Штучка (СИ) - Шэй Джина "Pippilotta" - Страница 71

— Я просто не уверена, что смогу согласиться на все твои правила, — тихо произнесла Танька, — даже после того…

…как ты меня спас — это Танька договорила уже про себя, потому что Егор взглянул на нее настолько пронзительно, что Танька этими словами чуть не подавилась. Кажется, ему меньше всего нужны были какие-то уступки «из благодарности». Хотя за все, что он для Таньки сделал, — ей впору было соглашаться на роль кого угодно. Девочки для траха, вечной нижней, суррогатной матери — без разницы. Егор спас Танькину жизнь. Его предусмотрительность спасла Таньке жизнь.

— На все мои правила, это на какие? — медленно произнес Егор.

— Ну… — Танька зависла, пытаясь сформулировать. Все-таки время для разговора она выбрала не самое подходящее, — домохозяйки из меня не выйдет. Никогда не хотела выскочить замуж и осесть дома.

— А я тебя просил об этом? — недоверчиво поинтересовался Егор, испытующе глядя на Таньку.

Танька чудом не ежилась от этого его взгляда. Нет. Он не просил. Ей об этом сказали…

— Ардова сказала, что ты не хочешь для жены карьеры и работы в принципе, — тихо произнесла Танька, — что после того, как погиб твой сын…

Лицо Егора вздрогнуло, в нем проступило нечто болезненное, и Танька снова замолчала. С минуту в лоджии царила настолько мертвая тишина, что было слышно, как переругиваются внизу дворники. С высоты седьмого этажа — как это ни удивительно.

— Она соврала? — тихо спросила Танька.

— Не во всем, — Егор прикрыл глаза и чуть выдохнул, — про сына — правда. Остальное… Тань, честно говоря, это охренеть как оскорбительно, что ты подумала, что я дам тебе сгнить на корню, что прохерю весь твой потенциал в угоду борщам, хоть они у тебя и приличные выходят. И кому ты, мать твою, поверила, а, Тань? С чего?

— Она была очень убедительна, — тихо произнесла Танька, — говорила, что беспокоилась о моих перспективах…

Сейчас это даже звучало глупо, но ведь именно эти Танькины амбиции тогда в итоге перевесили.

— Чего у Ардовой не отнять — так это умения складно и убедительно врать, — ядовито усмехнулся Егор, — но мать же твою, Таня, ты в это дерьмо поверила? Она сдала тебя Лазарю! Просто на блюдечке подала — на дорогой, бей сколько влезет!

— Она же не знала…

— Может, в первый раз и не знала, — Егор скривился, — но это ей вообще не помешало после тебя на экзамене подставить. Охренеть была забота о твоих перспективах.

Танька чувствовала себя дурой. И… это самоощущение она, пожалуй, заслужила.

— И ведь это только о том, что было до вашей дружеской беседы, — презрительно улыбнулся Егор, — кстати, а когда вы с ней успели посекретничать?

— Тогда! — емко ответила Танька. — В день твоего вылета.

Егор прищурился, сопоставляя, затем раздраженно передернул плечами.

— Нет ведь, какой охренительный расчет, — пробормотал он. — И ведь придумала это все дерьмо.

— Какое? — недоумевающе уточнила Танька. Ей хотелось считать, что подтупливает она по объективным причинам…

— Ну вот все это, — Егор неопределенно поморщился, — тебя спугнуть детьми буквально в принципиально важный день. К слову, даже я бы давил на это, любая умная амбициозная девица залета боится как огня. Затем эта великодушная женщина вызвонила Лазаря и накапала ему по мозгам. Подговорила тебя похитить до моего приезда. Отобрала у него запасной вариант ключей — я хрен знает, под каким предлогом. Может, наврала что за тебя боится, что это все только ради вашей с Лазарем великой любви. После этого ей оставалось только подкараулить, пока он выйдет за чем-нибудь, и пристрелить тебя. Охренеть, у нее пригорело от того, что я на тебе жениться собрался. Хотя… После того как она вырядилась под беременную и явилась к Люде — я не так уж и удивлен.

— Чего-о? — Танька уставилась на Егора. Честно говоря, она действительно легко отказалась от своей же идеи, что Ардова хочет Васнецова, во многом потому, что… ну не хотела считать Ардову за настолько беспринципную стерву. Танька ею восхищалась. Потому и поверила в ее «беспокойство», приняла за чистую монету это объяснение. Ведь до связи Таньки с Егором Оксана Леонидовна к ней относилась очень хорошо… Драла три шкуры, конечно, но она со всех их драла. А тут… Вырядилась под беременную?

