Полет нормальный (СИ) - Панфилов Василий "Маленький Диванный Тигр" - Страница 63

— Верно, Ларри Мы же не для проката, а развлечения ради — сам видишь, как тут весело. Отдельно разрозненные эпизоды может и профессиональней, но скучней. Да и возиться с монтажом дольше будем.

— В дом! — Командую в мегафон.

— Матерь Божия, — выдохнул Джулиус, допущенный ради исключения (раз уж допустили работников кино) в святая-святых, — ну у вас и…

… и заржал.

Ларри жмурится от удовольствия — его заслуга! Китч^[164] потрясающий, на зависть цыганским наркобаронам. Столь пошлой и яркой безвкусицы не мог представить себе даже я, а ведь в интернете… Хотя нет, попадалось нечто похожее, но всё равно талант.

— Одуванчик обзавидуется, — слегка невпопад буркнул он, и снова заулыбался.

— Думаешь? Хотя да… ладно, монтировать всё равно с его помощью будем, так что поучаствует.

— Да и рольку надо будет найти, — с видом страстотерпца добавил Пибоди, — маленькую!

— Девочки, тренируемся красиво падать в обморок! — Девицы дурачатся, томно закатывая глаза и красиво падая на ближайший диван или на руки кавалера. Привлекла внимание темноглазая миниатюрная брюнетка с выразительной мимикой. Кавалерами и красивыми позами девушка пренебрегала, откровенно развлекаясь.

— Ах, какой красавчик, — преувеличенно томно выдала она, положив руку в район желудка и часто-часто моргая приклеенными ресницами, — а этот мужественный запах навоза из Айовы!

Народ грохнул и я объявил:

— В этой сценке играет Мисси, сами ржали, хохотом и выбрали.

Мисси начала репетировать своё впечатление от Енота, который хохмы ради развязал шнурок на одном ботинке, да излишне высоко поддёрнув брюки. В сочетании с приоткрытым ртом и приставшей к ботинку соломе получилось убедительно. Ну… для гротеска!

— Мотор!

Сняв пять дублей, в которых девушка блестяще импровизировала, играя каждый раз по-новому, спрашиваю вкрадчиво:

— Мисси, ты хотела бы сняться в настоящем кино? Великих ролей обещать не могу, но роли второго плана — уверенно. В хороших картинах!

— Я? — Не слишком искренне удивилась та, — я учусь, да и вообще…

— Учись, — пожимаю плечами, — на каникулах поработаешь, заодно и поймёшь — твоё ли это вообще. Девушки почему-то считают, что все они должны быть роковыми красавицами, а вот комедийных актрис в кино не хватает остро. А ты талант, притом ярко выраженный! Подумай. Всё, работаем дальше! Эван, Том!

Студенты с развитой мускулатурой прямо в холле начали упражняться с железом, с выпученными глазами тягая картонные гири чудовищных размеров и принимая картинно-картонные позы.

… — твой выход, Енот!

Словно опомнившись, деревенщина очумело оглядывается по сторонам и оказывается, что ему всё это привиделось, и он всё так же стоит неподалёку от дома братства.

— Вот здесь пустим титры:

— Ах, эти грёзы! Юношество, пора мечтаний и любви!

— А вслух мне что говорить?

— Чёрт побери, из чего дядюшка Сэм гонит своё виски в сарае?! — И фляжечку так из внутреннего кармана вытащи… Ага, и взгляд такой, будто выкинуть хочешь, но это же… алкоголь! Святое!

Минут через десять Енот справился, и эпизоды с деревенщиной завершились.

— Всего три дня, — пробормотал Ларри, покачивая головой.

— На кураже снимали, не факт, что дальше так попрёт.

* * *

— Отдохнули?

— Сутки всего!

— Никого не держу, парни, — поджимаю плечами, — Мы ж не зарабатываем и не собираемся войти в историю кино, так что если кто устал, желающих занять его место полно.

— Да эт я так… работаем, парни?!

— Напоминаю, — повышаю голос, — теперь отыгрываем взгляд с другой стороны. Побольше пафоса, рожи мрачные и надутые… надутые, Сосок! Корчить не надо! Надменная физиономия… да нет, ты будто в сортир… прошу прощения, дамы. Но в самом деле! Вот… теперь нормально.

— Ларри, твой выход.

По прежнему худой (но уже не настолько болезненно), Пибоди легко гримировался в абстрактного завистливого негодяя. Почему-то у гримёров раз за разом получались еврейские типажи.

