Меч и плеть (СИ) - Колесник Андрей Александрович - Страница 4

Грив сам не заметил, как перешел на повышенные тона. Но Сотар от него не отставал:

— Он не вспыхнет! Дворяне столетиями измывались над рабами. А те, столетиями верили в короля. В единственного наместника Бога-Прародителя на земле. Самое большее чего ты добьешься, это, как и в прошлый раз, две-три тысячи отчаянных дурно вооруженных бедолаг, которых ожидает смерть под копытами элитной королевской конницы. Народ за вами не пойдет, королевская власть священна и каждый год в день своего рождения монарх доказывает это! Его Божественный дар…

— Дерьмо собачье! — взорвался Грив, когда спор дошел до по-настоящему больного вопроса. — В жилах этого рожденного из марьяжей говнюка, течет настолько разбавленный кисель, что его едва-едва хватает на то чтоб разжигать искру в королевском скипетре! Да-да, не смотри на меня так — я был на прошлом празднике. Стоял в толпе беснующихся кретинов и сердце мое пело! Потому что я видел — ублюдок в короне теряет последние крупицы отведенной ему силы! Янтарь в скипетре светился едва-едва и скажи мне о мой, блюдущий мораль друг, как подпевалы трона спустя три-четыре года станут объяснять черни, отчего династическая цацка перестала слушаться Элберта?! Что они скажут воспитанным на религиозных текстах велонам о том, почему ими должен править червь лишенный даже тени Божественного дара?

— Прекрати оскорблять короля! Ты не перед толпой выступаешь! — распалившийся было Сотар, вдруг оборвал сам себя и неожиданно спокойным тоном продолжил: — Впрочем, даже если бы перед толпой, думаешь кандидатура старого оборванного волка лучше, чем законный наследник старейшей династии Бестигвальда?

Грив застыл. Его сердито топорщившиеся усы дрогнули. Лицо Кривоноса приобрело хитрое выражение, словно бы у человека знающего нечто смешное, но вместе с тем непристойное, и потому не рискующего своей находкой делиться. Его воинственный пыл куда-то резко испарился.

— Волк? Нет. Кто ж волков к себе пускает, — он уже открыто улыбался. — Вожаки могут быть самые разные. Главное, чтобы их хорошо знали. Чтобы они были достойны в глазах народа… впрочем, не важно, лучше давай выпьем.

Сотар с подозрением изучал посмеивающегося в усы Грива, а затем согласно вздохнул:

— И то так. К чему этот бессмысленный спор. Но запомни, — рубиновая, чуть-чуть прозрачная струя плеснула на дно кружки, — я спасал твою жизнь. Потому что видел и продолжаю видеть в тебе сильного, умного человека. Тебе повезло получить, даже не второй — третий шанс. Повезло как никому больше. Вот и сделай вывод. Не берись снова за свои провальные дела. На сей раз ты погибнешь.

— Значит такая судьба, — Грив взял кружку из руки Сотара и энергично стукнулся с посудиной лорда. — Твое здоровье!

В дверь без стука вошел Штеффард. Младший сын Барлейта выглядел заспанным и недовольным. Обводя сидящих за столом мужчин взглядом, он громко зевнул и поинтересовался:

— Чего вы кричите так громко?

Грив увидев мальчугана, быстро поставил кружку на стол и торопливо подозвал его к себе:

— Парень, ты как раз во время. Ты уж извини, что мы тут с твоим папкой так шумим — давно не виделись, вспоминаем всякое. Что, спать мешаем? Ты извини-извини, сейчас уже и сами на боковую отправимся. Только вот, раз уж ты все одно поднялся, хочешь, покажу тебе фокус?

В глазах мальчишки мелькнул осторожный интерес, и он подошел к добродушному дядьке поближе.

— А ты умеешь показывать фокусы?

— Разумеется, — Грив заговорщицки оскалился, отчего его грубоватое лицо стало выглядеть откровенно свирепо. Потянув вверх рукав и обнажив костлявую жилистую руку с застегнутым на ней кожаным браслетом, он быстро отколол один из украшающих браслет камешков кварца. Розоватый кусочек замелькал в ловких пальцах, исчезая и появляясь на виду. Кривонос разжал пустые ладони и показал их сыну Сотара. И тут же чиркнув большим пальцем по указательному, зажал между ними похожий на цветную пуговицу кварц.

