Пространство Любви (Звенящие кедры России - 3) - Мегре Владимир - Страница 14

• Предыдущая
• 14/39
• Следующая

- Лю... Люблю. Люблю и несчастную... свою мамочку, - ответил едва не срывающийся на рыдания детский голосок.

- Так сделай счастливой свою мамочку. Только ты одна... одна на всей Земле сможешь сделать её счастливой. Это очень просто. Ты стань здоровой и сильной, учись петь. Ты будешь певицей. Твой великолепный и чистый голос будет петь вместе с твоей Душой. Твоя мама может встретиться с тобой через двадцать лет и станет счастливой, увидев тебя. Но твоя мама может приехать к тебе и будущим летом. Ты должна уже к этому времени быть здоровой и сильной. К её приезду. Приготовь сама своей мамочке подарки. Покажи ей свою силу и красоту, и ты сделаешь счастливой свою мамочку, счастливой будет ваша встреча.

- Но я никогда не смогу быть здоровой. Быть сильной.

- Почему?

- Тётя врач. Она в белом халате. Тётя врач сказала бабушке. Я слышала, как она сказала: "Девочка всегда будет квёлой. Потому что девочка "искусственница". Я "искусственница". Меня мама не могла молочком из своей груди кормить. В мамочкиной груди не было молочка. А дети, когда маленькие, у своих мамочек всегда из груди молочко пьют. Я видела, когда в деревню одна тётя приезжала с ребёночком маленьким. Я ходила в дом, куда она приезжала. Мне сильно хотелось посмотреть, как из титечек мамочкиных маленькие дети молочко пьют. Я тихо, тихо старалась сидеть. Но меня всегда выгоняли. Тётя-мама говорила: "Чего смотрит она так и не моргает?" Я моргать глазками боялась, когда смотрела, чтобы ничего не пропустить.

- Ты думаешь, Анечка, тётя врач не ошиблась, сказав, что ты никогда не будешь здоровой и сильной?

- Как же она может ошибаться? Она в белом халате. Её все слушаются - и дедушки, и бабушки. Она всё знает. И что я "искусственница" знает.

- А для чего ты смотреть ходила, как ребёночка кормят из груди?

- Я думала, посмотрю, как ребёночку хорошо, когда с мамочкиной титечки он кушает. Увижу, как ему хорошо, и мне лучше станет.

- Тебе станет лучше, Анечка. Ты будешь здоровой и сильной, - спокойно и уверенно сказала Анастасия. И, сказав это, Анастасия стала медленно расстёгивать пуговицы своей кофточки и оголила грудь.

Как заворожённая, словно онемевшая от неожиданности, смотрела Анюта на обнажённую грудь Анастасии. На кончиках сосков выступили маленькие капельки грудного молока.

- Молочко... Мамино молочко! Тёточка Анастасия, ты тоже кормишь маленького ребёночка? Ты мама?

- Я кормлю этим молочком своего маленького сыночка.

Капельки грудного молока становились всё больше и больше. Одна капелька затрепетала на ветерке, и ветерок сорвал эту капельку с груди Анастасии...

Худенькое тельце Анютки молниеносной стальной пружинкой рванулось вслед за этой капелькой грудного молока. И она... Представляешь, худенькая и болезненная Анютка ловко поймала эту капельку.

Падая на землю, Анютка подставила свои ладошки - и поймала в выставленные ладошки маленькую капельку грудного молока.

Падая, она поймала её у самой земли. Анютка встала на коленки, поднесла к своему лицу сжатые ладошки, раскрыла их, рассматривая мокрое пятнышко. Потом протянула руки к Анастасии.

- Вот. Я поймала её. Вот она. Не упало молочко для вашего сыночка.

- Ты спасла капельку, Анечка. Теперь она твоя.

- Моя?!

- Да. Только твоя.

Анюта поднесла к губам свои ладошки и прикоснулась к мокрому пятнышку. Закрыв глаза, худенькая девочка долго держала ладошки, прижав к губам. Потом опустила руки, посмотрела на Анастасию и шёпотом, переполняемым благодарностью, произнесла:

- Спасибо!

- Подойди ко мне, Анечка.

Анастасия взяла подошедшую к ней девочку за плечи. Погладила по волосам, потом, посадив к себе на колени, наклонила, как грудного младенца, к груди и тихо запела.

Губы Анютки оказались близко от соска Анастасииной груди. Словно в полусне, Анютка медленно приближала свои губы, к груди Анастасии, коснулась ими влажного соска, слегка вздрогнула и стала жадно сосать переполненную молоком грудь Анастасии.