— Хрен с ними… в суд не подадут, а раз парни видят отрицательный персонаж именно еврейским, то так тому и быть. Не кассовое же кино, а для себя играем, пусть.

— Морду скриви… морду, Ларри! У тебя лицо одухотворённого книжника получается, а должен получиться желчный и завистливый поганец. Так, молодец! Будто и в самом деле говнюк редкостный… дамы… аж верится! Зеркало ему! Запомнил это выражение? Ещё раз! Отлично. Мотор!

Камера поехала по рельсам, надвигаясь на ссутулившегося Ларри. Руки в карманах, крупная (прямо-таки кусками с ноготь) перхоть на плечах, выражение лица самое завистливое. Одет с шиком, но безвкусно и аляповато.

— Пусть лицом поиграет, — негромко предложил лысоватый оператор, — чтоб не однообразно.

— Дело. Ларри! Поиграй лицом!

— Здесь какие титры пустим? — Негромко поинтересовался Дюк, — может, что-то вроде Закрытые сообщества подозрительны любому здравомыслящему человеку, а вслух — сволочи, принять меня не захотели!

— Годится, — и озвучиваю слова для Ларри. Звук монтировать будем потом, но губы должны шевелиться более-менее естественно.

— Машины, машины поехали! Ларри, ты пока всё, давай сюда… поехали говорю!

Те же машины и те же девицы, тот же чернокожий водитель… но антураж совсем иной. Одеты и накрашены девицы с бесовщинкой, как говорят ныне. Ну или в готическом стиле, как говорили в моё время…

Чёрная или кроваво-красная помада на губах, броский макияж, взгляды исподлобья или напротив — настолько сверху, что ноздри видны.

Джозеф тоже отдаёт дьявольщинкой — чёрная униформа с красными вставками в виде языков пламени, подкрашенные для жути глаза, кожа припудрена так, что кажется сероватой. Восставший мертвец или… в общем, фантазия при виде него играет здорово.

— Девочки, молодцы! Яркие образы, аж в дрожь бросило! Заходим, заходим…

В доме братства всё расписано мистическими или (что чаще) псевдо мистическими символами, повсюду меноры^[165], плохо сделанные чучела животных (нарочно искали такие по ломбардам), в углу саркофаг с мумией (настоящий!), свисают с потолка дымящиеся курильницы, на полу пентаграмма.

Одетые в чёрные балахоны, расшитые у кого алым, у кого золотым, братья входят по одному, надвинув капюшоны на лица. Впереди Дюк, торжественно читающий Овидия на латыни. Для тех, кто не знает языка, звучит жутковатым заклинанием. Президент в образе, настраивает таким образом братьев на качественную игру.

Столпившись у алтаря (письменного стола, задрапированного чёрной тканью со всякими блёстками) Дюк взмахивает зловещего вида серпом…

— Вот здесь крик пустим. Ещё раз! И расступитесь чуть, а то жертва совсем не видна, камера хотя бы очертания тела должна захватить. Как, Вилли?

— Нормально, — отзывается оператор, — и, мистер Ларсен…

— Да?

— Пафоса маловато. Извините…

— Думаешь? Парни, ещё раз… действительно маловато. Вы попробуйте не идти, а шествовать, а руки не поднимать, а воздевать… да! С первого раза, надо же! Вилли, давай!

Жертва конвульсивно задёргалась…

— Щекотно же, — завопив голосом Одуванчика, — хватит, хватит, а то я действительно помру!

— Одалиски пошли… молодцы, девочки!

Камера наехала на стоящего в гриме завистника Ларри, а потом в кадре показалось крупным планом лицо сержанта Ларсена.

— Наркоман, что ли? — Произнёс он, вглядываясь в камеру, будто в лицо, — парни, подъезжайте сюда, наш клиент.

* * *

— Пастораль, народ. Очёчки каждому, учебниками обложитесь… не, мало. Тащите из библиотеки талмуды потолще, да чтоб пирамиды прям книжные. Ларри! Пибоди, на твои таланты полагаюсь, разложи всё поинтересней. Да не сам, не стесняйся братьев напрягать! У тебя с мышцами пока туго, зато с фантазией более чем!

Дом братства, превращённый в филиал библиотеки, наполненной старательно зубрящими высокоморальными занудами, то и дело встающими в пафосные позы и произносящими пафосные же речи.