Корпорация «USSR». Часть 3: Революция (СИ) - Зеленин Сергей - Страница 1

«…А бои идут под самой Варшавой! Глупая, горячая молодежь бежит, едет на трамваях спасать Пилсудского от позора а, Польшу и Европу от разгрома. Тяжело вздыхает за Прагой артиллерия, жестокие кровопролитные бои идут под Радиминым — всего лишь в двадцати трёх километрах от Бельведера и, Радимин уже колеблется под стремительным русским напором.

А десятого июля — как удар грома: древняя польская столица была концентрически атакована тремя красными русскими армиями: сам Лев Революции — Троцкий, Верховный Главнокомандующий Российской Федерации, повёл бой! Время над Варшавой поплыло медленно, разрываемое артиллерийским гулом и взрывами ружей, замиравшими в жуткую тишину: это русские и поляки занимаются тем, чем с удовольствием занимались в течении веков — режут друг друга в рукопашной…

Уже утром, по началу операции Троцкого, французский военный советник генерал Вейган понял, что он прав. Троцкий пытается взломать польский фронт именно на тех неожиданных рубежах, которыми пренебрегал маршал Пилсудский и удержать которые, генерал Вейган счел необходимым условием для развертывания под Варшавой контрманевра.

Двадцать пятая армия Блюхера уже форсировала — как предполагал генерал Вейган, реку Вкру на участке пятой польской армии, а под Радиминым глубоким журавлиным клином врываются красные в польский фронт. На северном крыле, Десятая армия большевиков прорвала наружный фланг поляков, и в прорыв вошли подвижные конно-механизированные соединения Красной Гвардии под командованием бывшего царского генерала, красного маршала Келлера. Польский генерал Развадовскний, запаниковав просит ускорить контрнаступление его частей — но, Пилсудский, в этот раз послушавшись Вейгана, оставляет в силе прежний срок контрманевра…

В два дня, в две ночи вот-вот задохнется Варшава, рухнет Польша, а Троцкий перевернет страницу истории!

Но, удалившись от своей базы красные, маршем прошедшие сотни верст, докатились до столицы Польши только под угаром… Они, как мифологический Антей — оторванный Гераклом от Земли-матушки, уже бессильны! Нет в достатке ни горючего, ни боеприпасов, ни продовольствия — тылы безнадёжно отстали! Жив только их «дух», который бесконечно напрягает Верховный Главнокомандующий Троцкий, страстно желающий сломить, свалить Европу обессиленными красными бойцами. Но, уж трудно наносить точно задуманные удары, а весь успех всей войны именно — в часах и минутах!

Не разгадают европейские военные советники план Троцкого, не удержат с севера Варшаву — взята Варшава, а там — уже восставший Берлин, Париж — где фронтовики на улицах привычно строили баррикады, затем — Лондон… Заветное: «Даешь Европу!» И, победила «мировая революция» товарища Троцкого — всего лишь «охапкой хвороста» к которой, по его словам, являлась подчистую разорённая Россия…

А — разгадают и, вероятно — поражение!

Разгадала Европа, разгадал план товарища Троцкого генерал Вейган.

И, ЕВРОПА НЕ «ДАЛАСЬ»!!!

Поддержал Пилсудский с Вейганом Сикорского, не поддался на просьбу командующего северным фронтом генерала Галяера, оставив заслон на реке Вкра, повернуть главные силы на севере в сторону Плонска!

Напрасно метался по всему фронту Троцкий — требуя усиления группировки правого фланга тринадцатой армии, давая указания о повороте на фронт Сахоцин — Закорчим главных сил и, быстрейшего немедленного поворота на Варшаву Второй Конно-Механизированной Армии Будённого. После тучи радиограмм командарм Будённый уже бросил «львовскую приманку», свернул, несется на помощь юго-западной группе армий маршала Егорова, да поздно! Напряжение обеих сторон достигло момента, когда чье-нибудь должно уже пасть…

Генерал Фори считал по началу операции на Висле судьбу Пилсудского обреченной, стратегическое положение безнадежным, а моральное состояние польского войска со всеми грозными симптомами разложения и гибели. Из Варшавы бегут обыватели, задыхаются, уходят поезда. И, всё же генералу Вейгану ясно: Троцкий мечется из последних сил.

