В одном купе - Михалков Сергей Владимирович - Страница 3

• Предыдущая
• 3/13
• Следующая

Фуфин. Вы уж нас извините, Понтий Петрович...

Клюшкин. Ничего... Не велика важность. А что случилось-то?

Фуфин (начиная издалека). Дело, Понтий Петрович, у нас к вам не совсем обычное... Слухами земля полнится. Говорят, вы птиц ловите?

Клюшкин (неопределенно). Дело любительское.

Фуфин. И много у вас дома птиц? Какие именно?

Клюшкин. Всякие есть... Щеглы, зяблики, чижи...

Фуфин. Наверное, как запоют все сразу, так прямо концерт? Филармония!

Клюшкин. Не без этого. Раз у птицы такой дар от природы есть, чтобы ей петь, она и поет - не стесняется.

Фуфин. Вот вы говорите, что у вас есть там разные щеглы, чижи... А вот рассказывают, что есть у вас еще одна птичка, под названием варакушка. Что это за птичка такая?

Клюшкин (неуверенно). Да как сказать, чтобы не соврать...

Фуфин (ласково). Да уж вы, Понтий Петрович, пожалуйста, скажите все как есть. Не соврите.

Клюшкин (подумав). Птичка-невеличка. С ноготок.

Фуфин. И где же вы ее раздобыли, если не секрет?

Клюшкин. В камышах, на болоте я ее раздобыл. Летошний год поймал. Эти варакушки больше в сырой чаще селятся, поближе к воде.

Фуфин (заинтересованный). И часто вы их ловите, Понтий Петрович?

Клюшкин. Птиц-то? Да, почитай, каждый год ловлю.

Сиделкин (неожиданно, с места). Продаете?

Клюшкин (обернувшись). Года три назад подарил одного певчего щегла в Дом пионеров, а продавать никому не продавал.

Фуфин. А что же вы с ними делаете?

Клюшкин. А ничего я с ними не делаю. Чего с ними делать? Поймаю птицу, зиму продержу, прокормлю, а весной выпускаю. Дело любительское.

Фуфин (с недоверием). Выпускаете?

Клюшкин. Ясное дело. Весной да летом она сама прокормится...

Фуфин (глубокомысленно). Да-а-а... А что же это все-таки за птица такая, эта варакушка? Не могли бы вы нам с товарищем Сиделкиным рассказать о ней более подробно? Так сказать, информировать нас...

Клюшкин. Это можно... (Задумавшись, а потом искренне, с большим интересом к собственному рассказу.) Варакушка - птичка большой красоты и душевности. Полет у нее быстрый, но короткий. Вспорхнет над землей, пролетит немного. И все кругами, знаете ли, такими небольшими, и уже дальше бегом по земле: прыг, прыг, прыг! И уж если начала прыгать, то пути себе не выбирает, что по сухому, что по топкому, по открытым ли местам, по густой траве - ей все равно, везде проберется... Самцы промеж собой насмерть дерутся, когда их по любовной линии заест. Ревнуют, можно сказать, друг дружку! (Покачивая головой.) И смех и грех, право слово! Весной дивно поет... Вот она какая, варакушка, товарищ Фуфин!

Фуфин (закуривая). Да-а-а... Любопытная птичка... Как, товарищ Сиделкин?

Сиделкин. Безусловно.

Фуфин. Скажите, Понтий Петрович, у вас никто не хотел купить эту птичку?

Клюшкин. Почему не хотел? Прицеливался недавно один. Говорил, будто в какой-то академии работает. Просил продать. Только я ему не продал.

Фуфин. Не сторговались?

Клюшкин. Да мы и не торговались. Так разошлись.

Фуфин. Сколько он предлагал вам за вашу варакушку?

Клюшкин. Сперва десятку предлагал, а потом до тридцати рублей накинул.

Фуфин. А потом и полета предложил.

Клюшкин. Хвастался, будто и полета даст, если я ему ее уступлю. Только я не уступил.

Фуфин. Сколько же стоит такая птичка, по-вашему?

Клюшкин (помедлив). Ничего она не стоит.

Фуфин (не понимая). То есть как это так ничего? Что-нибудь она должна стоить? (Показывает на коробок спичек.) Коробок спичек и тот стоит. А вам за нее пятьдесят рублей предлагали!

Клюшкин (спокойно). Не стоит она этих денег.

Фуфин (теряя самообладание). Тогда скажите, сколько она стоит.

Клюшкин (пожимает плечами). А кто ее знает, сколько она стоит.

Фуфин. Ну, хорошо. Допустим, что она стоит гораздо дешевле. Но почему вы ее все же не продали, если вам сам покупатель предложил пятьдесят рублей? Это же сумма! Такие деньги на земле не валяются.