— Вот и я так среагировал, — Егор фыркнул, насмешливо глядя на Таньку.

— Серьезно?

— Да куда серьезней! — Егор усмехнулся, поднимая взгляд. — Я даже фотку сохранил, покажу потом.

Охренеть же! Вообще охренеть! Убийственно охренеть, блин!

— Мог и сразу сказать, — тихо заметила Танька, — я бы ее не слушала даже.

— Я сказал, — Егор глянул на Таньку недовольно, — я сказал же, что ты была права. Я не сказал, что ты была права частично.

— Ну Его-о-ор, — Танька тихонько застонала, утыкаясь лицом в его плечо, — ну это же не одно и то же.

— Я понял, — с легким вздохом откликнулся Егор, одним лишь тоном сетуя на «этих неисправимых женщин, которым все разжевывай в подробностях». Вздохнул еще раз, а потом запустил пальцы Таньке в волосы и слегка потянул за них, заставляя ее поднять голову.

Он целовал ее — с таким трепетом, что от них мог растаять даже камень, не то что сама Танька, этих поцелуев так и не заслужившая. И Танька едва не захлебнулась от этой его неторопливой нежности, сладкой, будто исцеляющей раны на ее душе. И плевать было, что он весь был пропитан сигаретной горечью, это лишь придавало его губам особый терпкий вкус, который хотелось пробовать и пробовать. По голым Танькиным плечам заскользили теплые пальцы, и внизу живота снова начал скручиваться тугой узел…

— Подожди, — выдохнула Танька, с трудом выдираясь из теплого плена губ Егора, и сама себя за это возненавидевшая. Она должна была договорить сейчас.

Егор взглянул на нее с интересом. Да уж, вот останавливала она его очень редко.

— Мы не договорили же, — вымученно улыбнулась Танька.

— Больше дела, меньше слов, — усмехнулся Егор, опуская одну из ладоней Таньке гораздо ниже талии, — стресса у нас обоих сегодня было более чем дохрена. А секс — лучший антистресс, ты не знала?

— Ну, Егор…

— Солнышко, — пальцы Егора кружили по Танькиной шее, вырисовывая на ней узоры, и Танька с трудом удерживалась от того, чтобы не прикрыть глаза, фокусируясь только на этой ласке, — ну давай я вслух скажу, если ты так немыслимо тормозишь. Я не собираюсь держать тебя на цепи дома. Да, я — доминант, но не настолько. И потом… Из тебя выйдет отличная госпожа декан, если ты, конечно, захочешь ею стать. Все? Мы уже можем пойти потрахаться?

— Я вообще-то о детях говорила, — титаническим усилием удерживая лицо серьезным, произнесла Танька, — ты лучше бы прямо сказал. «С тобой — не готов, Тань». Это было бы честно… Только знаешь — поздно!

Лицо Егора замерло. Да он, блин, весь замер, каждым нервом тела. Уставился на Татьяну так пристально, что она аж поежилась. Ну а сама виновата, говорить надо прямее.

— То есть?

— Ну… — Таня глянула на него исподлобья, как слегка обиженный ребенок, — у нас же были с тобой пара раз, когда мы не предохранялись.

Были… Да. Первый, когда она заявилась к Егору во время ссоры, дикая, как неприрученная рысь, тогда яростным адреналином от ее непокорности у Егора отшибло насухо все, что отвечало за здравомыслие. Он даже не вспомнил про те презервативы, что вообще-то лежали под чертовой подушкой, только руку протяни.

И второй раз — когда Егор надевал ошейник — мысли были заняты не тем, не напомнил Тане, наслаждался этой их глубочайшей близостью. Двух раз оказалось достаточно? Серьезно? С Людой, помнится, даже не один месяц на зачатие ушел. Она тогда даже проезжалась на тему фертильности Егора. И он ей это спускал. Бесился и спускал. Впрочем, нахрен Люду. Этому давно истлевшему скелету псевдосемьи место исключительно на кладбище.

— Тань, ты серьезно? — чуть севшим голосом уточнил Егор. Татьяна вздохнула, пожала плечами, отвела взгляд.