заставил проснуться окончательно, она словно застряла между грезами и явью. Голова была тяжелая, тело мелко дрожало. Глубоко вздохнув, девушка попыталась открыть глаза, но почти сразу снова их закрыла, медленно приходя в себя.

— Мы закончили, — явно повторила Камилла. — Сейчас распечатаю твои результаты, и мы их обсудим. Как ты себя чувствуешь?

Ева все-таки приподнялась и поморщилась. Голова болела ужасно.

— Как будто по мне первомайскую демонстрацию провели, — она с усилием села и спустила на пол ноги. И застонав, потерла шею. — Или Алые Паруса отпраздновали, что вероятнее.

Камилла очень неоднозначно хмыкнула, забрала из лотка отпечатанные документы и пересела за стол, на котором высились широкие держатели для папок.

— Сядь ближе, — в приказном тоне попросила колдунья и нетерпеливо махнула рукой на мягкий стул для посетителей. Потом быстро набрала чей-то номер и, дождавшись ответа, коротко попросила: — Зайди ко мне, мы уже закончили.

Приказать было легче, чем сделать. Ева едва отлепила себя от цветного кожзама и медленно дошла до стола. Голова отзывалась пульсирующей болью на каждый шаг.

— Голова болит? — сочувственно поинтересовалась Камилла, на миг отрываясь от чтения листов, чтобы оценить зеленоватый вид подопытной.

— Очень.

— Ничего, пройдет, — равнодушно успокоила колдунья. Ева едва не поаплодировала, насколько это вязалось с ее обликом и характером, посмеялась бы, если бы голова так не болела. — У людей с твоими способностями такое бывает после процедуры. Все эмпаты очень восприимчивы к таким воздействиям.