Мой парень – миллионер (СИ) - Лакс Айрин - Страница 38

– Тебе бы в театре выступать, Дмитрий. У тебя так хорошо получалось стонать. Я думала, только женщины симулируют в постели…

– Представь, как он бесится, – засмеялся Дмитрий и как ни в чём не бывало закинул руку мне на плечо.

– Брысь, – сбросила я его пальцы, – зрители отсутствуют.

– Вот теперь можно и поесть, когда аппетит разгулялся.

А у меня, наоборот, пропал. Послать бывшего из-за его вранья – это одно дело. И совершенно другое – изображать, будто бы спустя три часа после расставания бросилась отсасывать первому попавшемуся… миллионеру. Я вздохнула. Мне было паскудно на душе. А Демиду… Так, стоп! Хватит жалеть пуделя, приказала я себе. Он враль и недостоин жалости.

Но и такого издевательства над чувствами он тоже не заслужил, шепнула совесть. А не пошла бы ты, родная?.. И я затолкала её как можно дальше…

– Как резко у тебя изменилось настроение. Переживаешь из-за бывшего?

С момента атаки Демида прошло уже больше часа. Всё это время Дмитрий усердно болтал и поглощал еду, а я ковыряла в тарелке вилкой стейк из форели.

– Не стоит, – продолжил Дмитрий, – уже поздно. Он, скорее всего, ушёл. По крайней мере, я не видел его около подъезда, кода курил в прошлый раз.

Дмитрий встал и вышел на балкон.

– Его уже нет, – сказал он вернувшись.

– Хорошо, вызови мне такси, пожалуйста. Мне пора домой.

– Не хочешь остаться? – подмигнул Дмитрий.

– И не мечтай, симулянт.

– С тобой я симулировать не стану. Ты та ещё горячая штучка. При виде тебя член встанет даже у папы римского.

– Сомнительный комплимент, Дмитрий. Вызови такси, я мечтаю только об одном – поскорее убраться отсюда.

– Зачем тебе такси? Я сейчас позвоню своему водителю, он отвезёт тебя куда нужно.

– Звони, – устало махнула я рукой.

Мне было абсолютно всё равно, каким способом я доберусь до дома: на такси, на машине Дмитрия или на ишаке трёхногом. Главное – уехать. Через десять минут Дмитрий известил меня:

– Готово. Машина дожидается внизу. Я тебя провожу.

Я поспешно вышла из квартиры.

– Может быть, встретимся ещё раз? – не отставал от меня миллионеришка.

– Зачем?

– Тебе сказку для начала рассказать или сразу к делу?..

– Ты невыносим, – поморщилась я.

– Мне не даёт покоя увиденный подарок. Который я так и не распаковал.

– И не распакуешь никогда, Симаков. Успокойся уже.

Мы уже вышли на улицу. Возле подъезда стоял чёрный лимузин. Дмитрий подошёл и открыл дверцу.

– Спасибо. И с днём рождения.

Я совсем забыла и вспомнила о дне рождения Симакова только после его слов о подарке.

– Да, славно отметил. Порезвились что надо. Я всё равно…

Что он хотел сказать, я так и не поняла – Дмитрия понесло назад. Мелькнула чья-то тень. Послышался голос Демида, по всей видимости, колошматящего своего приятеля. Дмитрий словно очнулся и ударил Демида в ответ. О Господи! Эти двое опять сцепились. Впрочем, меня это не касается. Пусть хоть поубивают друг друга. Я захлопнула дверь автомобиля.

– Почему стоим? Поехали…

Слава богу, что подъезд, в котором была квартира родителей, находился на углу дома. И лимузину, больше напоминавшему крокодила класса люкс, не пришлось петлять во дворах «коробок». Водитель остановил лимузин и спешно вышел, собираясь открыть передо мной дверцу. Остаётся только надеяться, что этот триумфальный приезд к дому родителей на лимузине останется незамеченным лишними персонами. Не удалось.

Возле подъезда, перебирая ключи, стояла мамина подруга. И что ей понадобилось в такой-то поздний час? Все женщины немного за пятьдесят в это время уже давным-давно спят. Я торопливо поздоровалась с ней и, перепрыгивая через ступеньку, взлетела птицей на четвёртый этаж.

Дзынь-дзынь.

По ту сторону двери послышался звук шагов. Судя по всему, папа.

– Поля, детка!..

– Федя? – донёсся голос мамы из коридора.

– Нюта, сегодня вся семья в сборе. Ставь самовар, ночное чаепитие намечается.