Судя по диктофону, она проснулась через девять минут. Подняла голову и вскочила с колен Анастасии.

- Я...Ой. Что же наделала я? Выпила молочко вашего сыночка.

- Не беспокойся, Анечка. Ему хватит. Ты только из одной выпила груди, а в другой ещё осталось. Ему хватит. Мой сыночек может и пыльцу цветочков кушать. Если захочет. А ты теперь всё получила, чтобы не бояться быть сильной, красивой и счастливой. Теперь возьми своё счастье от жизни, от каждого дня её.

- Я буду сильной и здоровой. Буду думать, как мамочку встретить, чтобы не переживала она, когда увидит меня, а радовалась сильно. Только петь не смогу. Раньше мы с бабушкой пели. Умерла бабушка. Я дедушку прошу, прошу, он не поёт. Только когда водки выпьет, споёт мне, и я ему подпеваю. Но трудно ему подпевать, хрипит его голос. С радиоприёмником тоже пробовала, но трещит приёмничек наш старенький словами непонятными.

- Ты попробуй, Анечка, пока петь без слов, повторяй голосом за птичками, как услышишь их, за водой, когда журчит она, за шелестом листвы и ветерком, когда сильный он и завывает в ветвях. И у травки звуков много. Много чистых звуков вокруг услышишь, если слышать захочешь. Им и попробуй своим голосом подражать. Они лучшими твоими учителями будут. А я пойду, Анечка, прощай. Пора мне.

Анастасия встала с брёвнышка. Анютка осталась сидеть, прислушиваясь к окружающему её миру звуков. Анастасия подошла к стрелявшему в неё молодому охраннику. Охранник по-прежнему был бледен, с дрожащими руками. Пистолет его валялся рядом на земле. Анастасия сказала охраннику:

- Не вините себя, не терзайте Душу свою. Она не участвовала в ваших действиях. Это инстинкт. Вы научились, не раздумывая над ситуацией, защищать то, что приказано. Вот и выработался инстинкт. Не хорошо, если инстинкт берёт верх над всем в человеке. Когда инстинкт главный, тогда человек не главный. Тогда не человек получается. Вы подумайте, может, лучше вернуться к себе - человеку.

От спокойных интонаций голоса Анастасии у охранника перестали дрожать руки, исчезла бледность с лица. А когда она закончила говорить, лицо охранника до кончиков ушей пылало красным цветом.

Потом Анастасия попрощалась с деревенскими стариками и пошла в сторону тайги. Мы молча долго смотрели вслед уходящей от нас Анастасии. И вдруг услышали необыкновенно чистый детский голос.

Сидящая на брёвнышке Анюта пела какую-то старинную, наверное, услышанную от бабушки песню. И как пела! Чистый голос её брал невероятно высокие ноты, заполняя пространство, и завораживал Душу.

Дождик поливает,

Брат сестру качает.

Брат сестру качает,

Песню напевает.

Анюта закончила песню и стала пристально смотреть на нашу всё ещё стоящую без движения группу. Потом Анютка встала, подняла с земли тоненький прутик и сказала:

- Плохие вы дяди. Такие большие, а всё равно плохие. После этих слов она пошла на нас с маленьким прутиком в руке. За ней молча двинулась группа старушек и стариков. И тут мы все, все до единого стали отступать перед ними. Мы пятились до самого стоящего у берега теплохода, потом, толкаясь, быстро взбирались по трапу на теплоход. Когда уже собрались убирать трап, капитан вдруг увидел, что на борту теплохода оказались и два вертолётчика.

- А вы куда забрались? Вертолёт на кого бросили? - крикнул из рубки капитан.

Вертолётчики спрыгнули с теплохода и побежали к своей технике.

Мы уходили, оставив на берегу бочки с горючим и палатки. Никто и не подумал их разбирать.

СОТВОРИ СВОЁ СЧАСТЬЕ

Когда Александр прервал свой рассказ, я не мог не высказать свою неприязнь к нему:

- С вами мне всё ясно. Палатки они оставили. Бочки. Жалко только, что лишь сединой только отделались. Блаженная она - Анастасия. Сразу было ясно, любой нормальный человек с первых слов понял бы, увидев вас. Понял бы, кто перед ним и чего хочет. А она Душу перед вами изливать стала.

- Она всё понимала. Зачем пришли и что хотели от неё. Понимала. Но говорила не с тёмной стороной человеческого "Я". Она игнорировала тёмную сторону, общаясь только с тем светлым, что было в душе у каждого. Тем и изменила нас всех. Я ведь учёный. Психологией увлекался.

• Предыдущая
• 14/39
• Следующая