Человек идет (Повести) - Мавр Янка - Страница 20

И только теперь Манг вспомнил, что до сих пор ничего не ел и не пил. Он отправился к берегу, наловил небольших рачков и съел их сырыми. Не было питьевой воды. Чтобы не тратить времени на ее поиски, он решил терпеть и снова принялся за работу.

Однако обработать жерди оказалось куда труднее, чем свалить деревья. Концы жердей нужно было сделать потоньше, чтобы все семь штук связать в один пучок. Тут уж, кроме ракушек, пошли в ход и заостренные камни. Чтобы заострить концы жердей, Манг вставлял тонкое дерево в расселину между камнями и быстро вращал жердь. Это усовершенствование очень облегчило труд.

Юноша так увлекся работой, от которой зависело его спасение, что не заметил, как подошел вечер; тогда только он по-настоящему ощутил голод и особенно жажду. Однако было уже поздно искать что-нибудь в незнакомом месте, и Манг опустился под деревом, чтобы провести ночь. Усталость и проведенная накануне бессонная ночь заставили его быстро заснуть, забыв про голод и жажду.

Проснувшись и проглотив несколько морских рачков, Манг снова взялся за работу, но к полудню почувствовал, что дольше не может выдержать без воды. Нужно было немедленно идти искать ее. Но где найти воду здесь, на низменном островке? Оглядевшись, Манг заметил, что ветер стал крепчать; на западе собрались тучи.

— Подожду лучше дождя, — сказал он себе и опять принялся мастерить лодку.

Дождь не заставил себя долго ждать. Разразился такой ливень, что Манг согласился бы лучше терпеть жажду еще целые сутки. С полудня настала такая густая тьма, что в нескольких шагах ничего нельзя было разглядеть. Гигантские волны, не встречая на пути препятствий, катились из океана. Они грозили затопить весь остров, на котором находился Манг, но стоявшие у берега на страже рифы принимали первый удар на себя и превращали волны в брызги. Зато и злились же волны! Такой грохот, вой и шипенье подняли среди рифов, что страшно было слышать. Манг сидел под деревом, натянув на голову шкуру котика, и дрожал от холода. Каждая минута казалась часом, и такие минуты тянулись без конца. Так прошло, наверное, часа три. И вдруг там, за линией рифов, раздался гудок парохода, тревожный, жалобный… Манг мигом вскочил и побежал к берегу.

Ветер валил его с ног, соленые волны обдавали брызгами, но он ни на что не обращал внимания. С любопытством и страхом всматривался он в непроглядную мглу, ожидая, что вот-вот появится кану белых. Он знал, что кораблю сейчас угрожает опасность; но в то же время сомневался, могут ли вообще погибнуть такие могучие гиганты кану. Однако юноша сознавал, что сейчас происходит нечто значительное.

Так он простоял на берегу с полчаса. Гудок не повторился, во мгле ничего нельзя было разглядеть — только волны ревут, да неудержимыми потоками низвергается ливень.

Вдруг на белом гребне волны мелькнуло что-то темное. Оно поднялось над поверхностью воды, потом снова опустилось. Через минуту показалось опять, уже ближе, невдалеке от берега. Но встречная волна подхватила и отнесла этот неведомый предмет обратно в открытое море. Накатилась новая волна, подняла и опять бросила его на берег, но встречный вал снова отнес его обратно. Теперь Манг разглядел, что это был человек, державшийся за обломок лодки. Волны могли бросать этого несчастного до тех пор, пока он не разобьется о прибрежные камни. И Манг, выбрав момент, когда волна прибила человека к берегу, бросился ему навстречу и ухватился за обломок лодки, за который тот держался. Новая волна налетела на Манга, грозя смыть его с берега, но он нырнул под гребень волны и этим ослабил удар, а потом в один миг подхватил пострадавшего.