— Ты знаешь, маленький лорд, что не все камни одинаковы? Есть серые, черные, гладкая галька и белый базальт, есть мел, которого ты наешься на уроках грамматики, а есть красивые драгоценные камушки, которые твой папа прячет в сундуках. Но есть и еще кое-что, что ты должен знать о камнях, — он протянул блестящий кварц мальчику и Штеффард, словно завороженный взял его. Гвир приблизил свое лицо к лицу хозяйского сына и доверительно прошептал. — Некоторые из них умеют говорить.

Зеленые глаза расширились. Кривонос с улыбкой кивнул.

— Ты не ослышался. Иные из них даже поют и пение их слаще всего слышанного тобой. Ни один бард, ни один поэт, ни один менестрель или кобзарь не сможет так же.

— Врешь!

— Думаешь, брешу? А вот и нет. Камень, что ты держишь, тоже знает песни. Если захочешь, можешь услышать его голос.

Мальчик недоуменно посмотрел на гостя, думая, что над ним подшучивают. Затем на отца. Сотар старший отчего-то выглядел хмурым. Его «шутка» Гвира беспокоила, но по какой-то причине Барлейт не вмешивался, а смотрел на зажатый в кулачке мальчика кварц. Словно ему самому было интересно, удастся ли фокус старого мошенника.

— Ну же. Просто прислушайся.

Он поднес камень к уху. Осторожно, каждую секунду ожидая, что все происходящее окажется лишь глупой шуткой.

— Слышишь его? — веселье в голосе Кривоноса, сменилось напряжением. — Слышишь?

Штеффард вслушался, прикрыв глаза. Мужчины затаив дыхание, смотрели на мальчика. Свечи в комнате вдруг стали потрескивать. Их ровные белые огоньки, странно задрожали, точно от слабого ветерка, объявившегося из-за закрытых окон. Лорд нервно сглотнул, чувствуя, как через плечо в комнату заглядывают сумерки.

И вдруг сын Барлейта испуганно вздохнул, и будто обжегшись, уронил камень на пол, отдернувшись назад.

— Там, там… — пораженно размахивая руками, попытался пояснить свою реакцию мальчишка.

— Да, — радуясь чему-то, улыбнулся Грив. — Он поёт.

— Иди в свою комнату, Штеф, — резко потребовал Сотар старший. — Тебе пора спать!

Грив подобрал камень с пола и сунул его мальчику в руку:

— Когда-нибудь ты сумеешь прослушать эту песню целиком. Она восхитительна.

Барлейт подался вперед и забрал у растерянного сына кварц.

— Но папа…

— Я сказал тебе пора спать! Мы больше не будем шуметь. Иди сейчас же! — грозные нотки в голосе отца, убедили сына, что это не лучший случай для спора и он, удивленно оглядываясь на Барлейта, вышел, притворив за собой дверь.

Сотар брезгливо покрутил кварц в руке и небрежно бросил его на стол. Он выглядел недовольным. Но любой, кто хорошо знал этого спокойного и всегда рассудительного человека, разглядел бы за недовольством тревогу.

— Что все это значит? — тихо спросил, наливая себе полную кружку вина Сотар.

— Он растет, — сгорбившись на стуле зловещим вороном, заметил Грив. — Во всех смыслах. Ты ведь позволил мне сделать это только потому, что не был уверен сам? Ну да я развею тучи, старинный друг. Твой средний сын обычный человек, которого ждет судьба второго при блистающем военными талантами старшем брате. По крайней мере, я, с моим опытом ничего такого в нем не разглядел. Но младший… обладает всем необходимым.

Эти слова бросили глубокую тень на лицо Сотара. Все спрятанное за равнодушием и спокойствием напряжение разом проступило на его вспотевшем челе. Глядящий на лорда с пониманием и даже состраданием Грив произнес:

— Мальчик сильнее, чем был в его возрасте Визерий. Без всякой подготовки прикоснуться к содержимому камня, который заклинал на крови, куда более опытный маг… Мне жаль, но очень-очень скоро ты не сможешь просто отсидеться вдали от столицы, надеясь, что оно «само пройдет». Его таланты привлекут к себе много внимания. Хочешь ты того или нет, но думаю, этот парень имеет все шансы со временем войти в пятерку сильнейших рудных магов Бестигвальда. Тебе все еще удобно на твоем месте?

Следующим утром, едва рассвело, Грив покинул Красную Гряду. Кривонос сердечно поблагодарив хозяев за ночлег собирался двинуть через золотисто-зеленые степи на восток, к рекам и Вольным городам.