– Какой самовар, Федя?

Я разулась у порога и, пройдя всего пару шагов, столкнулась нос к носу с мамой.

– Ебическая сила!

– Полина! – схватилась за сердце мама, – не выражайся.

– Нюта… Я тебе не раз говорил, что твоя китайская косметика до добра не доведёт… Даже у родных и близких людей при виде тебя предынфарктное состояние намечается!

– Корейская, а не китайская – строго одёрнула отца мама, – Поля, иди в ванную, мой руки.

Уф… Не приведи господь спросонья или в полутьме увидеть это – пузырящаяся серая масса, раздувающаяся во все стороны.

– У твоей мамы новая маска, – пояснил папа, заложив газету под мышку.

– Да я уже поняла, что мама тестирует новый жутко модный продукт по уходу за собой.

– Нюта, ты самовар поставила? – крикнул папа.

– Что за крестьянские замашки, Федя? Чайник уже скоро закипит… – отозвалась мама.

– А с тобой что, Поля?

– Ничего. Соскучилась за время поездки. Мы же толком так и не поболтали.

– Ладно… Ничего – так ничего. Но я на всякий случай возьму на себя прицельный огонь интереса твоей мамы, – вздохнул папа, целуя меня в макушку, – и спрячу её очки.

Папа подмигнул и, словно диверсант, пошёл исполнять задуманное, насвистывая себе под нос незатейливую мелодию. Мой старик всё понял с одного единого взгляда и не стал докучать лишними расспросами. Я слишком устала и всё ещё пребываю в каком-то нервозном состоянии, чтобы толково и спокойно отвечать на неудобные вопросы. Ни на один из них у меня нет ответа.

Есть что-то необъяснимое в магии ночных посиделок на тесной кухоньке за чашкой чая. За окном уже темно, через открытую форточку тянет лёгкой ночной прохладой и доносятся голоса поздних гуляк. На стене тихо тикают старенькие часы, всегда спешащие на пять минут. На столе аккуратной маминой рукой расставлены вазочки с вареньем и сухофруктами, на круглой тарелке посередине стола – любимый папой вишнёвый пирог…

Я верчу в руках кружку чая с молоком, попутно отмечая, что рисунок на одном из боков уже почти стёрся. Мама привычно улыбается – надо бы избавиться от этой кружки, но рука не поднимается. И ты машинально подносишь эту кружку ко рту, даже с закрытыми глазами зная, на каком из боков лепестки бледно-розового цветка стёрты почти до самой сердцевины. Если провести кончиком пальца по дну чашки, можно нащупать едва ощутимую щербинку.

Запахи, цвета, прищур маминых глаз – всё понятное и знакомое настолько, что на некоторый промежуток времени выпадаешь из реальности и стряхиваешь с себя груз проблем. Растворяешься в тёплой атмосфере, чувствуя себе чем-то большим, чем просто живой единицей. Наверное, именно поэтому, когда нам плохо, мы и приходим к порогу родного дома. Чтобы вдохнуть полной грудью и забыть, что где-то там внутри болит и ноет.

Папа смеётся и шутит больше обычного, задаёт «правильные» вопросы, ответы на которые не требуют множества усилий. Я отвечаю, не задумываясь, автоматически мою посуду и убираю со стола, машинально умываюсь и натягиваю приготовленный мамой халат. И лишь зайдя в комнату, бывшую моей детской, я понимаю, что что-то не так. Понимаю, к сожалению, слишком поздно – потому что спотыкаюсь и лечу на пол.

Услышав громкий шум, рядом тут же материализуется мама и всплёскивает руками:

– Прости, совсем забыла…

– Мама, ну вы бы не раскидывали свои сумки возле порога.

– Полина, это не наши сумки. Это сумки Серёжи.

– Какого ещё Серёжи?..

– А разве я тебе вчера не рассказывала? – удивляется мама, – а кому же я тогда рассказывала?.. Ой ладно, неважно. Серёжа – сын моей лучшей школьной подруги. Он в Москву приехал на курсы повышения квалификации и остановился у нас. Ты же всё равно отдельно живёшь, а Серёжа много места не займёт. Он такой славный мальчик!

Она таким тоном о Серёже, что мне мгновенно представляется какой-то вариант карманного домашнего питомца: маленький, пучеглазый чихуахуа на дрожащих лапках, едва слышно цокая коготками по паркету, передвигается по комнате, словно извиняясь за своё существование… Да, Поля, воображением тебя боженька не обделил.