Время не ждет (СИ) - Панфилов Василий "Маленький Диванный Тигр" - Страница 37

Несколько минут мужчины молчали, уничтожая выпечку и отхлёбывая из стеклянных стаканов жуткой крепости сладкий чай.

— По квартире! — Хлопнув себя по плоскому животу, начал Прахин, — Могу две комнаты в коммуналке поближе к управлению или трёхкомнатную на Лиговке.

— Лиговке!? — Вскинулся было капитан, — Хотя…

— То-то! Даже ты по старой памяти чуть ли не бандитским гнездом считаешь. Предубеждение у людей, понимаешь ли. Вычистили город от швали, а здесь, — Прахин постучал себя по лбу, — не все вычистили. Я специально попросил в газетах не трубить о наших успехах. Пока дома ремонтировали, то-сё… давать будут проверенным людям. Не самым-самым, но таким — из золотого фонда. Я, считай, чутка события опережаю, на пару месяцев от силы. Загрёб в наш фонд полсотни отдельных квартир да почти три сотни комнат. Тебе одному из первых, цени! Выбирать сможешь!

— Я… спасибо, Максим Сергеевич, — Выдохнул Ерохин.

— Сергеевич! — Усмехнулся тот, — На людях да — Сергеевич, а так Макс! Как и раньше, братка. Выберешь квартиру, да зайдёшь — мебель тебе выпишу по остаточной стоимости.

Несколько минут ушло на обсуждение переезда, да на режущиеся зубки младшенькой. Наконец, Прахин чуть посерьёзнел.

— Ну?

— Катюша, значит… а ничего так, живёт Катюша. Не сказать, что процветает, но и не бедствует. Из квартиры её выселили — надавили чуть на жилконтору. Комнату в коммуналке дали, да такую… ха! Придраться-то и не к чему — одни женщины в соседках, но та-акие склочницы! Держится пока.

— Держится? — Прахин встал, и заложив руки за спину, прошёлся по кабинету, встав у окна, — С учёбой как? С работой?

— С учёбой сложно, — Повинился Ерохин, — мы на деканат надавили, да комсомольцы заступились. Дескать — каким бы гадом её папаша ни был, но Катерину Алексеевну они знают только с лучшей стороны. Да и Алексей Егорьевич пока под следствием, а не осуждён ещё как враг народа.

— Так значит?

— Можем и надавить, — зачастил Ерохин, — комсомольцы что, железные? Это вместе они — коллектив! А присмотришься, так у каждого слабые места есть! Раздёргать и…

— Да нет, — Ответил Прахин после короткого раздумья, — оставь как есть. Коллектив дело такое, что лишний раз трогать опасно. С работой как?

— Здесь проще, — Повеселел капитан, — машинистка, она и есть машинистка. На полный рабочий день при учёбе в университет работать она не может, так что хватается за всё подряд. Кусочек там, кусочек здесь… можно поработать, в общем. Где текст поправим, где ещё что… профессиональную репутацию попортим.

— Это ты хорошо придумал, — Одобрил Макс, — и главное — дела подводи так, чтобы был повод пообщаться с милицией. Раз с участковым, другой… потом тот проговорится, что у неё заступники есть. А там и я… на белом коне!

— Да… — Протянул Ерохин, ставший при попаданце доверенным лицом, несмотря на не самый высокий чин, — ловко! Сам в грязь макнул, сам из грязи? Силён!

— А нечего! — Красивое лицо Прахина чуть исказилось от сдерживаемого гнева, — А то моду взяла — выкобениваться!

* * *

Президент Гувер не приехал на открытие Олимпиады тысяча девятьсот тридцать второго года, став первым главой правительства, не приехавшим на открытие Игр в собственной же стране. Вместо него игры в «Мемориал Колизей» открывал Чарльз Кёртис, вице-президент от республиканцев.

Ещё одна «Хромая утка»^[60]… к счастью или к сожалению, сказать не могу. Опытный и неглупый политик, в начале Депрессии он проявил себя хорошо.

Вес взял… удержать не смог.

Несмотря на все свои достоинства, Кёртис оказался личностью несколько более мелкого масштаба и… скажем так — кавалеристом от политики. Лихие наскоки ему удавались хорошо, но если Гувер вставал в оборону, вице-президент терялся.