Но человек почему-то не выпускал из рук обломок доски, и это очень мешало Мангу. Новая накатившаяся волна ударила юношу в спину, он бросился вперед, но упал, а на него навалился человек с доской. Манг сильно ушибся, но на это не стоило обращать внимания. Нужно было поскорее отползти хоть шага на два, чтобы не накрыло новой волной и не отнесло в море. Он попытался было вырвать из рук спасенного человека лоску, но тот так крепко в нее вцепился, что Манг ничего не мог сделать. И Манг вынужден был тащить его вместе с доской. Только на берегу, с большими усилиями разжав закостеневшие пальцы человека, ему удалось вырвать доску из его рук.

Тут только Манг разглядел, что он спас женщину, вернее, молодую девушку. Она была без сознания, быть может, уже мертвая, и Манг не знал, что с ней делать. На всякий случай он взял ее на руки, отнес под дерево и завернул в шкуру. Вряд ли ей было здесь очень удобно: дождь лил не переставая, шкура покрывала лишь часть тела, на девушку лились потоки воды. Но Манг больше ничем не мог ей помочь.

Он присел рядом с ней на корточки и с любопытством рассматривал диковинную белую женщину. Почему-то больше всего его заинтересовали ее ноги. Манг очень удивлялся тому, что ноги у девушки были голубого цвета. Мокрые тонкие чулки так плотно облегали их, что не оставалось ни одной складки; потому-то Манг и ошибся, приняв эти голубые чулки за человеческую кожу. Маленькие черные блестящие туфельки с острыми носочками тоже были очень занятны. Манг даже потрогал их рукой, чтобы узнать, из чего они сделаны.

Теплый и мягкий мех котиковой шкуры сделал тем временем свое дело: девушка вздрогнула, слабо застонала. Манг обрадовался: значит, незнакомка жива! Потом из груди ее вырвался вздох, изо рта полилась вода; девушка шевельнулась, застонала сильнее и задрожала, как в лихорадке.

Манг и сам весь дрожал от холода; он очень жалел, что нигде нет теплого сухого местечка. Он все-таки решил поискать какой-нибудь более укромный уголок, чем их убежище под деревом. Буря и дождь не прекращались, серые сумерки становились темнее: наступал вечер.

Манг со всех ног побежал к возвышенности. Там, вдали от берега, он утром разглядел скалы. Добежав до них, он стал искать какой-нибудь грот, защищенный от ветра и дождя; он заглядывал во все уголки, но ничего подходящего не находил. И только на обратном пути, невдалеке от дерева, где лежала спасенная девушка, он нашел наконец подходящее укрытие. Это был обрыв с небольшим углублением, защищенным со стороны моря. В это время ветер дул с моря, струи дождя были косыми, но все равно в нише у обрыва мог поместиться один человек.

Манг побежал на старое место, подхватил на руки девушку и перенес ее в новое укрытие. Она вся дрожала и порой невнятно произносила что-то. Тем временем темнело все больше и больше. Хорошо было бы развести костер. Но как это сделать?

Когда Манг был один и целиком отдался сооружению лодки, он готов был перенести любые лишения и не хотел тратить время на добывание огня. А сейчас надо было позаботиться о неожиданно появившейся спутнице.

Манг внимательно осмотрел все вокруг. На обрыве, под которым они обосновались, росли деревья, кустарник; кое-где торчали сухие корни; на земле валялись опавшие листья, сучки. Все это могло пригодиться. Нужно было только собрать сухое топливо и высечь огонь.

И юноша принялся за дело. На корнях и ветвях он нашел сухие губчатые наросты, они могли служить трутом. Приготовил веточек потоньше и посуше, травы, листьев, выбрал два подходящих камешка и занялся добыванием огня.

Но всегда бывает легче сказать, чем сделать. Сколько камешков пришлось ему перебрать, перепробовать, пока не подобрались хорошие кремни. Еще больше времени потребовалось на то, чтобы ударами высечь из них искру и поджечь трут.

Медленно тянулись минуты, часы. Девушка стонала, ворочалась, охала. Казалось, даже буря начала уже стихать, а Манг все бился над своими кремнями и трутом.

Несколько раз он хотел уже бросить это занятие, но жизнь приучила его к терпению.

Было совсем темно, когда наконец запылал костер. Сколько было радости! Как будто все вокруг ожило, изменилось. И спасенная девушка, обсохнув и согревшись у огня, окончательно пришла в себя.