Служитель милосердия (СИ) - Мамченко Петр Вячеславович - Страница 22

Со стороны казалось, что неумелый мечник пытается продемонстрировать особо замысловатые приёмы фехтования. Живые с азартом наблюдали за уникальной схваткой, а мёртвые демонстрировали свойственное им равнодушие. Насколько было известно Сину, на эмоции даже среди высшей нежити были способны только вампиры да баньши, но даже эти не торопились на помощь товарищу.

Постепенно яростные рывки меча затихали, вампир победно ухмыльнулся... и уронил оружие. Отблёскивающий алым клинок с лязгом упал на каменный пол. Поражённый мертвец поднял руки к лицу, с недоумением глядя на изуродованные ладони. То, что от них осталось, ничего не могло удержать, обугленные и истекающие слизью култышки пальцев едва выделялись на фоне перекрученных, как будто растворённых кислотой кистей. Нечувствительность к боли на этот раз сыграла с нежитью дурную шутку.

Син отчаянно рванулся, выгибаясь дугой, нанеся одновременно удар затылком в челюсть врага, а левой ногой — в колено. Главный лакей пошатнулся, но только крепче перехватил пленника. Все усилия жреца привели только к появлению рекордной величины шишки на собственном затылке, да к тому, что дышать стало совершенно невозможно. Сдавленные ребра трещали, перед глазами плыли разноцветные круги — то ли от недостатка воздуха, то ли от ушиба головы.

"Прости, Госпожа. Я не справился. Простите и вы, мои храбрые и безрассудные спутники. Это вера в мои силы завела вас в ловушку. Но даже сейчас я верю в тебя, Милосерднейшая. Никому не под силу до конца разорвать нашу связь. Предупреди остальных, и отомсти за наше поражение".

Безжалостная хватка внезапно ослабла. Син сделал долгий, захлёбывающийся вдох и мучительно закашлялся. В лёгкие как будто вонзились тысячи игл, пересохшее голо отчаянно саднило. В следующий момент держащие его руки разжались совсем, и верховный жрец упал, даже не успев подставить руки и расквасив лицо о каменную поверхность.

Первая мысль была о том, что он уже на алтаре. Но алый цвет совсем рядом был так знаком и манящ, что удержаться было невозможно. Син протянул руку, нащупал тонкую полосу металла, вопреки всякой логике отказавшуюся поранить ему пальцы, провёл вдоль лезвия и ухватился за такую знакомую, чуть липкую рукоять.

Зрение, наконец, пришло в норму, когда он уже взлетел в стойку, готовый к бою. Ну, где этот лакей?

Ливрейный слуга был на месте, но в бой не рвался. Сейчас он больше всего напоминал наколотое спицей насекомое, руки и ноги содрогаются, на лице — неподдельное страдание. На месте была и спица — бледно жёлтая, трепещущая, с виду совсем не опасная — но разогнавшая всю высшую нежить от трона Повелителя. Но откуда здесь солнечный луч? Син проследил светящуюся линию в обратную сторону и упёрся взглядом в зелёного жреца.

В кои веки служитель Жизни выглядел достойно. На лице лишь напряжение, всё тело вытянуто струной, руки, держащие распустившийся цветок, из которого и било страшное для высшей нежити оружие, не дрожали. К сожалению волшебное видение было недолговечным. Цветок стремительно увядал, и с ним ослабевал и истончался солнечный лучик. Ещё миг — и сухие лепестки осыпались с опустившихся ладоней.

Но метаморфозы не прекратились. Молодой жрец воздел руки, незрячими глазами вглядываясь куда-то в своды пещеры и шевеля губами. Грубоватые зелёные татуировки на его лице засветились и задвигались, становясь куда реалистичнее. Казалось, что татуированные цветы стали настоящими и растут прямо из смуглой кожи. В глазах был отблеск чего-то далёкого и могущественного, явный признак, по которому знающие безошибочно определяют присутствие высших сил. Но больше всего изменилось оружие жреца, плеть плюща расцвела призрачными белыми цветами, и отчётливо светилась даже в свете множества фонарей.

Так вот о чём говорил служитель Жизни с Госпожой! Интересно, она просто подсказала ему способ, или представила кому-то из божественных родственников. Очень своевременно. Ведь это место закрыто только для Дарительницы и Собирательницы, но другие боги здесь вольны в своих проявлениях.

