Штучка (СИ) - Шэй Джина "Pippilotta" - Страница 73

Именно поэтому Марина Алферова сегодня и таращила удивленные глаза на сегодняшнюю парочку, что изволили сочетаться браком в предпоследний день лета. Нет, они с одной стороны выглядели отлично, правда невеста вместо типичного свадебного пышного платья была в очень легком воздушном — и свободном платье в греческом стиле. Жениху же отчаянно шел его черный смокинг, Марина даже завистливо вздохнула, глядя на него. Красивый мужик. Такой, даже с учетом возраста, вполне себе мог позволить вот эту вот такую юную нимфу, что сейчас держала его под руку, и слушала, как регистратор торжественно им зачитывала «напутствие» в семейную жизнь.

Взглядом Марина, конечно, уже научилась замечать намечающиеся животики невест, даже на ранних сроках, но по тому лишь как вступавший на тропу брака второй раз Егор Васильевич Васнецов смотрел на свою невесту — залет там был едва ли основополагающей причиной для свадьбы. Везло же некоторым молоденьким профурсетками. Марина бы тоже сейчас… Постояла в этом вот нежном платье, с такой вот не сложной, но все-равно изысканной прической, с жемчужинками в волосах и вышла бы замуж за такого шикарного мужика. Так думала Марина, а потом… А потом ее взгляд зацепился за шею девушки и вот тут она и передумала. На шее невесты — сразу не замеченный, из-за своего белого цвета, был ошейник. Даже со стразиками, кажется… Марина в Кутузовском ЗАГСе работала недавно, и первый раз видела Тематиков… Воображение сразу нарисовало какую-то оргию, с плетками, и множеством сплетенных в кучу тел. Заманчивая вышла картинка, будоражащая воображение… Эх, везло же некоторым!

— Егор, я беременная, а не беспомощная…

— Ты сегодня в ошейнике, детка, а это значит, что спорить со мной ты не будешь.

Егор опустил Таньку прямо на кровать. В лепестки мать его роз, как будто это сам Егор был фанатом тех романтических мелодрам, откуда лезли вот эти все клише. Фиг его знает, как оно будет, говорят лепестки липнут к телу, но сейчас, Танька в принципе кайфовала. Это было красиво. Ужасно красиво.

— Ну что ж, где тут мой свадебный подарок, — усмехнулся Егор, нависая над Танькой.

— Распакуй и найдешь, — Танька улыбнулась, и, глянув на Егора из-под ресниц, добавила, — мой господин.

Егор безмолвно прикусил кожу на Танькином плече. Это был тот максимум боли, который он сейчас Таньке осмеливался даровать. Дай ему волю — он бы на руках ее таскал ежедневно, не только как сегодня — спускаясь со ступенек ЗАГСа и вдоль по коридору до дверей номера «для новобрачных». Впрочем, Таньке все-равно было сложно, даже с учетом того, что Егор сдерживался, и подчеркивал, что пока о сессиях и речи быть не может, и не подмахивать ему, надевая ошейник. Ей нравилось, как он на это реагировал. Будто переставал замечать, что в окружающем его мире вообще есть люди. Вот и сегодня, когда она явилась к ЗАГСу в белом ошейнике Егор, будто хищный зверь, увидевший жертву — не смотрел никуда, только на Таньку.

Егор заставил Таньку сесть к нему спиной, и медленно — нарочно медленно, начал расстегивать крючки на ее платье, каждый побежденный крючочек отмечая поцелуем — под мочкой уха, на шее, не закрытой ошейником, на плечах. К тому моменту как Егор наконец-то спустил с плеч бретели платья, снимая его и «распаковывая» наконец свой «свадебный подарок», Танька уже ощущала катастрофический перегрев.

— Ох, Татьяна! — Егор это практически промурлыкал. Он наконец-то разглядел. А между прочим подобрать бандаж из ремней так, чтобы его было не видно в вырезах платья, и чтобы он не выступал из-под бретелей было не просто. Танька со Светкой и Анькой вчера весь вечер … ржали и терроризировали магазин портупей. Две переупотреблявшие шампанского, и одна — просто переполненная предсвадебной эйфорией, девицы задолбали персонал магазина вусмерть. У консультанта глаза подергивались — по очереди, когда девушки, наконец, соизволили отчалить. Хорошо что, он не видел, как Светка сегодня отбивалась от того, чтобы ее ставили в ряд подружек невесты, которые должны были поймать букет… Может, позлорадствовал бы. Особенно, после того как Светка все-таки взяла и поймала тот букет, и потом угорая, замахнулась им же на Таньку. Мол, ты чего мне кликаешь, дорогая подружка?

