Преемница темного мага - Матлак Ирина - Страница 8

Адмирал подошел к нему, и неизвестный тут же вскочил на ноги, бросился вперед, вооруженный блеснувшим на свету ножом, но спустя миг снова корчился на снегу. Нападавшего подхватили два бесформенных белесых силуэта, подняли в воздух, и адмирал сдернул с его головы капюшон. Увидев открывшееся лицо, я вскрикнула. У мужчины была белая, отдающая синевой кожа, испещренная множеством мелких порезов, складывающихся в странный узор. Волосы отсутствовали, и от бритого затылка до лба шла татуировка в виде вязи неизвестных символов, органично вписывающихся в рисунок порезов. Завершала жуткий облик черная повязка, закрывающая глаза.

И от запоздалого испуга, и от увиденного сердце бешено заколотилось, и я глубоко вдохнула, силясь его успокоить. Адмирал же в это время негромко, но очень выразительно выругался, что происходило совсем нечасто. Всегда сдержанный, держащий эмоции под контролем, непристойно выражаться он позволял себе крайне редко.

— Ты-ы-ы, — прохрипел висящий в воздухе незнакомец, указав на меня тонким скрюченным пальцем, — должна умереть…

По позвоночнику пополз холодок, вызванный вовсе не усилившимся к ночи морозом. Черная повязка только усугубляла и без того жуткий вид странного мужчины, и казалось, что скрытые ею глаза все равно меня видят.

— Ты из приверженцев культа Лайара? — В голосе адмирала звучал лед, а тиски потерянных душ, держащие нападавшего, усилились. — Отвечай!

На какое-то мгновение показалось, что он сейчас действительно ответит, — его тонкие губы приоткрылись, выпуская короткий выдох… но выдох оказался предсмертным. На этот раз не успел отреагировать даже адмирал. В мгновение ока темная вязь на коже мужчины засветилась и тут же осыпалась пеплом, а следом за ней, нечеловечески закричав, обмяк сам незнакомец, уронив голову на грудь.

Наверное, стань я свидетельницей такому еще пару недель назад — лишилась бы чувств или бежала без оглядки. Но за последние дни смерть стала до того привычной, что сковавший меня ужас быстро исчез. Заставив себя сделать первый шаг, дальше я двигалась решительнее и, подойдя к распластавшемуся на земле человеку, обратилась к адмиралу:

— Что за культ Лайара?

Тот некоторое время помолчал, после чего все-таки ответил:

— Как тебе известно, Лайар — один из верховных столпов Глубины, которого многие считают и вовсе высочайшим. В его власти находится сама смерть, поэтому некроманты издревле находятся под его покровительством. У каждого поднебесного и глубинного, помимо наследников силы, есть те, кто им поклоняется. В нашем королевстве, особенно в Сумеречье, распространен культ Ританы, а здесь, в Сумеречной Жемчужине, чтят и боятся Лайара. На северном побережье ему даже возвели храм, где регулярно проводятся обряды. Поклонения любым глубинным официально запрещены, но этот островок всегда жил по своим собственным законам.

Присев, лорд Рей оголил запястье нападавшего, приподняв рукав балахона, и произнес:

— Существуют ярые приверженцы культа Лайара, поклоняющиеся в том числе магам, обладающим даром некромантии. У них на запястье всегда есть соответствующий знак.

Присев рядом, я рассмотрела в полумраке символ Лайара, который прежде уже видела неоднократно. Знак был небольшим, но все же четко читался на тощем запястье мужчины.

— Но если он один из тех, кто почитает некромантов, почему пытался меня убить? — в недоумении спросила я.

— А вот это мы и должны узнать, — отрезал адмирал и, поднявшись, помог встать мне. — Ты возвращаешься домой, а я наведаюсь в… одно место.

Подчиненная душа уже сложилась в белесый проход, когда я отрицательно покачала головой и, уверенная в своем решении, возразила:

— Нет. Я иду с вами.

Я видела, что он намеревался без лишних разговоров перенести меня в дом, но в последний момент что-то его остановило. Возможно, обуявшая меня решимость, которая, по ощущениям, сквозила в моем облике. Неопределенно поведя плечами, адмирал взял меня за руку и первым шагнул в проход. Перед глазами тут же все поплыло, а когда зрению вернулась ясность, я обнаружила, что мы стоим на припорошенном снегом пригорке, откуда тянется узкая дорожка, ведущая к… храму?