— Глупец! — Пожалуй, Повелитель впервые вышел из себя. — Я дал тебе знания, я учил тебя, и готов был поделиться бессмертием! А ты выбрал служение одному из мерзких тварей, что лишают человечество свободы выбора и вмешиваются в наши дела. Так знай же, твой жалкий бог не в силах помешать мне! Вперёд, мои воины!

Толпы скелетов, зомби и прочей нежити разом сделали шаг к центру зала, повинуясь не словам, которые большая часть неупокоенных не могли ни услышать, ни понять, а желанию хозяина. Некромант в возбуждении вскочил, намереваясь сказать что-то ещё, но рука одного из вампиров внезапно отшвырнула его обратно на трон. Стрела, пущенная кем-то из солдат, пробила запястье телохранителя навылет и едва не оцарапала физиономию Повелителя.

— Убить всех! Живыми брать только принца и Жнеца! — злобные вопли теперь долетали из-за стенки, образованной высшей нежитью. Уж чему, как не охране некромант посвятил особое внимание. Син с немалым удивлением увидел, как две баньши растекаются грязным туманом, образуя полупрозрачную сферу, закрывающую трон вместе с некромантом.

Первой жертвой Сина стал искалеченный вампир, всё ещё разглядывающий пострадавшие руки. Лезвие Ветра смерти аккуратно перечеркнула ему горло, мгновенно обрушив незадачливого похитителя реликвий в прах. Лакей в заботе уже не нуждался. Он и так медленно рассыпался, смертельно поражённый рукотворным солнечным лучом. Но расслабляться было рано — чуть ли не все разновидности высшей нежити заинтересовались именно его персоной.

Первый вампир, атаковавший Сина, должно быть, при жизни был неплохим воином. Во всяком случае, дважды едва не достал жреца молниеносными выпадами длинного тяжёлого меча. Но на третьем ударе мертвец ошибся, попытавшись нанести мощный рубящий удар. Даже после всего, что произошло с собратом, вояка не мог представить, что такой тонкий лёгкий клинок способен перерубить его массивное оружие. Скользящим движением вампир ушёл от встречного выпада, совсем не ожидая, что сорвавшаяся с вражеского меча кровавая струя удлинит лезвие втрое.

Даже на миг не остановившись, чтобы поглядеть на рассечённого пополам врага, Син крутанул удлинившимся клинком над головой, зацепив ещё двоих, подбиравшихся сзади. И хотя в прах немедленно обратился только один из них, второй, получивший ранение проклятой кровью в лицо, продолжать бой тоже не мог.

Ситуация была не самой приятной. Ещё семь вампиров кружило вокруг, уже не подставляясь под удар так легко, медлительные умертвия постоянно заставляли менять позицию, личи, как заведённые, метали примитивные заклинания, от которых тоже приходилось уворачиваться. Хорошо ещё, что мёртвые маги были не особо изобретательными, а после того, как серьёзно пострадал от огненного шара один из вампиров, приказ Повелителя ещё сильнее уменьшил их и так не особо впечатляющий арсенал.

Временами Син успевал заметить, как идут дела у союзников. Бойцы рубились вокруг ставших своеобразными заграждениями трупов падальщиков. Звон металла наполнял весь зал. Хорошо ещё, что настоящих костяных воинов и упырей у некроманта было немного, а сам он пока был не так уж опытен в управлении своей благоухающей армией, а ещё периодически отвлекался на Сина. Пару раз мощные вспышки было видно даже со спины, да и так присутствие служителя Жизни легко угадывалось по бешено хлещущей светящейся плети, рассекающей за раз по два-три мертвеца.

При очередном повороте, Син успел увидеть снежно-бледного аристократа, пытающегося подняться и продолжить бой, но когда жрец на миг отвлёкся, попытавшись найти взглядом Фурими, нежить наказала его за невнимательность. Державшаяся до сих пор в отдалении третья баньши наконец, подобралась на дистанцию атаки, распахнула крылья-отражатели и завопила.

Даже выброшенная мечом кровавая занавесь почти не помогла. Жреца приподняло и отбросило на десяток шагов. Острая боль и влага в правом ухе свидетельствовали о разрыве барабанной перепонки, хотя оглушительный звон в левом был немногим лучше. Всё тело как будто пропустили через молотилку, а в глазах опять плясали разноцветные круги. Сознание Син, правда, не потерял, в чём тут же убедился подбежавший первым вампир, вмиг лишившийся ступней и выбравшийся из боя ползком.