Всюду бегут дороги...(СИ) - Болеславская Ольга "Tikkys" - Страница 17

— Кто именно?

— И те, и другие, как ни обидно мне это признавать, — сияние вокруг Оберона померкло. — Эту войну начали за нас. К сожалению, я понял это только сегодня, и то с чужой помощью. Но ты сумеешь разобраться. Ты единственный владыка, кто стоит в стороне от тех давних интриг.

— К сожалению, не совсем в стороне, — фон Кролоку показалось, что он начал понимать, к чему идет разговор. — Но если ты имеешь в виду, что войну спровоцировали гномы или тролли, то я…

— Нет, — резко прервал его Оберон. — Думай еще. Копай глубже. И когда докопаешься, но только не раньше, отправляйся за кладом. Я уверен, что у тебя хватит смелости и мудрости, чтобы правильно распорядиться своим шансом, — Оберон сделал паузу. — Шансом получить от остальных владык Подземелья всё, что только пожелаешь.

***

Провожать на дороги не принято. Герберту это правило объясняли трижды — Игрейна, Алиас и сам Джарет. Но он всё равно пришел к башне за полчаса до тринадцати часов. У ворот кроме зевающих троллей-охранников никого не было. Герберт еще утром присмотрел на стене Лабиринта подходящее укромное местечко — заросшую плющом маленькую башенку. Как попасть туда изнутри, он не знал, так что попросту взлетел, надеясь, что его не отшвырнет, как зачастую случалось в тех случаях, когда он пытался попасть в Лабиринт по воздуху.

На этот раз получилось. Одеревеневшие стебли плюща даже раздвинулись, пропуская его. Внутри тесной башенки было сыро и зябко.

— Для чего вообще построили эту башню? — пробормотал Герберт, брезгливо вытирая платком стену вокруг бойницы. Обзор из нее был прекрасный, но только если прижаться щекой к осклизлому камню. — Не для обороны же.

— Как ни странно, именно для обороны, — Игрейна возникла рядом, потеснив Герберта. — В то время Джарет еще не разобрался, как использовать силу Лабиринта, так что начал перестраивать внешнюю стену на манер обычной крепостной. Правда, дальше двух башен дело не пошло.

— Но здесь же тесно! — Герберт присел на корточки, устраиваясь у бойницы поудобнее.

— Для гоблинов места достаточно, — Игрейна прижалась к его плечу. От нее исходило приятное тепло. Герберт обнял ее за талию, она накрыла его полой своего плаща. Им оставалось ждать двадцать минут. А потом еще год и один день.

***

— На дороги выходят налегке! — Джарет в третий раз за день перетряс сумку Эвина. — А у тебя здесь оружейный склад и кондитерская лавка! Волшебная котомка — это замечательно. Но вес-то никуда не девается, Совенок. Тебе это придется тащить, понимаешь?

Эвин хлюпнул носом. Расставаться с подарками друзей было безумно жаль.

— Вот это можешь оставить, — Джарет уложил обратно алхимический набор и учебник по магии. — Шоколад тоже бери, пригодится. Кинжал Игрейна подарила? Повесь на пояс.

— А лук с колчаном? — с надеждой спросил Эвин.

— Нет! — Джарет взвесил на вытянутой руке котомку и удовлетворенно кивнул. — Всё, пошли.

Его беспокоило отсутствие Оберона, исчезнувшего еще утром и не появившегося до сих пор. Ладно, явится, не может быть, чтобы с ним что-то случилось.

Эвин закинул котомку за плечи и вприпрыжку помчался по коридору. Джарет хотел было сократить путь, но передумал и пошел по лестнице через весь замок. Грусть, предвкушение, досада, ликование… Внутри короля гоблинов смешались все чувства, и разум напрасно пытался пробиться сквозь них. Приз был слишком заманчивым, чтобы останавливаться, не начав пути.

Гоблины не провожали своего короля. Город притих, и даже огни в домах не горели. У ворот Лабиринта к Джарету и Эвину присоединился Оберон.

— Что тебя задержало? — Джарет выразительно посмотрел на башенные часы. До тринадцати оставалось пять минут.

— Не так-то просто навсегда покинуть мир, за который сражался веками, — Оберон взял за руку присмиревшего Эвина. — Надо же, кому-то именно сегодня потребовалось воспользоваться переходом! — он указал на темную фигуру у ворот башни.