О том, что это мрачное, полуразрушенное строение является именно храмом, можно было догадаться только по воздвигнутой перед ним статуе Лайара, возвышающейся на мраморном постаменте. В отличие от самого храма, статуя, несмотря на старину, сохранилась хорошо и, если не считать отбитой по локоть левой руки, выглядела вполне презентабельно.

Вот только само это место — и массивное темное строение, частично разрушенное, и эта самая статуя, и атмосфера — производило гнетущее впечатление. Я поймала себя на том, что невольно впиваюсь ногтями в ладони и дышу через раз — как будто даже здешний воздух напитан темным ядом.

Снова вложив руку в протянутую ладонь адмирала, я стала спускаться к храму вслед за ним. Несмотря на первое впечатление, о своем решении прийти сюда я не жалела. В конце концов, просто преступно отсиживаться в стороне, в то время как другие постоянно рискуют, причем чаще всего — ради тебя!

Ночь сгустилась, сумерки из синеватых и легких сделались чернильными и плотными, похожими на густое черноягодное варенье, какое использовали для приготовления десертов почти во всех кондитерских Сумеречья. Ни единая луна не пробивалась сквозь тесно жмущиеся друг к другу плотные тучи, и темноту разгонял лишь свет расставленных вокруг храма факелов, на которых подрагивал огонь саламандр.

Кажется, мы находились где-то на окраине… если таковое определение можно применить к острову.

По пути к храму нам никто не встретился, и когда к нему приблизились — тоже. Вблизи это округлое, встречающее потрескавшимися колоннами строение казалось еще более гнетущим. И дело было не столько в его внешней мрачности, сколько в каком-то необъяснимом чувстве могущественного страха, которое оно внушало. А возвышающийся надо мной Лайар с прищуренными, ничего не выражающими, инкрустированными черными камнями глазами это чувство только усиливал.

— Не бойся, — словно прочитав мысли, обратился ко мне адмирал. — Со мной ты в безопасности.

В этом я не сомневалась ничуть. И все же беспокойство нарастало, а вместе с ним приходила и злость на саму себя. Мне уже давно надоело ощущать себя слабой, не способной защититься девочкой, являющейся для многих всего лишь пешкой.

Не знаю, в какой именно момент во мне родилось такое желание, но теперь я сильнее всего хотела превратиться из пешки если не в ферзя, то хотя бы в ладью. Впрочем, учитывая положение, я уже долгое время походила скорее на короля — беспомощного, ведомого и тщательно оберегаемого…

Внутри храм оказался таким же мрачным, как снаружи. Гладкий и начищенный до блеска черный пол отражал высокий и такой же черный потолок, походящий на беззвездное ночное небо. Холод здесь был куда ощутимее, чем на улице, — жалящий, пробирающий до костей и затрагивающий самую душу.

Осматривая зал, в котором мы вскоре оказались, я поежилась. Он был пуст — никаких фанатиков Лайара, да и вообще никого. Только в самом центре стояли два невысоких продолговатых постамента, один из которых покрывала черная бархатистая ткань.

Неожиданно остановившись, адмирал тоже окинул зал беглым взглядом. А затем вытянул вперед руки, и с его пальцев один за другим стали срываться знакомые белесые силуэты, от появления которых тут же усилился холод.

Подчиненные души, со свистом рассекая воздух, разлетелись по всему храму, а некоторые вернулись за его пределы, чтобы исследовать окрестности.

— Они никого не найдут, — прозвучало до того внезапно, что я едва не вскрикнула.

— Что ты здесь делаешь? — не оборачиваясь, спросил адмирал Рей.

Оторвавшись от колонны, Флинт неспешно, с неисчезающей усмешкой приблизился к нам и невозмутимо бросил:

— Приобщаюсь к духовному. Надо же когда-то начинать заботиться о своей пропащей душе.

Сарказм пирата я оценила. Учитывая, в честь кого был воздвигнут этот храм, последнее, для чего он предназначался, — спасение души.