Честно говоря подобранная Танькой портупея ее самой казалась простенькой, но… Но судя по пальцам Егора заскользившим по лопаткам вдоль ремней, по участившемуся горячему дыханию обжигавшему Танькины плечи — ему понравилось. И конечно, и портупея, и ремни на бедра были белые. Ну а кому нужны были все эти кружевные подвязки?

— Ну что, Васнецова, за подготовку вам «отлично», — шепнул Егор и Танька тихонько улыбнулась. Васнецова… Вообще, мама предлагала фамилию не менять, но Танька не очень-то хотела узнавать, как на это посмотрит Егор. Да и вообще, сам тот факт, что фамилию Таньке предстояло менять не на чью-нибудь, а на фамилию Егора — он был удивительным, и ужасно доставлял. Танька до сих пор с трудом верила в происходящее. Кто же знал, что все закрутится именно так, что Танька втянется в Тему, что Егор будет ее любить и даже позовет замуж — дважды. Скажи кто-нибудь Таньке, что в это выльется та выходка с вибропулей, она бы не поверила. Впрочем, она бы не поверила и в маньяка Лазарева (ну, мальчик-то казался таким безобидным, ну подумаешь — потрахаться был не дурак), и в съехавшую кукушку Ардовой — по этой-то вообще было ничего не ясно. Впрочем, суд все-равно не счел их настоящими сумасшедшими, поэтому огребли и Ардова, и Лазарев — после того как выписались из больнички, по-полной. Хотя, Танька сейчас о них не думала, ее куда больше занимали ладони Егора блуждающие по ее телу. На краткий миг они задержались на Танькином животике — уже слегка заметном ну, в конце концов, второй месяц пошел. УЗИ не ошиблось. И Танька по-прежнему слегка не представляла, как будет защищать диплом спустя всего несколько месяцев после родов, догадывалась, что с Егором ей предстоит воевать, потому что он наверняка будет по-максимуму пытаться решать Танькины проблемы, и как бы не написал ее диплом за нее — с него могло статься. А Танька хотела сама. Обязательно.

— Может мы, наконец, перейдем к практической части экзамена? — дерзко поинтересовалась Танька и Егор прихватил зубами ее ухо, «наказывая» за потерянного «господина». Ну, на то Танька и рассчитывала.

— Перейдем, — его тон был многообещающим. И опасным. Танька аж в струнку вытянулась от этого тона.

Вопреки этим словам, Егор «переходить» не спешил. Танька и так уже готова была лезть на стену, а он продолжал неторопливо нежничать с ее телом, с грудью, которая из-за беременности стала ужасно чувствительной, и Танька скулила даже от легких прикосновений к соскам, не то что когда Егор легонько прищипывал ее кожу. Он давал слишком мало, ее голодное существо желало куда большего.

Так Егор расправлялся с Танькой, надевавшей ошейник в эти полтора месяца. Никаких стеков, нет, он просто мог по нескольку часов к ряду изводить Танькино тело прелюдиями, целовать, выглаживать, ласкать и при этом — не то что, не засаживая, даже не позволяя кончать. Ему нравилось, как Танька хныкала, извивалась в его руках — вот как сейчас, например, телом умоляя о том, чтобы Егор уже перешел к главному. И Таньке нравилось ощущать себя в его власти, что уж там. Нравилось даже кончать — по его команде, это добавляло всякому оргазму остроты, ведь теперь их надо заслужить, до них нужно было дотерпеть, изнемогая от этих сладких мягких пыток.

— Ну, что, сжалиться над тобой? — шепнул Егор, отрывая пальцы от Танькиного клитора.

— Сжалься, мой господин, — простонала Танька.

У нее уже шумело в ушах. Что там? Какие лепестки прилипшие к заднице?

Все что сейчас Таньку волновало — это Егор, вставший с кровати, медленно расстегивавший запонки на рубашке, «распаковывавший» Танькин свадебный подарок.

Раздевающийся, не отпускающий взгляда Таньки, и сам не отводящий от нее своих, с ума сводящих, синих как море, ярких и таких живых глаз.

Ее безумная мечта, вдруг претворившаяся в жизнь.