С севера пытается Троцкий опрокинуть врага, сломить, ворваться в Варшаву. Но, именно этот участок защищен логикой и опытом генерала Вейгана! Шестнадцатого июля Вейган сказал польским генералам: «Теперь вы получите свою Марну, надо начинать контрманевр!».

Троцкий, по данным авиаразведки и перехваченным радиограммам, понял этот контрманевр. ПОЗДНО!!!

Просьбы о Второй Конно-Механизированной Армии стали похожи на отчаянную мольбу… Будённый должен молниеносно мчаться — спасать всю войну, всю крупнейшую ставку на мировую революцию! Радиограмма за радиограммой: конно-механизированная армия уже свернула на Люблин, неудержимо идет на Замостье.

Но, время — жестокая вещь: генерал Вейган уже совершил «чудо на Висле»! Под Плонском уже двинулись в наступление поляки и, в первый раз — за две войны, дрогнули под стенами Варшавы и смешались в паническом бегстве красные ударно-штурмовые бригады. Что случилось? Сломилось самое главное — русская отчаянность, уверенность в победе и, с ней у поляков вспыхнула та же — славянская вера в успех.

Сильно вонзилась Четвёртая польская армия в «Мозырскую группу» красных и, от этого рассчитанного удара треснула группа армий Егорова внезапным пораженьем, дрогнула и начала отступление. Крякали, гудели телефоны в штабах, панически верещало морзянкой радио: фронт прорван! «Красный маршал» — Егоров отступает. Где же Будённый? Его армия на последних каплях бензина и на остатках фуража мчится, скачет — под непрерывными авиаударами… Но, уже не к Варшаве — а, к собственному разгромному поражению: своим отступлением, Егоров обнажил весь тыл Западной группы армий маршала Слащёва — стоявшей под самыми стенами Варшавы.

Донесения одно отчаянней другого: Егоров открыл фронт, Слащёв отступает, поляки развивают успех — уже выходят на шоссе Брест-Варшава. Взяты в плен первые тысячи красных, десятки бронемашин, сотни орудий, тысячи пулемётов и десятки тысяч винтовок…

На севере дела ещё хуже: генерал Вейган отрезал, запер Первую Конно-Механизированную Армию Келлера — уже ворвавшуюся по личному приказу Троцкого в «польский коридор», для победоносного марша до восставшего Берлина! Для войны с Версалем.

Третья армия Жилинского, Пятая Сикорского, уж зажали в стремительном наступлении Десятую армию красных, и гарнизон Варшавы пошел наступлением. Всем туловищем увяз под Варшавой товарищ Троцкий…

«Отступать! Назад!» Но и, отступление заварилось, как наступление — бестолково.

Это уже неслыханная, азиатская катастрофа! В беспорядке сдаваясь в плен, бросая обозы, орудия, раненых, русские хлынули на восток — разбившись о «бастион Европы».

Но, теперь по-славянски зашумели польские генералы! Польская армия кинулась в бешеное, стремительное преследование — а, русские побежали с недавней польской панической быстротой.

Добежали до Бреста и, упёрлись в немыслимо упорной обороне и разбились об них поляки, застыв в недоумении: «Хорошо, Брест, мы скорее всего возьмём… А, что же делать потом? Наступать дальше? До куда? До Минска? До Смоленска? …До Киева? …Может, до Москвы?!»

И полетели в польские семьи похоронки и письма, вроде этого: «Boże, Jezu Chryste, dlaczego o nas zapomniałeś[1]? Мы пять дней сражались за какой-то мост и несколько развалин за ним — используя аэропланы, танки, артиллерию, пулемёты, ружья и штыки… Пять дней яростных атак и непрерывных рукопашных схваток за каждый окоп, воронку, пригорок, куст или груду битых кирпичей — заканчивающихся в ночной темноте, в дыму и пыли, в лужах крови, обломках оружия и кусков человеческих тел. Уже на второй день перед мостом, на нём самом и за ним, валялось не менее полутора тысяч трупов польских жовнежей… Длина для нас теперь измеряется не метрами, а трупами…»