— Алиас? — Джарет узнал своего мага даже под плащом с капюшоном. — Не знал, что ты тоже собрался в Эринию.

— Доброй ночи, господа, — Драккони поклонился без особого почтения. — Я тут подумал, что никак не могу упустить шанс увидеть дороги.

Оберон демонстративно свел брови.

— Джарет, я брался провести до Тир на Ног тебя и твоего сына. На свиту я не рассчитывал.

— Лис, ты уверен? — Джарет склонил голову набок.

— Абсолютно, — Алиас бесшабашно улыбнулся. Трости при нем не было, как и очков.

Джарет подошел поближе, потянул носом и поморщился.

— Ну зачем же так? А если я пожелаю, чтобы ты остался?

— Вообще-то, ты мне должен.

— А не наоборот?

— Тогда я тем более обязан тебя сопровождать. Мало ли что может случиться? Я не желаю остаться с повисшим на шее долгом.

— Ты всё продумал, как я погляжу, — Джарет оглянулся на отца. — Еще один спутник тебя сильно отяготит?

— Если это необходимо… — Оберон вздохнул с мученическим видом.

— Да будет так, — Джарет взъерошил волосы сына. — Твои каникулы отменяются, Совенок. Будешь учиться магии на ходу.

Эдвин надулся. Правильно Герберт говорит, всё хорошо быть не может!

Часы на башне начали бить. Тролли распахнули ворота.

***

— Не понимаю, зачем ему отправлять Алиаса на дороги? — Игрейна прикусила костяшки пальцев.

— Он не сказал, — Герберт вздохнул так глубоко, словно ему не хватало воздуха. — Знаешь, было время, когда я мечтал, чтобы Алиаса не стало.

— А я хотела, чтобы ты к нему вернулся.

— Если бы он меня не ревновал и принял, как есть, — Герберт потер шею, — я бы от него не ушел.

Игрейна поглубже натянула капюшон плаща, хотя расходившийся ветер не залетал в башенку.

— Ревность не лечится, даже если извести на эссенцию весь утесник в Подземелье.

Герберт невесело усмехнулся. Эссенция утесника по рецепту алхимика Гринмана из Верхнего мира пользовалась в Подземелье большой популярностью. Препарат действительно помогал от ревности, но, увы, лишь на короткое время.

— А почему Оберон назначил такой срок — год и один день?

— В давние времена все дни в году были посвящены какому-нибудь богу. Но один день оставался безымянным. Он отмечал границу времени, когда король Убывающего года уже умер, а король Возрастающего еще не родился. Вообще-то это был день Морриган, богини смерти. Но ее имя предпочитали вслух не произносить.

— Гадость какая! — Герберт осторожно поднялся, чтобы не стукнуться затылком о низкий свод. — Хочешь, пойдем ко мне?

— Со мной всё в порядке, — Игрейна сняла плащ и накинула ему на плечи. — Увидимся утром.

Она исчезла. Герберт плотнее запахнул нагретый плащ, выбрался из башни и резко становился, вцепившись в стебли плюща. Он оказался не снаружи, а внутри Лабиринта. Ладони зачесались.

— Опять?! — Герберт спрыгнул со стены, проигнорировав возникшую под ногами каменную лестницу. — Что тебе еще нужно?

«Ты разучился считать? — весело спросил Лабиринт. — Третья услуга, Берти».

— Не смей меня так называть!

«Ты окончательно обнаглел, господин алхимик. Но я тебя прощу, если ты справишься с третьим заданием так же хорошо, как с первыми двумя».

— Я внимательно слушаю, — Герберт сел на нижнюю ступеньку. Он надеялся, что Игрейна тоже слушает сейчас их разговор.

«Тебе известно, что такое гомункулус?»

— Конечно, — Герберт удивленно поднял брови. — Гомункулус — это человечек, полученный искусственным путем в лабораторных условиях. В университете их пачками делают на пятом курсе.

«И сколько они живут?»

— В среднем пару дней.

«А сколько прожил твой?»

— Н-не знаю, — Герберт потер ладони. — Он сбежал.

«Он жив до сих пор, не так ли?»

— С чего ты взял?! — Герберт как мог убедительнее изобразил возмущение. — Да если бы я умел создавать настолько долговечных гомункулусов, ко мне бы очередь за ними стояла отсюда и до гномьих гор!

«И почему же она не стоит? Учти, Герберт, я знаю, где сейчас прячется твой человечек».