Ввысь (ЛП) - Сандерсон Брэндон - Страница 57

Я откинулась на спинку кресла, позволив себе полюбоваться видом: огромный мир внизу, небо кажется меньше, чем было. Осталась лишь узкая лента вокруг планеты, а над ней пояс обломков.

Некоторое время я с восхищением смотрела вверх: огромные остовы и платформы перемещались согласно древнему и непостижимому замыслу. Слоев там, должно быть, десятки, но в тот миг — всего лишь второй раз в моей жизни — все они выстроились в один ряд. И я заглянула в космос. Подлинная бесконечность, нарушенная немногими мерцающими звездами.

Я могла поклясться, что слышала их. Шепоты. Слов не разобрать, но это что-то реальное. Бабуля права. Если прислушаться, можно услышать звезды. Они звали, как горн в битву, манили к себе…

«Не будь дурой, — подумала я. — У тебя нет ускорителя. Если тебя обнаружат креллы, станешь легкой мишенью».

Я неохотно начала снижаться. Наверное, для одного дня достаточно.

Снижались мы медленно, предоставив большую часть работы гравитации. К несчастью, нас немного отнесло ветром, поэтому, когда мы приземлились, мне пришлось с помощью крохотных маневровых двигателей перевести корабль к пещере.

Времени это отняло немало, и когда мы очутились над трещиной, я зевала во весь рот. Погибель, расположившаяся на одеяле за креслом, изобразила мой зевок.

Наконец мы спустились в пещеру и приземлились.

— Я бы сказала, что первый полет вышел отличным.

— Э, да, — отозвался М-Бот. — Мы очень высоко забрались, правда?

— Если бы только я смогла раздобыть ускоритель, ты у нас полетел бы как миленький.

— Э…

— Если хочешь, попробуй сражаться с креллами, — сказала я, проверяя, можно ли подтолкнуть его дальше. — Мы можем делать это и «затаившись», просто никому не скажем, кто и что мы такое! Призрачный черный корабль без позывного! Летящий на помощь АОН, когда это необходимо!

— Не думаю…

— Только представь, М-Бот! Уклоняться и пикировать в гуще вражеского огня. Парить и преследовать, доказывать свою силу. Великая симфония разрушения и мощи!

— А еще лучше сидеть в пещере! И ничего этого не делать!

— Мы можем сражаться в режиме маскировки на…

— Все это противоположность тому, чтобы затаиться. Простите, Спенса. Я не должен сражаться. Мы можем полетать снова — мне понравилось, — но никогда не будем сражаться.

— Не будем сражаться, — добавила Погибель.

Я отключила второстепенные системы корабля и откинулась в кресле. Мне было плохо. У меня есть доступ к чему-то потрясающему, мощному, чудесному, но я не могу это использовать? У меня есть оружие, которое не хочет, чтобы я пустила его в ход. Что делать?

Я не знала. Но самым обескураживающим было то, что мой корабль… трус.

Вздохнув, я стала готовиться ко сну. Мое разочарование М-Ботом поугасло — слишком сильно воодушевлял тот факт, что действительно удалось поднять его в воздух.

Я разложила кресло, завернулась в одеяло. Погибель переползла на откидную полку в фонаре. Когда я наконец устроилась, М-Бот опять негромко заговорил:

— Спенса? Вы ведь не против не вступать в битвы? Я должен подчиняться приказам.

— Нет, не должен.

— Хм, я компьютер. В принципе, я только это и делаю. Без приказа буквально не могу досчитать до нуля.

— Что-то с трудом верится. Учитывая то, что ты мне говорил.

— Это программа личности, чтобы общаться с людьми.

— Отговорка, — возразила я, зевая и гася свет. — Разум у тебя, может, и машинный, но ты все равно личность.

— Но…

— Я слышу тебя, — зевнула я. — Слышу твою душу. Как звезды.

Это был слабый гул у меня в голове, и я до сих пор его не замечала. Но он там был.

Что бы ни думал М-Бот, он более живой, чем сам себя считает. Я просто это чувствовала.

Я начала засыпать.

Он заговорил снова, еще тише:

— Спенса, приказы — единственное, в чем я уверен. Мой прежний пилот, моя цель. Это кто я есть.

— Тогда стань кем-то другим.

— Вы хоть представляете, как это сложно?