Сохранив в итоге симпатии простых американцев (Чарли хочет как лучше!), шанс баллотироваться на пост президента потерял.

Старательно машу рукой, улыбаясь во все белоснежные тридцать два. Бодрым маршем проходим по стадиону под бравурную музыку и становимся на своё место.

… — олимпийская сборная Китая! — Поприветствуйте наших гостей из далёкой загадочной страны на территории Великой Америки!

Снова речь, на сей раз председателя Олимпийского комитета, Анри де Байе-Латура.

Речь, речь…

Наконец нас отпускают, и наскоро переодевшись, мы едем в олимпийскую деревню. Поле для гольфа в двадцати километрах от города, проволочное заграждение и ковбои в качестве охраны. Почему-то деревня только для мужчин, женщины живут в обычных гостиницах без какой-либо охраны.

Домики маленькие, сборные, отштукатуренные под мрамор, в испанском колониальном стиле. Расположение — овалом вокруг ресторана, библиотеки и залы для игр.

Отчётливо пахнуло пионерским лагерем времён босоногого детства… Осколок СССР в казахских степях, пусть и обветшал от времени, выглядел не в пример презентабельней.

Семьсот домиков, тысяча сорок восемь спортсменов (из них четыреста семьдесят четыре — американцы!), плюс весьма немногочисленная команда медиков (не у каждой страны имеется собственный), тренеров и прочего персонала. У меня отдельный — небольшая привилегия уже состоявшемуся олимпийцу. Не скажу, что это мне так уж необходимо.

Туалеты… уличные, мда… как и умывальники. В пионерском лагере получше было. Впрочем, чего это я? Вполне приличные условия по нынешним временам. И самое важное…

… здесь Гувер меня не достанет. Правила игры глава ФБР понимает, пусть и толкует их в свою пользу. Очень в свою пользу.

Но не понять, КАК упадёт престиж США, если со мной что-то случится на Олимпийских играх, он не может. И как это отразится на нём самом и Демократической партии.

А вот потом… поёжившись от так и не избытого страха, переодеваюсь и выхожу на улицу, где уже собралась датская сборная почти в полном (без женщин!) составе.

— Помните, что вы представляете Данию, — Капитан сборной обвёл нас глазами, — маленькую страну, которая несколько веков держала в страхе всю Европу! Я понимаю, что мы не сможем соревноваться с США — их слишком много. Но вы должны выступить так, чтобы англы вспомнили старую молитву «Боже, избавь нас от ярости норманнов!»

Глава 24

— Признаться, меня радуют наши результаты, — Одобрительно сказал Лесли Фаулз по окончанию сеанса, и сняв очки, прикусил конец металлической дужки, задумавшись о чём-то.

— Но… — Осторожно сказал пациент, привстав на обитой бархатом лежанке.

— Но? — Удивился Лесли, — Ах, это…

Юное светило психологии смущённо хмыкнул.

— С вами всё в порядке, даже более чем. Детские психологические травмы, конечно, сказались не лучшим образом, но человек вы достаточно волевой и целеустремлённый. С вами мы действительно работаем, что приятно. Признаться, значительная часть моих пациентов, так сказать… пассажиры.

На лице немолодого мужчины на мгновение появилась самодовольная улыбка.

— Извините, — Повинился психолог, — немного задумался. Это непрофессионально.

— Зная вас… — Многозначительно протянул политик. Пара таких вот «зависаний» с Фаулзом случалась, и однажды он поделился инсайдерской информацией — на правах дальнего родственника и хорошего знакомого семьи. Источник, правда, назвать отказался, ну да и так понятно…

Хотя нет, не обязательно пациенты. Родня, братство… да, концов не найдёшь. Да и племянник рассказывал, что у Джокера потрясающие связи в самых необычных кругах. Джокер, хм… прозвище, которое многое скажет умному человеку.

Может, ещё что-то подскажет? В конце концов, он умеет быть благодарным… Взгляд сам собой упал на изящную нефритовую статуэтку Будды, стоящую на столе.

— Знаете, Джереми, — Лесли смерил политика взглядом, от которого тому на миг стало неуютно, — информация непроверенная и смутная, но несколько…

Психолог щёлкнул пальцами, и напряжение ушло.