Клюшкин. Известно, не валяются. Не копейка! Копейку найдешь и то нагнешься.

Фуфин (вытирает вспотевший лоб платком). Честное слово, товарищ Клюшкин, мы с товарищем Сиделкиным вас просто не понимаем! Почему вы не продали свою варакушку? По-че-му? Да знаете ли вы, товарищ Клюшкин, кто у вас хотел приобрести вашу пигалицу? Известный профессор! Доктор наук, в конце концов! Это вам не Дом пионеров! Не может же такой деятель сам ловить этих варакушек! Что же вы, не могли уважить такого заслуженного человека?!

Клюшкин. Мы очень даже их уважаем. Зачем нам их не уважать? Да ведь кабы он для науки что требовал. А то ведь он для себя просил: он чучела набивает. Дело любительское.

Фуфин (выходит из-за стола, ходит по комнате, останавливается). Да вам-то, вам то не все ли равно, что он там набивает? Вы же можете в любое время поймать себе другую варакушку. Даже во сто раз лучше!

Клюшкин (продолжая начатую мысль). Ежели бы для науки, я бы ему слова не сказал. Бери, пожалуйста, если людям от этого польза какая-нибудь будет. Я бы ее даром отдал!

Фуфин (переходя на официальный тон). Вот что, товарищ Клюшкин. Я обращаюсь к вам как к своему сотруднику, и товарищ Сиделкин меня поддерживает в этом вопросе. Мы просим вас пересмотреть ваше решение и пойти навстречу просьбе профессора Переплет-Поповского. Должен вас проинформировать: я получил официальный запрос из академии по поводу вашей пигалицы. Официальный документ! Я должен на этот документ как-то реагировать! (Протягивает бумагу Клюшкину.)

Клюшкин (прочитав). А вы, товарищ Фуфин, напишите резолюцию.

Фуфин. Какую резолюцию?

Клюшкин. "Улетела".

Фуфин (оторопев). То есть как это так "улетела"? Что такое "улетела"? Я вас не понимаю. Товарищ Сиделкин! Вы что-нибудь поняли?

Сиделкин молчит.

Клюшкин (поясняя). Вы напишите этому академику: птичка, мол, улетела!

Фуфин. Что вы хотите этим сказать, товарищ Клюшкин?

Клюшкин. А что есть, то и хочу сказать. Улетела варакушка!

Фуфин. Куда она могла улететь?

Клюшкин. Ей пути не заказаны.

Сиделкин. Вы что же, ее выпустили, товарищ Клюшкин? Сознательно выпустили?

Клюшкин (с некоторым раздражением). Сознательно, сознательно!

Фуфин (с трудом себя сдерживая). На каком основании?

Клюшкин (широко). Так ведь весна, товарищ Фуфин! Конец марта! Зачем птичке в клетке томиться?

Фуфин. Когда? Когда вы ее выпустили?

Клюшкин. Покормил ее нынче утром последний раз, вышел во двор, открыл клетку и выпустил. А сам в баню пошел.

Фуфин. Нет! Как вам это нравится? Он ее выпустил! Что мы теперь ответим на документ? Нам же не поверят! Мы подорвем свой авторитет в глазах академии! Мы же не можем действительно написать резолюцию "улетела"! Мы никогда и не писали таких резолюций! Вы нас подвели, товарищ Клюшкин! Мы сделаем выводы! Твоя точка зрения, Сиделкин?

Сиделкин (Клюшкину). Неужели так-таки и выпустил?

Клюшкин. Да, вот так...

Сиделкин (неожиданно). Ай, молодец!.. (Смеется.) Не побоялся выпустил!

Фуфин. Молодец? Кто молодец?

Сиделкин (весело). Клюшкин молодец! Выпустил!..

Клюшкин. Ну, бывайте здоровы! (Уходит.)

Сиделкин (Фуфину, весело). Вот ведь мала пташка, а все сильней, чем бумажка!

Фуфин опускается в кресло, вытирает лоб платком,

растерянно смотрит на Сиделкина.

Гаснет свет.

ИНТЕРМЕДИЯ ВТОРАЯ

Купе. Харахорина вяжет. Клюшкин лежит на верхней полке.

Сидоров стоит в коридоре у окна, курит. Постукивают в

тишине колеса поезда на стыках рельсов. Входит Ася. Она

ставит на столик две бутылки фруктовой воды.

Ася (с возмущением). Черт знает что такое, в ресторан пойти нельзя!

Харахорина. А что случилось, Асенька? Много народу?

Ася (сердито). Пристал какой-то тип. Сел за мой столик и начал заговаривать: кто, да откуда, да куда едете... Ему-то что за дело, кто я такая, откуда и куда еду!

• Предыдущая
• 3/13
• Следующая