Я подумала о собственной трусости. О чувстве потери и несостоятельности, когда на самом деле дошло до того, о чем я всегда хвасталась. Я плотнее натянула одеяло.

— Не глупи, — сказала я. — Зачем мне хотеть быть кем-то другим?

Он не ответил, и в конце концов я уснула.

Мой полет с М-Ботом, пусть краткий и в основном по прямой, все равно затмил следующие две недели тренировок в симуляции.

Следуя за креллом с Рвотой на крыле, я выполнила маневр — серию резких разворотов вокруг космических обломков. Однако мысли мои были далеко, и креллу удалось ускользнуть.

— Эй! — воскликнула Киммалин, когда мы перегруппировались. — Видали? Я не разбилась!

Я слушала болтовню ребят вполуха, все еще рассеянная.

— Зато я разбилась, — признала ФМ. — Врезалась в кусок мусора и горящей грудой рухнула вниз.

— Ты не виновата! — возразила Киммалин. — Как говорит Святая: «Истинный проигрыш — если ты сам решил проиграть».

— К тому же, ФМ, ты разбилась меньше раз, чем все остальные вместе взятые, — добавил Артуро.

— Это ненадолго, если я продолжу в том же духе.

— Ты просто пытаешься вести себя как провокатор, потому что никто от тебя этого не ждет, — сказала Рвота. — Бунтуешь против самой себя.

ФМ тихонько усмехнулась.

— Вы все могли бы сделать то, чего никто от вас не ждет, — заметил Йорген по общему каналу. — Например, хоть раз построиться как следует. Амфи, я к тебе обращаюсь.

— Да, да. — Артуро переместил корабль в нужное место. — Хотя формально Йорген разбился меньше раз, чем ты, ФМ. Он сделал в два раза меньше заходов. Трудно взорваться, когда только и делаешь, что ноешь и раздаешь приказы.

— Как говорила Святая, — торжественно повторила Киммалин, — «Истинный проигрыш — если ты сам решил проиграть».

Йорген не стал защищаться, хотя мне показалось, что он быстро втянул воздух сквозь зубы. Я поморщилась. Он и правда часто оставался в стороне и наблюдал, как мы выполняем упражнения, больше раздавая указания, чем летая сам. Но, может, остальные вели бы себя иначе, если бы знали, что он самостоятельно упражняется вечерами после занятий.

Мне вдруг стало стыдно. Позывной Йоргена и отношение к нему в звене — отчасти моя вина. Он всего этого не заслуживал. То есть, он, конечно, бывал несносным, но в целом старался изо всех сил.

Когда Кобб в очередной раз отправил нас отрабатывать ближний воздушный бой, у меня в голове всплыли слова Рига: «Что насчет меня? Я трус, Спенса?»

Я была уверена, что он не трус. Но все детство я придерживалась простого правила, закрепленного сказками Бабули: хорошие люди были смельчаками, плохие — трусами. Я знала, что отец — хороший человек, а значит, он не мог сбежать, и точка. Конец сказки.

Становилось все труднее придерживаться этой черно-белой схемы. Я пообещала Рвоте, что не струшу. Но хоть один трус предавал и сбегал намеренно? У меня никогда не возникало желания сбежать с поля боя, однако меня до сих пор удивляло, что, оказывается, испытывает пилот: как было больно, когда погибли Бим и Заря, насколько ошеломленной я себя иногда чувствовала.

Возможно ли, что на краткий миг отцом овладело нечто схожее, вынудив его пуститься в бегство? А если так, разве могу я обещать, что со мной не случится того же?

Я уклонилась от куска мусора, едва не задев крыло Рвоты.

— Штопор, ну ты что, — сказала она. — Думай об игре. Следи за мячом.

— За мячом?

— Прости. Метафора из Лиги.

— Я редко ходила на игры. — Рабочим билеты доставались за особые заслуги. Но не помешает о чем-нибудь поговорить и отвлечься от тревог. — Я почти не знаю, чем ты занималась. Ховербайки или что-то наподобие? Ты летала?

— Не совсем. — Мы уклонялись то туда, то сюда — в этом упражнении нас преследовал креллский корабль. — Дигбольной Лиге достаются подъемные кольца, которые слишком малы для кораблей. Наши байки могут разгоняться и взлетать на короткие периоды времени, но общее время ограничено. Часть стратегии — знать, когда использовать эту возможность.